Д Кузиманза - Оборотись! [СИ]

Гена грустно покивал. Дружки у Макса разные — и по количеству и по качеству.

— Да, ты права.

— Одно мне непонятно.

— Ну, молодец, только одно ей непонятно. Я вот почти ничего не понимаю. И что?

— Время меняется. Когда мы с горжеткой превратились в лису, то было это не больше двадцати минут. А по часам прошло несколько часов. На Ричарде Фаренгейте я летала по городу и за городом, но когда мы вернулись, то оказалось, что прошло всего полчаса. Но не могли мы лететь со сверхзвуковой скоростью, меня бы сдуло ветром.

— Ну-у, не знаю, — опять пожал Гена плечами. — Пока мне понятно, что у нас не украшение, а какой-то оборотитель. Его действие похоже на магию. Или на волшебство. Но их не существует, ведь так?

Я мрачно посмотрела вокруг. Да, мир был обычным и привычным. Здесь и пока. А вчера?

— Если магии и волшебства не существует, то кот и грифоны летать не могли, ведь так? На Земле нет летающих животных такого размера.

— Зато есть вертолёты, самолеты и индивидуальные реактивные ранцы.

— Да, — согласилась я. — Но на коте и грифонах мы ранцев не видели. И можешь объяснить, как я превратилась в лису?

Генка почесал затылок:

— Нет, не могу. Но все равно, это замечательная вещь.

Я даже разозлилась:

— Замечательная? А как ты определишь заранее, кто и что во что и кого превратится? Вчера на мне была не только горжетка. Но оборотитель выбрал горжетку. Почему? Скажи спасибо… То есть, я должна сказать спасибо, что не превратилась в живое платье. С физиономией на месте воротника! Интересно, как бы я тогда передвинула птицу? Рукавом?

Генка прошёлся вдоль скамейки, сел и постучал по ней кулаками.

— Да-а.

— А кот с пером и скотчем? Ох, жутко, во что он превратился бы. Можешь представить кота из скотча? Я тебе сто раз повторю: эта штука магическая или другая какая, но она опасная, как атомная бомба!

— Да-а.

Похоже, у Генки сейчас других слов не было. И я разозлилась ещё больше.

— Я эту штуку с собой взяла, чтобы дома кто-нибудь случайно не надел. Ну, и что с ней делать?

Мы опять уставились на мою ладонь, с которой остро смотрел на нас зелёный глаз.

И в этот момент другая ладонь сцапала оборотитель.

— Ах, какая прелесть!

Вскочив на ноги, мы увидели, что это девушка из соседнего дома, которую звали не то Зина, не то Лиза. Она совсем не собиралась отбирать у меня цепочку, хотела получше её рассмотреть. Очень эта Зина (или Лиза?) любила всякие украшения, бусики, серёжки. Всегда обвешивалась цепочками и кулончиками, носила по многу колец даже на пальцах ног. О заколках в волосах и говорить нечего: они торчали у нее на голове, как антенны на крыше.

— Не трожь! — крикнула я. — Отдай сейчас же!

Но она — бедняга — уже надела цепочку на шею. И поправляла подвеску…

— Не-е-ет! — мы прыгнули, как в американском футболе, и схватили дурёху за руки.

Но было уже поздно, я представила, как из нас троих получается что-то, чего никогда не было на свете…

…Дурнота. Головокружение. На миг темнота в глазах.

— Ух ты!

Мы стояли посреди самого красивого лужка, который я когда-нибудь видела до сих пор. Ярко-зелёная травка на нём была ровненькая, словно по ней целыми днями гоняли газонокосилку. Цветочки размером с ладонь сияли всеми цветами радуги. Вокруг лужка росли кудрявые кустики, тоже усыпанные цветочками. Подальше виднелся густой и высокий лес, а за ним горы со снежными вершинами.

Хоть вставляй всё это в рамочку и вешай на стенку — до того было миленько-красивенько!

Только одно портило пейзаж, но это «одно» перевешивало всё остальное. Недалеко от нас в траве белели кости. Старые кости. Большие.

Гена тоже оглядел лужок, но на кости почти не обратил внимания, зато отыскал в траве здоровенную палку с утолщением на конце. Просто удивительно, как он ее заметил? Палка эта очень напоминала дубину, с которой на картинках изображают древнего человека. И была совершенно неподъёмной, я не совсем понимала, как он (не древний человек, а Генка) будет ею защищаться. Всё-таки как отпугивающее средство — это было самое то. Лично я с типом, вооружённым такой дубиной, ссориться не стала бы.

— Ну, и где искать эту несчастную любительницу украшений? — спросила я, стараясь смотреть куда угодно, но не на кости.

— Нужно выйти к людям, — важно сказал Гена. — Там всё узнаем. Как её зовут — Зина?

— Кажется. А может, Лиза.

— Вот и расспросим о ней. Имена редкие.

— Как же мы выйдем к людям?

— Просто. Вот дорожка.

И всё он замечает! Действительно, на краю лужка приветливо желтела дорожка, убегая куда-то в заросли. Мы подошли к ней. Как и лужок, она была ухоженной, аккуратно посыпанной красивым ярко-жёлтым песочком. Даже ступать на неё было неловко. Но Гена явно ни о чём таком не думал и зашагал вперёд, волоча за собой дубину. Я догнала его и подумала: где-то об этом читала или слышала: по желтой дорожке нужно идти к цели. Но как долго?

Не успела додумать. Кусты, как говорится, расступились, и мы увидели широкую дорогу, вымощенную серым камнем и ведущую к какому-то…

— Замок, — сказала я. — Стены, бойницы, подъёмный мост.

— Город, — возразил Генка. — Смотри сколько башен и домов.

— Ладно, замок это или город, но что-то узнаем о Лизе. Или Зине.

Мы ускорили шаг. Но нас опередили. Когда до ворот оставалось метров двести, мост опустился, а ворота открылись. И из них повалила толпа таких существ, что я ахнула, а Гена вдруг застонал, словно от зубной боли:

— Я вспомнил, вспомнил!

— Что ты вспомнил?

— Лиза эта или Зина выхватила у тебя цепочку одной рукой, а в другой у неё помнишь, что было?

— Не помню. А что? — я ожидала самого худшего.

Гена не успел ответить. Его перебил высокий, величественного вида человек с седой бородой. Был он в тёмной мантии, расшитой какими-то непонятными символами, и в чёрной остроконечной шапке (кажется, такие называют колпаками), разукрашенной звёздами разных цветов и размеров. Звёзды на колпаке горели и мигали совсем как на ночном небе. Мне даже показалось (а может, и не показалось, а так оно и было), что изредка некоторые звёзды закрывались небольшими облачками. Человек вырос перед нами, как из-под земли.

— Приветствуем тебя, прекрасная воительница! Тебя и твоего пажа-оруженосца! — занудливо-торжественно произнёс он.

Генка подавился воздухом.

Но я улыбнулась. За всю мою жизнь ещё никто и никогда не называл меня прекрасной. Правда, немного смущало, что «прекрасная» прилагалось к слову «воительница». Часто так говорят в книжках и фильмах: «Немного смущало». Небрежненько так говорят: «Немного смущало, что вокруг свистели пули и рвались снаряды».

На самом деле я сразу насторожилась, и у меня ещё больше испортилось настроение. Этот бородатый принимает меня за воительницу потому, что Генка нашел неизвестно кем брошенную дубину? А Генку считает пажом, потому что тот ниже меня и тащит оружие следом за мной? А вдруг нужно совершить что-нибудь воинственное? И что делать?