Жаклин Сильвестр - Поместье Уэйкфилд [litres]

– Этот другой ученый, который сбежал, Ганс… Вы знаете, куда он отправился?

– Нет, он… – начала было Кэрол.

Допрос прервал внезапный вой полицейской сирены. Резкий и быстро приближающийся. Чед переглянулся с Никой, а Кэрол попыталась подняться со стула. Чед толкнул ее вниз.

– Сидеть! – рявкнул он и повернулся к Нике и Интегралу. – Возвращайтесь к машине. Пройдите назад вдоль речки и ждите меня в фургоне. Я разберусь тут с Кэрол.

Женщина умоляюще посмотрела на Нику.

Ника встретилась глазами с Интегралом.

– Беги! – прошипела она.

Интеграл бросился к черному ходу. Он нащупал замок раздвижной двери.

– Не поддается, – прохрипел он, яростно дергая защелку. – Замок заело!

Ника дернула дверную ручку – бесполезно. Пнула дверь ногой. Ничего.

– Сюда! – позвал Интеграл, перебежав к другой двери, ведущей на террасу. Ника поспешила за ним. Саймон рванул дверь, как раз когда сирена доносилась уже со стороны подъездной аллеи. Интеграл пошел первым, но, когда его тело было уже наполовину за дверью, повернул обратно.

– Ника, книжечка, мы забыли записную книжку!

Ника быстро вернулась в гостиную и схватила красную книжечку с журнального столика. Кэрол и Чеда здесь уже не было. Она бросилась обратно на террасу, но почувствовала чье-то присутствие за спиной.

– Стой! – рявкнул кто-то, и раздался металлический щелчок.

Она обернулась и посмотрела на полицейского. Его пистолет был нацелен ей в сердце.

Ника подняла дрожащие руки и сдалась.

Ожидание хоть какой-нибудь информации от Ланса о матери было мучительным. Зак пытался убеждать себя, что это может занять несколько дней. Что ему не следует раньше времени давать волю призрачной надежде. Надежда – это птица, и, если он впустит ее, она будет бить кровавыми крыльями внутри клетки.

Если он впустит надежду, она может убить его.

Зак поднял взгляд от своего идеального круассана на Митчема. Его дядя читал газету с той же бесчувственной прохладой, которую выказывал ко всему на свете. Зак попытался собрать внутри себя немного огня, немного ярости против человека, который так ее заслуживает. Он заглянул глубоко в себя в поисках гнева и обнаружил себя пустым. Это стало обычным явлением. Он чувствовал, как все тот же успокаивающий бальзам накрывает его, словно мед, струится, заполняя черные дыры липкой сладкой массой. Успокойся, не сейчас, казалось, шептал ему завораживающий голос.

– Пришло время вернуться к теме твоей трансплантации, – объявил Митчем.

Зак стиснул зубы.

– Да, дядя, – послушно отозвался он. – Когда это произойдет?

– Скоро. Мы сейчас подыскиваем кандидатов.

Кэтрин. Кэтрин. Кэтрин. Призрак, посягающий на онемение его души, не отступал. Как долго призрак может преследовать его? Год? Десять лет? Вечно? В конце концов у призраков больше времени, чем у смертных. Впрочем, несмотря на это преследование, Зак был благодарен призраку Вайолет, что не дает ему забыть о Кэтрин. Ведь это означало – не все человеческое в нем выгорело. Что-то осталось.

– Я рад, что ты стал сговорчивей, мой мальчик, – сказал Митчем, вставая. – В твоей комнате тебя ждет подарок. Общение с друзьями – это награда за твои успехи в работе над собой.

Митчем вышел из столовой, а Зак остался сидеть, рассматривая роскошные обои.

Затем он прошел в свою спальню, мимо картины Ники.

– Привет, незнакомец, – раздался знакомый голос из ванной комнаты.

Оттуда вышла Вайолет в красивом красном платье. Ее черные волосы были распущены, а пухлые губы подведены рубиново-красной помадой.

Зак на мгновение нахмурился. Так это о ней говорил Митчем как о подарке? Почему-то ему представлялся кто-то другой… Ну как он посмел? Монстр. Но тут его взгляд упал на кровать, где он заметил небольшую кожаную коробочку.

Вайолет снова вступила в его поле зрения.

– Тебя больше волнует твой подарок? – укоризненно спросила девушка; уголки ее глянцевых губ растянулись в улыбке.

Зак покачал головой и прислонился к стене, наблюдая за Вайолет. Она была темной стороной луны. Зеркалом его собственной тьмы. Он мог забыться и утонуть в ней.

– Ты приоделась, однако, – протянул он.

– Я праздную, – отозвалась Вайолет.

Она вытащила из-за спины бутылку шампанского и подошла к нему, пританцовывая.

– Что за повод?

Что-то шевелилось внутри Зака. Вайолет провела пальцем по отвороту его пиджака, и он вопросительно посмотрел на нее.

– На моего отчима напали, – сообщила она.

– Мне жаль это слышать, – посочувствовал Зак, надевая маску безразличия.

– Но не мне, – заметила девушка, и в ее глазах вспыхнули огненные льдинки. – Три сломанных ребра и сломанная рука.

Она обняла Зака за шею и привлекла его к себе. Он задержал дыхание. Это было так приятно: чувствовать и быть живым! Пусть даже все это неправильно.

– Сломанная нога, обширные кровоподтеки, – прошептала Вайолет, словно читая меню в кафе.

Зак вздрогнул.

– Врачи уложили его в постель, – прошептала она.

– Надолго?

Вайолет отстранилась и посмотрела на него. Ее глаза горели. Странный образ пришел в голову Зака. Она была тундрой. Ее глаза были зимним пожаром в тундре.

– Скажем так, у меня будет приятное лето.

– Какой неожиданный поворот событий, – тихо промолвил Зак.

– Так ты посмотришь подарок? – немного капризно протянула Вайолет.

Зак открыл коробочку и вытащил из нее часы. Очень дорогие часы. Он нежно поцеловал Вайолет, та звонко рассмеялась и выскользнула из его объятий.

Зак сидел в гостиной и пил виски – постарше, возможно, его отца. Возможно. Кем бы ни был тот ублюдок.

На скамеечке у ног Зака ожидал идеальный сэндвич, приготовленный для него каким-то призраком прислуги, но Зак в эти дни не испытывал голода. Тем не менее он заставил себя съесть сэндвич. Странное послевкусие задержалось надолго после еды. Его рот сделался словно бумажным внутри.

Он мог бы пойти на кухню и попросить что-нибудь получше. В детстве ему хотелось видеть людей, узнать их имена; он вертелся на кухне, слушая их разговоры. Такое его поведение не одобрялось тогда, и сейчас определенно не вызовет восторга.

– Не якшайся с прислугой, – выговаривал ему Митчем.

Мальчик, правда, в те времена не понимал, что значит «якшаться».

Зак решил связаться с частным детективом и потребовать отчет о проделанной работе. Митчем был доволен племянником и удлинил поводок – ему разрешено было покинуть территорию имения. Зак купил одноразовый телефон, написал Лансу сообщение, а затем выбросил телефон.

Через несколько часов прибыл курьер с небольшой посылкой. Зак расписался в получении. В усадьбу приходило много писем, и Митчем или его сотрудники не придали бы значения тому, что Зак расписался за какую-то почту, даже если бы увидели, как он это делает.