А Богуш - Черепашки-ниндзя и Чародей Зеленого Острова

Тяжело дыша, Дон поднял пачку — пересчитать деньги, и заметил, что из нее что-то торчит. Он попытался щелчком сбить это нечто, но оно оста­лось на месте. Казалось, что оно приклеено к одной из банкнот. Он дернул, и банкнота вылезла из пачки.

Это был черешок, такой же, как у яблока или вишни, черешок, крепко и естественно приросший к углу двадцатидолларовой бумажки.

Он бросил пачку на сиденье, поднял банкноту за черешок, и ему стало ясно, что совсем недавно черешок был прикреплен к ветке.

Дон тихо присвистнул.

«Денежное дерево»,— подумал он.

Но денежных деревьев не бывает. Никогда не было денежных деревьев. И никогда не будет де­нежных деревьев.

— Мне мерещится чертовщина,— сказал он,— а ведь я уже несколько часов капли в рот не брал.

Ему достаточно было закрыть глаза — и вот оно, могучее дерево с толстым стволом, высокое, пря­мое, с раскидистыми ветвями, с множеством ли­стьев. И каждый лист — двадцати долларовая бу­мажка. Ветер играет листьями и рождает денеж­ную музыку, а человек может лежать в тени этого дерева и ни о чем не заботиться, только подби­рать падающие листья и класть их в карманы.

Он потянул за черешок, но тот не отдирался от бумажки. Тогда Дон аккуратно сложил банкноту и сунул ее в часовой кармашек брюк. Потом по­добрал остальные деньги и, не считая, сунул их в другой карман.

Через двадцать минут он вошел в бар, где работал Лео. Лео протирал стойку. Единственный одинокий посетитель сидел в дальнем углу бара, посасывая пиво.

— Бутылку и рюмочку,— сказал Дон.

— Покажи наличные,— сказал Лео.

Дон дал ему одну из двадцатидолларовых бу­мажек. Она была такой новенькой, что хруст ее громом прозвучал в тишине бара. Лео очень внима­тельно оглядел ее.

— Кто это их делает? — спросил он.

— Никто,— сказал Дон,— я их на улице под­бираю.

Лео передал ему бутылку и рюмку.

— Кончил работу? Или только начинаешь?

— Кончил,— сказал Дон.— Я снимал самого Дж. Микки!

Один журнал заказал его портрет.

— Этого гангстера?

— Он теперь не гангстер. Он магнат.

— Ты хочешь сказать «богач». Чем он теперь занимается?

— Не знаю. Но чем бы ни занимался, живет не­плохо. У него приличная хижинка на холме. А сам-то он — глядеть не на что.

— Не понимаю, чего в нем нашел твой журнал?

— Может быть, они хотят напечатать рассказ о том, как выгодно быть честным человеком.

Дон наполнил рюмку.

— Мне-то что,— сказал он философски.— Если мне заплатят, я и червяка сфотографирую.

— Кому нужен портрет червяка?

— Мало ли психов на свете! — сказал Дон.— Может кому-нибудь и понадобится. Я вопросов не задаю. Людям нужны снимки, и я их делаю. И по­ка мне за них платят, все в порядке.

Дон с удовольствием допил и налил снова.

— Лео,— спросил он,— ты когда-нибудь слы­шал, чтобы деньги росли на деревьях?

— Ты ошибся,— сказал Лео — деньги растут на кустах.

— Если могут на кустах, то могут и на деревьях. Ведь что такое куст? Маленькое дерево.

— Ну уж нет,— возразил Лео, малость смутив­шись.— Ведь на самом деле деньги и на кустах не растут. Просто поговорка такая.

Зазвонил телефон, и Лео подошел к нему.

— Это тебя,— сказал он.

— Кто бы мог догадаться, что я здесь? — уди­вился Дон.

Он взял бутылку и пошел вдоль стойки к теле­фону.

— Ну,— сказал он в трубку,— вы меня зва­ли, говорите.

— Это Микки.

— Сейчас ты скажешь, что у тебя для меня рабо­та. И что ты мне дня через два заплатишь. Сколь­ко, ты думаешь, я буду на тебя работать бес­платно?

— Если ты это для меня сделаешь, Донателло, я тебе все заплачу. И не только за это, но и за все, что ты делал раньше. Сейчас мне нужна твоя по­мощь. Понимаешь, машина слетела с дороги и по­пала прямо в море и страховая компания уве­ряет...

— Где теперь машина?

— Все еще в море. Они ее вытащат не сегодня- завтра, а мне нужны снимки...

— Может, ты хочешь, чтобы я забрался в залив и снимал под водой?

— Именно так. Я понимаю, что это нелегко. Но я достану водолазный костюм и все устрою. Я бы те­бя не просил, но ты единственный человек...

— Не буду я этого делать,— уверенно сказал Дон,— у меня слишком хрупкое здоровье. Если я промокну, то схвачу воспаление легких и у меня разболятся зубы, а кроме того, у меня аллергия к водорослям, а залив почти наверняка полон кувшинок и всякой травы.

— Я тебе заплачу вдвойне! — в отчаянии во­пил Микки.— Я тебе даже втройне заплачу!

— Знаю,— сказал Дон,— ты мне ничего не за­платишь.

Он повесил трубку и, не выпуская из рук бутыл­ки, вернулся на старое место.

— Тоже мне,— сказал он, выпив две рюмки под­ряд,— чертов способ зарабатывать себе на жизнь.

— Все способы чертовы,— сказал Лео фило­софски.

— Послушай, Лео, та бумажка, которую я тебе дал, она в порядке?

— А что?

— Да нет, просто ты похрустел ею.

— Я всегда так делаю. Клиенты это любят.

И он машинально протер стойку снова, хотя та была чиста и суха.

— Я в них разбираюсь не хуже банкира,— ска­зал он.— Я фальшивку за пятьдесят шагов учую. Некоторые умники приходят сбыть свой товар в бар, думают, что это самое подходящее место. Надо быть начеку.

— Ловишь их?

— Иногда. Не часто. Вчера здесь один рассказы­вал, что теперь до черта фальшивых денег, которые даже эксперт не отличит. Рассказывал, что правительство с ума сходит — появляются деньги с оди­наковыми номерами. Ведь на каждой бумажке свой номер. А когда на двух одинаковый, значит, одна из бумажек фальшивая. Дон выпил еще и вернул бутылку.

— Мне пора,— объявил он.— Я сказал своей де­вушке, что загляну. Она у меня не любит, когда я накачиваюсь.

— Не понимаю, чего она с тобой возится,— сказал Лео.— Работа у нее в ресторане хорошая, столько ребят вокруг. Некоторые и не пьют, и ра­ботают вовсю...

— Ни у кого из них нет такой души, как у меня,— сказал Дон.— Ни один из этих механиков и шофе­ров не отличит закат солнца от яичницы.

Лео дал ему сдачи с двадцати долларов.

— Я вижу, ты со своей души имеешь,— сказал он.

— А почему бы и нет! — ответил Дон.— Само собой разумеется.

Он собрал сдачу и вышел на улицу.

Девушка ждала его, и в этом не было ничего уди­вительного. Всегда с ним что-нибудь случалось, и он всегда опаздывал, и она уже привыкла ждать.

Она сидела за столиком. Дон поцеловал ее и сел напротив. В ресторане было пусто, если не счи­тать новой официантки, которая убирала со стола в другом конце зала.

— Со мной сегодня приключилась удивитель­ная штука,— сказал Дон.

— Надеюсь, приятная? — сказала девушка.

— Не знаю еще,— ответил Дон.— Может быть, и приятная. С другой стороны, я, может быть, хлеб­ну горя.

Он залез в часовой кармашек, достал банкноту, расправил ее, разгладил и положил на стол.