Анка Штурм - Тайна пропавшего ученика [litres]

Флинн почувствовала, как внутри у неё всё скрутило.

– Если? – повторила она.

– Да, если. – Даниэль, отодвинув в сторону стопку бумаг, облокотился на стол. – Подождём, что выяснит центральный офис. – Он нервно провёл рукой по взлохмаченным волосам. – Господи, никогда бы не подумал, что она на такое способна. А Гарабина! Я ведь сам выдал ей разрешение на астрономические исследования на крыше. Я же не догадывался… – Он провёл рукой по пепельно-серому лицу, словно это давало ему несколько секунд не замечать, что бумеранга на месте больше нет.

– Вы прогоните Гарабину из школы? – осторожно поинтересовалась Флинн. Гарабину она не жалела, но всё же чем-то эта мысль ей не нравилась.

Даниэль избегал смотреть ей в лицо.

– Как только она очнётся, в центральном офисе Всемирного экспресса пройдёт слушание этого дела, – сказал он. – Там мы и решим, какое наказание её ждёт.

Флинн всё больше подозревала, что Даниэль намеренно говорит об этом так нейтрально. Но в любом случае её занимало не это. Какое-то время она смущённо разглядывала свои грубые ботинки, которыми обводила контуры прожжённого в ковре пятна, а затем тихо сказала: – Вообще-то мне плевать на Гарабину. А вот мадам Флорет я понимаю.

Даниэль вздрогнул:

– Что?

Под его полным ужаса взглядом Флинн захотелось скрестить руки на груди, но она просто опустила их, вдруг перестав понимать, что с ними делать. Она неуверенно засунула их в карманы брюк – и наткнулась на мягкие края открытки Йонте.

– Я не понимаю её действий, – вернулась к теме Флинн, – но понимаю, как она тосковала. – Где-то глубоко внутри у неё сжался маленький пугливый комочек души, который подавленно задавался вопросом, не кончит ли она так же, как и мадам Флорет. Может быть, не сейчас. Но возможно, через десять лет. Зажав открытку Йонте между большим и указательным пальцами, ощущая её гладкую и шершавую стороны, она спросила: – А что случилось с её сестрой Йетти? Вы что-нибудь знаете об этом?

Тяжело вздохнув, Даниэль оттолкнулся от стола.

– Нет, я этого не знаю.

Ошеломлённая, Флинн смотрела на него во все глаза:

– Но вы же обещали мадам Флорет всё расследовать, разве нет?

– Нет, Флинн, не обещал.

Её охватили разочарование и гнев. Даниэль что, считает её слишком маленькой или слишком глупой, чтобы рассказать ей правду?! Прежде чем она сумела взять себя в руки, у неё вырвалось:

– А ничего, что мне известно о павлинах-фантомах? Я знаю про серые билеты, которые вы прячете! – Вытащив из кармана брюк обугленный билет Йонте, она шмякнула его на стол Даниэля. Секундой позже она пожалела, что поступила с билетом так неосмотрительно: чёрные ворсинки, отделившись от края обгоревшей бумаги, плавно опустились на пол.

Даниэль, похоже, не особо удивился её признанию, и это разозлило Флинн ещё больше:

– Скажите мне, что случилось с Йонте!

Сердце её тяжело ухнуло. Флинн ощутила себя на редкость свободной, словно нарушила какое-то табу.

Судя по выражению лица Даниэля, он бы сейчас с гораздо большим удовольствием оказался где-нибудь в светлых убранных полях, мимо которых катил Всемирный экспресс. Флинн осознала, что он запросто мог выставить её из кабинета.

– Йонте Нахтигаль… – медленно проговорил он. – Твой сводный брат пропал несколько ночей спустя после того, как мы проехали Упсалу. Я не ожидал, что такое может случиться – ученика нигде нет, просто так, ни с того ни с сего, поезд даже нигде не останавливался.

Флинн наморщила лоб:

– Но вы должны были знать, что такое возможно. Йонте ведь не первый.

– Но первый за время моей работы, – возразил Даниэль, глядя в окно. Подняв брови, он сквозь запылённое стекло словно пытался разглядеть тени своего прошлого. – Фаусто Маррар, мой предшественник, разумеется, предупреждал меня об этом: Хинрих Ханк, Рико Арригос, Йетти Флорет – это всё случаи за время его директорства. Но я был молод, когда заступил на эту должность, и думал, что он подшучивает надо мной. Когда мадам Флорет рассказала мне свою историю и я осознал всю серьёзность положения, я твёрдо решил быстро расследовать дело павлинов-фантомов и тем самым выполнить обещание Фаусто Маррара, данное им мадам Флорет.

– И что? – дерзко спросила Флинн. – Похоже, не удалось?

Даниэль покачал головой.

– Ты права, – сказал он. – Я сдался. Мне очень жаль, что так случилось с твоим братом. Я знаю, каково это – кого-то терять.

– Я никого не теряла! – быстро возразила Флинн, хотя именно с этим чувством она и жила последние два года. – Вы же можете что-то предпринять, чтобы вернуть Йонте.

Даниэль отвёл взгляд, и над ними повисло бессильное молчание. Флинн, лихорадочно поразмыслив, пришла к ужасному заключению.

– Я поняла. Если вы не найдёте причину, – медленно произнесла она, – вам придётся закрыть школу, иначе это может повториться в любую ночь. Да?

Даниэль поджал губы, а затем ответил:

– Так я и сказал в центральном офисе экспресса. Но тогда встаёт вопрос, куда девать всех павлинов. У половины из них нет надёжного пристанища. – Он решительно покачал головой. – Нет, я могу заверить тебя, что следующих павлинов-фантомов не появится. Поезд находится под постоянной защитой. Были приняты соответствующие меры. Audentis fortuna juvat , – добавил он. Знаешь, что это значит? Удача любит смелых . Это школьный девиз Всемирного экспресса. Я верю в него.

Едва не шмыгнув носом, Флинн спросила:

– А что с Йонте?

– Мы сделаем всё возможное, – заверил её Даниэль. – Поверь.

Но как Флинн ни старалась, она ему не верила.

С чувством, что она одна в целом свете, она вышла из кабинета Даниэля и отправилась в библиотеку. Сейчас ей срочно требовался кто-то, кто так же тосковал по Йонте, как и она. Даже если это только слова на бумаге.

Поля, простирающиеся за окнами вагона-библиотеки, вызвали в душе Флинн тяжёлое чувство. Они напомнили ей её убогий дом, и она снова почти физически ощущала измождение матери и вкус несвежего хлеба во рту. Ещё чуть-чуть – и она вернётся в Брошенпустель, где нет никого, кто бы её понимал, никого, кто бы вместе с ней искал Йонте. Не говоря уж о Фёдоре.

Но как бы то ни было, её матери чувство утраты так же хорошо знакомо, как и ей.

Флинн тяжело вздохнула и достала из кармана брюк письмо матери. Оно помялось после вчерашней ночи, отчего и без того корявый почерк казался ещё корявее. Разгладив лист, Флинн стала читать:

«…покинул, помнишь? Я не понимаю, как такое возможно! Кем ты себя возомнил?! Директором целого мира? Только потому, что возглавляешь этот жалкий поезд?! Флинн не поедет с этим поездом, хоть на голову встань! У тебя ведь даже родительских прав на неё нет!»