Р. Л Тоалсон - Лесной хозяин [litres]

Миссис Джонс отрицательно покачала головой.

– Быть такого не может, – вырвался её шёпот, обвил шею девочки и стянулся на ней узлом.

– Да, он там. И я найду его. И приведу домой.

Миссис Джонс закрыла глаза.

– Да нет же, Ленора, нет, – проговорила она громче, повышая голос с каждым словом.

– Он до сих пор жив…

– Хватит!

Никогда прежде Ленора не слышала, чтобы миссис Джонс кричала. Она взглянула кухарке в глаза – они гневно сверкали и искрились.

– Ты несёшь ровно ту же чепуху, что и Бобби тогда, в свои последние дни.

– Потому что это не чепуха!

– Он тоже про другого ребёнка рассказывал. Про Глэдис. Она за много лет до него исчезла, тоже из этого дома. Бобби её не знал. Она… – Плечи кухарки затряслись. Леноре ничего не оставалось, как взять её руку в свою.

Это имя она видела в списке Бобби, и там была ещё дата: 1912. Она уже открыла было рот, чтобы сообщить об этом миссис Джонс, как вдруг та сказала:

– Волосы у Глэдис тоже тогда совсем поседели, я видела. И я допустила, что она отправилась в лес. Ровно как с Бобби. – Она крепко сжала предложенную Ленорой ладонь, и когда заглянула девочке в глаза, Ленора увидела, что взор её прояснился: – Я не допущу, чтобы с тобой повторилось то же самое.

– А что, если и она не умерла? – сказала Ленора тихо-тихо, так тихо, что и сама могла бы представить, будто совсем ничего не говорила.

Однако миссис Джонс яростно зашипела:

– Никогда я не верила этим их россказням насчёт леса. Все эти духи, демоны, чудеса там невиданные. Не бывает этого ничего, это не-ре-аль-но. – Казалось, она говорит это больше для себя, чтобы прояснить то, что иначе в голове не укладывается. – А теперь… – Она не кончила фразы и метнулась к другой мысли. – Смерть – это часть жизни, Ленора. Рано или поздно с ней сталкиваются все. И если хвататься за надежды, которые уже не могут сбыться, то ничего хорошего не выйдет. Бобби этого так и не понял. Но ты должна понять. – Её взгляд и голос постепенно смягчились. – Ты должна.

Ленора опустила глаза на их сплетённые руки. Миссис Джонс встала, отошла к окну и вернулась с газетой в руках.

Сунула газету Леноре.

Ленора глянула на дату: 1 июня 1947 года. Сегодняшняя. На первой полосе размещалась большая фотография простыней в ряд, под ними проступали бугры и выступы – там что-то лежало.

– Тебе пора это увидеть, – сказала миссис Джонс. – Твой дядя настаивает на том, что тебя надо пожалеть, но я боюсь, как бы ты не застряла в одной точке, если так и не узнаешь.

Ленора пробежала глазами статью, в ней сообщалось, что большое число тел, найденных в Техас-Сити, слишком сильно повреждены, вследствие чего опознание трупов невозможно. Ленора уставилась на ряд простыней – теперь она знала, что под ними: те самые неопознанные тела, о которых говорилось в статье. В горле встал большой и неповоротливый ком, Ленора с трудом сглотнула его и отпихнула газету подальше.

– Это ничего не значит, – едва выговорила она, сама не чувствуя своих губ.

– Это значит, – медленно ответила миссис Джонс, и голос её теперь звучал низко и осторожно, – что узнать ничего наверняка у тебя не выйдет. Так и будешь ждать всю жизнь, если чётко не скажут, что всё?

Ленора не нашла в себе сил ответить. Она вообще не хотела об этом думать. Но… если живы, почему до сих пор нет известий?

И вправду, что ли, будет ждать всю жизнь?

Ждать чего?

– Там вовсю идёт ликвидация, – сказала миссис Джонс. – Те, кто выжил, уже сообщили своим родственникам.

Ленора покачала головой. Хотела было сказать: «Они приедут», – как она привыкла говорить, но слова почему-то застряли в горле.

Она больше сама в это не верила.

Миссис Джонс долго молчала. Решив наконец прервать это молчание, она сказала совсем не то, что Ленора хотела бы услышать – однако, пожалуй, именно то, что ей сейчас необходимо было знать.

– Из найденных погибших пятьсот пять человек опознано, шестьдесят три – нет. Как ни тяжело рассматривать такую возможность, я всё же предполагаю, что твои родители, братья и сестра среди тех шестидесяти трёх. Поэтому и нет известий, хотя не один месяц прошёл.

– Нет, – отрезала Ленора. В горле щипало, в носу жгло. Руки тряслись.

Нет.

– Теперь твой дом здесь, – продолжала миссис Джонс. – Мы теперь твоя семья, твои родные.

По щекам у Леноры заструились слёзы.

– Никогда это не будет мой дом, – жалко, без веры выдавила она пустые слова, больше даже осколки слов.

Но если это не дом, то где же он?

– Тут, конечно, не рай земной, я понимаю, – признала миссис Джонс, – но мы вместе снова сделаем его домом. Начнём новую жизнь.

Горячие слёзы жгли Леноре глаза.

– Не хочу я никакую новую жизнь! – Её грудь нервно вздымалась и дрожала, в лёгких кололо. – Я хочу старую жизнь! Я хочу домой!

– Там в Техас-Сити уже ничего не осталось, лапушка, – мягко заметила миссис Джонс. – И чем раньше ты это поймёшь, тем раньше сможешь двинуться дальше. – Она понизила голос и продолжала: – Твой отец одобрил бы это. Поверь мне, я ведь его хорошо знала.

Ленора подняла лицо и заглянула в лучистые голубые глаза миссис Джонс. Всё было в них в эту минуту: и печаль, и сочувствие, и забота. И любовь. Ленора прильнула к ней.

– Тело моего мужа так и не нашли, – вдруг сказала миссис Джонс. Ленора зажмурилась и сильней прижалась щекой к её груди. Когда голос кухарки зазвучал снова, Ленора почувствовала его слабую вибрацию. – Пропал без вести во время Первой мировой. Мне письмо пришло. А тела так и не видела. – Она глубоко и судорожно втянула воздух. – Цеплялась за это сколько могла. Потом уже, когда годочки пролетели, перестала, конечно, ждать. – Она всхлипнула. – А как иначе? Жить-то дальше надо.

Ленора хотела что-то сказать, но в горле совсем пересохло.

– Смерть – она всех касается когда-нибудь, – сказала миссис Джонс. – Но она не должна ломать жизнь.

Так они и сидели – девочка прижалась к груди кухарки, а та обняла её всем телом. Наконец миссис Джонс сказала:

– Мне пора готовить ужин. Хочешь помочь?

Ленора покачала головой. Ей нужно поспать.

Но в комнате наверху так одиноко.

Перед глазами всё плыло. На ватных ногах она направилась к выходу, но, когда уже была в дверях, миссис Джонс окликнула её:

– Я тут нашла… – Она протянула руку с мамиными жемчужными бусами. – В саду валялись. Подумала, может, твои.

Ленора совсем не заметила, что потеряла их.

Миссис Джонс подошла к ней, присела на корточки и заглянула Леноре в глаза глубоким ищущим взглядом.

– Наши усопшие – они всегда с нами. В тебе есть частичка твоей мамы и твоего папы, и частички сестры с братьями тоже есть. И всегда будут, куда бы ты ни пошла. Когда тебе понадобится, чтобы они были рядом, просто прислушайся к самой себе – к тому, что говорит твоё сердечко. – Миссис Джонс крепко прижала Ленору к себе, и девочка на секунду закрыла глаза, вдохнула аромат корицы и апельсиновой цедры, исходящий от волос кухарки. Но не успела она как следует проникнуться этим теплом, как всё исчезло – она уже бежала вон из кухни, вон из этого постылого дома, молясь только об одном – успеть убежать как можно дальше, прежде чем сердце совсем разорвётся на части.