А Богуш - Черепашки-ниндзя и Чародей Зеленого Острова

Я услышала, как муж ответил:

— Я не помню.

— О, Бен,— сказала я.— Бен!

Незнакомец сделал движение, и двое молодых

сорвались с места, но Малыш рванулся первым, я это видела. Я схватила ключ, но запуталась в одеяле и долго не могла с ним справиться, потому что глаза были заняты тем, чтобы смотреть за бегу­щим Малышом и за теми двумя, которые его пре­следовали.

Я услышала крики и рычание позади себя.

— О, Бен! — снова закричала я и обернулась. Бен боролся с незнакомцем, тот пытался исполь­зовать пистолет как дубинку, но он держал его не за тот конец, а Бен успел достать молоток, и он был сверху и сильнее.

Все было кончено в одну минуту. Я пустыми гла­зами следила за всем происходящим и сжимала в руках гаечный ключ, готовая в любую секунду вмешаться. Костяшки моих пальцев побелели. По ним проползли три паука.

Потом Бен, согнувшись, отбежал от тела, держа в одной руке молоток, а в другой пистолет.

— Оставайся здесь,— крикнул он мне.

Я несколько минут смотрела на море и слушала его шум. Но овладевшие мною чувства стали сей­час гораздо более важными, чем постоянство морского простора. Я повернулась и побежала за мужем, ориентируясь по следам в мягком песке.

Я увидела его, бегущего вприпрыжку назад, из зарослей кустарника.

— Что случилось?

— Они убежали, когда увидели, что я гонюсь за ними с пистолетом старика. Хотя и патронов в нем нет. Так что давай теперь искать вместе.

— Он исчез!

— Ну ты же знаешь — он никогда не откликает­ся, когда его зовешь. Надо просто поискать во­круг. Он не может быть далеко. Я посмотрю в той стороне, а ты будь поблизости и гляди по сторонам. На всякий случай, если понадобится — бензин я спрятал вон под тем кустом.

— Надо найти его, Бен. Он не отыщет дороги до­мой на таком расстоянии.

Он подошел ко мне, поцеловал и крепко прижал к себе, обхватив одной рукой за плечи. Я чувство­вала на его шее вздувшийся мускул, почти такой же твердый, как молоток, который он, не замечая это­го, прижал к моей руке. Я вспомнила время, четыре года назад, когда его объятия были мягкими и уют­ными. Тогда он не был лысым, но зато у него было довольно объемистое брюшко. Теперь он был твердый и подтянутый — что-то потерял, но что-то и вы­играл на этой планете...

Он опустил меня и двинулся на поиски, времена­ми оглядываясь, а я улыбалась и кивала ему, что­бы показать, что мне стало лучше после его объя­тий и поцелуя.

«Я умру, если что-то случится, и мы потеряем Малыша,— думала я,— но больше всего я боюсь потерять Бена. Тогда уж точно мир рухнет и все будет кончено».

И с нами тоже, первыми и последними переселен­цами на эту странную землю.

Я оглядывалась по сторонам, шепотом подзывая Малыша, зная, что нужно заглянуть под каждый куст и смотреть вперед и назад, высматривая все, что движется. Он такой маленький, когда сверты­вается в клубок, и он может сидеть так тихо и неза­метно. «Временами мне хочется, чтобы рядом с на­ми жил еще один трехлетний ребенок, чтобы было с кем сравнивать. Я так много забыла и не помню, как все это было раньше. Временами он меня про­сто поражает».

— Малыш, Малыш. Мамочка хочет тебя ви­деть,— мягко звала я.— Иди ко мне. Еще есть вре­мя поиграть в песочке и осталось еще несколько яблок.

Я пошла вперед, раздвигая руками ветки кустов.

Бриз стал прохладнее, на небе появились обла­ка. Я дрожала в своих шортах и лифчике, но это бы­ло скорее от внутреннего холода, чем от внешнего. Я чувствовала, что поиски длятся уже долго, но часов у меня не было. И вряд ли я могла верно судить о времени, находясь в таком состоя­нии. Солнце опустилось уже достаточно низко. Скоро надо будет возвращаться домой, на корабль.

Кроме всего прочего, я смотрела, не появятся ли силуэты людей, которые не будут Беном или Ма­лышом.

И я уже не осторожничала, раздвигая ветви гаеч­ным ключом. Время от времени я выходила на­зад на пляж, чтобы поглядеть на одеяла, корзину, ведерко и совок, лежащие одиноко, поодаль от во­ды, и на лежащее тело с валяющейся рядом с ним красной кожаной шапочкой.

А затем, когда я в очередной раз вернулась по­смотреть, на месте ли все вещи, я увидела высокого двухголового монстра, живо идущего ко мне по бе­регу, и одна из голов, покачивающаяся прямо над другой, была покрыта волосами и принадлежала Малышу.

Солнце уже садилось. Розовое зарево насыти­лось более глубокими тонами и изменило все цвета вокруг, когда они подошли ко мне. Красная ткань шортов Бена выглядела в этом освещении не та­кой поблекшей. Песок стал оранжевым. Я побежа­ла им навстречу, смеясь и шлепая босыми ногами по мелкой воде, подбежала и крепко обняла Бена за талию, и Малыш сказал:

— А-а-а.

— Мы будем дома перед тем, как стемнеет,— сказала я.— У нас еще есть даже время разок оку­нуться.

Под конец мы стали упаковываться, а Малыш пытался завернуть труп в одеяло, временами ка­саясь его, пока Бен не дал ему за это шлепка, и он отошел в сторону, сел и стал тихонько хныкать.

По пути домой он заснул у меня на коленях, по­ложив голову мне на плечо, как я любила. Закат был глубокий, в красных и пурпурных тонах.

Я придвинулась к Бену.

— Поездки к морю всегда утомляют,— сказа­ла я.— Я помню, и раньше так было. Я, кажет­ся, смогу этой ночью уснуть.

Мы в молчании ехали широкой, пустой отмелью.

У автомобиля не горели фары и другие огни, но это было все равно.

— Мы в самом деле провели неплохой день,— сказала я.— Я чувствую себя обновленной.

— Это хорошо,— ответил он.

Уже было темно, когда мы подъехали к кораблю. Бен заглушил мотор, и мы несколько мгновений сидели неподвижно, держась за руки, перед тем как начать выгружать вещи.

— Это был хороший день,— повторила я.— И Малыш увидел море.

Я осторожно, чтобы не разбудить его, запустила руку Малышу в волосы, а потом зевнула:

— Только вот — была ли это на самом деле суб­бота?

В руке у Малыша был маленький осколок ка­кого-то странного кристалла пурпурного цвета.

Магнитофон затих. Несколько последних щелч­ков нарушали звенящую тишину.

Донателло нажал кнопку «стоп» и выглянул в окно каюты.

Сумерки быстро превращались в ночь. Небо над морем было сплошь усыпано разноцветными звез­дами. Их отражения качались на воде, слегка под­рагивая, как крылья огромных цветов.

При свете звезд белели изогнутые очертания скалистых гребней.

— Какая красота, о великий Будда! — прошеп­тал Донателло.— Где ты теперь, моя бесприютная Душа, какое рождение дарует тебе вновь Все­вышний, на какой из планет?

И, словно услышав его наполненные сердцем сло­ва, звездное небо откликнулось чистым девичьим голосом, повторяющим нежные строки:

— Хочу на башню высоко подняться,

Чтоб от тоски уйти как можно дальше.