Полли Хорват - Ночной сад [litres]

Он поднял глаза.

– Вы пожелали оказаться на «Арго» вместе с Зебедией. А это значит, что за всё это время в Ночном саду вы ни разу ничего не пожелали. Даже случайно. Как так могло получиться?

– Ничего не хотел, – ответил отшельник, наконец-то глядя мне в глаза.

И он снова занялся прополкой, а я, как и обещала, пошла домой.

Когда я пришла домой, Сина спросила, где я была, и я рассказала ей. Она, Старый Том и я обедали за столом на кухне. Еда не подгорела, и после замысловатых трапез в столовой сидеть за стареньким кухонным столом было словно вернуться домой.

Сина повернулась ко мне, и лицо её было полно сочувствия:

– Тебе грустно, что Винифред уехала?

– Немножко, – призналась я. – Но сама знаешь – гости!

После этого мы ели в дружелюбном молчании, а когда солнце начало садиться за океан, Старый Том пошёл загонять лошадей. Но прежде чем уйти, он спросил:

– Эй, ребята, а почему вы не хотели пускать солдата в сортир?

– Там Зебедия придумал спрятать парашюты. Он сбросил их в очко.

– Вот пропасть! На то, чтобы их вытащить, теперь всё утро придётся убить. Не можем же мы их там оставить. Гости!

– Ну, зато Вилфред сберег тебе кучу времени на картофельном поле, – напомнила я.

– Вилфред, – приязненно пробормотал Старый Том, улыбнулся сам себе и, посвистывая, пошел ловить Тэга и Молли.

Мы с Синой сидели и чаевничали. Она встала за банкой с печеньем, но поставила её обратно, увидев, что там нет ничего, кроме подгоревшего печенья, которое Глэдис напекла после того, как полиция вернула её на нашу ферму.

Глэдис тоже уже съехала окончательно. Она уехала вчера. Я зашла в студию к Сине, сказать, что Глэдис собрала вещи и в полной готовности ждёт, когда Сина подвезёт её до парома.

Сина сидела как завороженная, слушая музыку, и пальцы её, лежащие на глине, не шевелились.

– Откуда музыка? – спросила я, пытаясь найти глазами радио.

Сина кивнула на угловой шкаф, где пристроился патефон.

– Старый Том съездил в город и привёз его для меня, ну и несколько пластинок.

– А где радиоприёмник? – растерялась я.

– Я отдала его Глэдис. Прощальный подарок. Я решила, что болтовня мне не нужна – только музыка.

– Кстати, о Глэдис. Думаю, она готова к отъезду, – сообщила я.

– Тише! – Сина шикнула на меня, потому что Дивертисмент добрался до Анданте.

Мы дослушали до конца, и Сина сняла иглу с пластинки.

– Моцарт вот сумел. Сделал зримым, – обронила Сина.

– Ты хочешь сказать – слышимым, – уточнила я.

– Слышимым, зримым, осязаемым! – воскликнула Сина.

– А почему мы не можем? – не поняла я.

– Не знаю, – ответила Сина. – Между проблеском понимания и его осуществлением есть небольшая заминка. В этой-то заминке и заключена возможность. И я начинаю думать, Франни, что всё заключено именно в этой возможности, а вовсе не в осуществлении. Знай мы достоверно о существовании НЛО, привидений, русалок – они перестанут волновать нас как прежде: они присовокупятся к электричеству, самолётам, радиоволнам, рождению детей – ко всему тому, что принимают как должное, потому что оно осуществлено. Это неощутимое, неуловимое обстоятельство – но оно не дает нам повернуть вспять. Напоминает, что существует нечто ещё более изумительное, что невозможно осуществить. К чему люди всё время жаждут притронуться. Это-то и ищет Глэдис в своём бибопе и своей готовке. Это ищет и мисс Мэйси в бесконечных прогулках и походах. Я стремлюсь к этому в своём ваянии, ты – в своём сочинительстве, Том – в саду, Летун Боб – среди своих самолётов.

– Эй! – крикнула Глэдис из грузовика. – Я тут весь день сидеть не могу.

И Сина повезла Глэдис к парому, который перевезёт её на материк, где она сядет на поезд, который отвезёт её в далекий город, где она знает только одного человека и где ей предстоит преодолеть всевозможные злоключения, чтобы попытаться, возможно безуспешно, научиться готовить, чтобы воплотить неуловимое нечто, сделать его осязаемым. Как же это сложно. Но Глэдис отправилась в путь. Возможно, даже не задумываясь, почему она уехала и что стремится найти. Но теперь я знала: она пыталась совершить то же, что и все мы, и я желаю ей удачи.

– Сина, – сказала я, когда мы допили чай, – ты так и не сказала мне, чего ты пожелала. В Ночном саду.

– Ой, – промолвила Сина и нервозно поднялась. – Пойдем-ка на лестницу.

Мы не сиживали вдвоём на лестничной площадке с самого приезда Мэдденов, и я кивнула в знак согласия.

Поднимаясь по лестнице, я спросила:

– Глэдис хоть поблагодарила тебя за радиоприемник?

– Да мне уже всё равно. Я поняла, что инопланетяне не выйдут со мной на связь с помощью радио. Конечно, – вздохнула Сина, – это также означает, что я не могу верить, что мой великий дар в том, что я знать не знаю, насколько красива. Думать, что я красива, было приятно. Я так никогда не считала – с моим-то ростом, сама понимаешь. Ну и вообще строением. Сама понимаешь.

– Сина, – заявила я честно, – но ты красивая. И сама видишь, ты об этом даже не знаешь. Хоть это верно.

– Ох, Франни! – покачала головой Сина.

Мы сидели на лестничной площадке: она в кресле-качалке, я у неё на коленях. Потому что Сина крупная, а я, пожалуй, маленькая для своего возраста, и нам всё ещё удобно. Ну а потом, кресло-то одно, второе мы ещё не принесли обратно.

– Так чего ты пожелала? – повторила я.

– Тебя, – ответила Сина. – И я не могу об этом жалеть. Просто не могу. Но представь себе, Франни: мы со Старым Томом не могли иметь детей. И вот я пожелала себе ребенка. А затем женщина даёт ребёнка мне в руки и падает замертво у моих ног. А люди, которые должны были взять этого ребёнка, погибают в пожаре, дом их выгорает дотла – и кто знает, что случилось с твоими настоящими родителями.

Во мне что-то похолодело, когда она назвала кого-то ещё моими настоящими родителями. Старый Том и Сина были моими настоящими родителями.

– И я тоже не могу жалеть. О твоем желании.

– Ни я, ни Старый Том ничего сильнее не желали, чем оставить тебя себе, но Старый Том сказал, что мы не имеем права не попытаться отменить желание, так как оно исполнено такой страшной ценой для других – ценой их жизни. Поэтому он попытался использовать собственное, ещё не загаданное желание. Он пошёл в сад и пожелал отменить моё желание. Но ничего не получилось. Никогда я не была так счастлива, как когда ты осталась в моих руках после того, как он загадал своё желание. Чему тут верить? Или то, о чём ему говорили, истинно и отменить желание невозможно, или же всё это ерунда, а то, что ты появилась после того, как я загадала желание – это просто совпадение. Мы ни в чем не могли быть уверены. И наверное, что по-настоящему мы и не хотели знать. Вот я и думаю, что поэтому-то Старый Том больше ни разу и не пытался загадать желание. По крайней мере, до тех пор, пока Мэддены не попали в эту передрягу. И может, легенда о Ночном саде истинна, а возможно, и нет. В конечном счете подлинных доказательств у нас не было, и нам не нужно было взваливать на себя ответственность за всё, что, быть может, произошло в результате моего желания.