Джон Клопфер - От винта!

– Просто, если бы у меня был образец оригинального вируса, я бы, возможно, сумела создать жизнеспособную сыворотку для запуска в массовое производство антидота… – Доктор продолжала общаться сама с собой.

Райс выскользнул из лямок рюкзака и нашарил пластиковый пакет с еще сохранившимися внутри отпечатками пальцев. Открыв замочек, он извлек из пакета тошнотворный зомбобургер суточной давности. Котлета из таинственного мяса пульсировала, словно живая.

От вонищи бургера выворачивало внутренности. Зак сморщился.

Зрачки доктора Скотт возбужденно расширились. Нос Твинклза пришел в движение, уловив роскошный аромат тухлого фастфуда.

– О’кей, давайте-ка дадим этой храброй маленькой леди немного отдохнуть. Нам нужно прогнать парочку тестов.

Они оставили Мэдисон и подошли к лабораторному столу, на котором громоздились, сияя в белом флуоресцентном свете, микроскоп, тестовые пробирки и весы. Доктор Скотт щелкнула парой резиновых перчаток, взяла БургерДог и соскребла с него несколько крошек в чашку Петри.

Затем она капнула на образец какой-то зеленой жижей, добавила немного гинкго билоба из запасов Райса и хорошенько перемешала. Все старательно прислушивались, пока доктор излагала свою гипотезу.

В этой гипотезе было что-то про антитела, Т-лимфоциты, теорию выделения вакцин и сывороток, пассивную иммунизацию и клеточные культуры, рекомбинантные векторы и новые мутагенные разновидности – до Зака абсолютно не доходило, о чем толкует доктор Скотт. Некоторое время спустя она заглянула в микроскоп:

– Итак, сперва хорошие новости или плохие?

– Начнем с плохих, док, – ответил Зак.

– Плохая новость заключается в том, что мы не можем сделать лекарство из одного только образца БургерДога.

– А какая хорошая? – спросил Райс.

– Хорошая – в том, что с помощью рекомбинации мутировавшего вируса с антисывороткой мы, по-видимому, сумеем единожды культивировать фитотоксичный штамм с антителами… – И так далее, и тому подобное.

Взгляд Зака остекленел: медицинский жаргон доктора Скотт превратился в серию монотонных «бла-бла-бла».

– …Бла-бла-бла… Но если кто-нибудь из нас примет внутрь носитель первичного вируса, мы потенциально сможем отобрать для исследования антигенный протеиновый комплекс с биомутацией, которая бла-бла-бла-бла-бла и спасет нас всех.

– То есть… Проще говоря, кому-то здесь надо съесть вот это вот? – спросила Зоуи, косясь на бургер.

– Именно. – Доктор пометила что-то в журнале.

В недоумении Зак сдвинул брови. И это – хорошая новость?

– Ну, чур, не я, – заявила Зоуи.

– Почему это не ты?

– Потому что я все равно не смогу превратиться обратно в зомби, – объяснила она. – Ха!

– И не я, – сказала доктор Скотт. – Я единственная, кто знает, как приготовить антидот.

Райс хлопнул Зака по плечу:

– Похоже, остаемся мы двое.

Воцарилась довольно продолжительная тишина.

– Есть только один способ решить вопрос, – нарушил молчание Зак.

– В трех раундах? – уточнил Райс.

Зак кивнул.

Так началась партия игры «Камень-ножницы-бумага» с самыми высокими ставками за всю историю игры.

– Раз, два, три! – Оба выкинули «камень».

И еще раз.

И еще.

– Да перестань ты выбрасывать «камень»! – вскричал Зак.

– Сам перестань! – заорал Райс в ответ.

– Раз, два, три! – «Бумага» Зака обернула камень Райса.

– Раз, два, три! – «Камень» Райса затупил Заковы «ножницы».

– Решающий сет, – сказал Райс.

Оба долго собирались с духом, уставившись друг на друга в упор и раздувая ноздри.

– Раз, два, три! – Еще два «камня».

И так три раза подряд.

– Три!!!

Зак, попавшись в ловушку сложной психологии четверного блефа, выбросил свой четвертый «камень». Ладонь Райса нависла над его кулаком – это была «бумага».

Райс упал на колени, потрясая руками над головой, словно только что выиграл теннисный «Большой шлем»:

– Что, съел?!

– Еще нет, – Дана Скотт вручила Заку БургерДог: – Но сейчас съест.

Добрый доктор отошла на расстояние вытянутой руки, готовая вкатать подопытному последнюю дозу крови Мэдисон, имеющуюся в наличии. Стоило Заку только глянуть на ядовитый кусок мерзостного фастфуда, как его пищевод завязался узлом. Булочка отсырела, на ней пышно расцвела плесень, к котлете пристала длинная прядка вьющихся волос. Плюха фисташково-зеленого майонеза пахла как сырая куриная тушка, несколько дней пролежавшая на кухонном столе.

– Док, вы точно уверены, что так надо? – скептически спросил Зак.

– Это наш единственный шанс, – отозвалась Дана.

Парень беспомощно глянул на сестру. Та кивнула:

– Он победил честно и справедливо.

Зак медленно поднес летальный бургер ко рту и погрузил зубы в хлюпнувшее мясо. Он жевал зараженный кусок так быстро, как мог, изо всех сил удерживаясь от того, чтобы немедленно выдать его обратно. И в результате поперхнулся – по лицу покатились слезы. Сглотнул один раз. Второй, затем третий.

Резкий приступ головокружения немедленно вызвал тошноту. Зак глянул на тыльную сторону ладоней – она на глазах начала бугриться и покрываться морщинами, словно он за короткое мгновение постарел лет до восьмидесяти.

Зрение внезапно размылось – теперь Зак едва различал, что находится вокруг. Шум крови в ушах заглушил все прочие звуки. Дыхание сделалось частым и судорожным: легкие отказывали, и он начал задыхаться. Перед глазами взорвалась багровая вспышка, а затем глаза Зака закатились, и все вокруг погрузилось в черноту.

Последняя его мысль перед коллапсом была о том, что надо таки было выбрасывать «ножницы».

Зак очнулся в инвалидном кресле. Его быстро везли по длинному коридору. Контроль над Белым домом был потерян: здание захватили неупокоенные чудовища.

Истребитель зомби несколько раз моргнул – не хотелось исключать возможность того, что он все-таки еще спит.

– Синий код, синий код, – протрещала рация. – Всему персоналу Белого дома предписана немедленная эвакуация! Враг прорвался. Повторяю, враг прорвался!

Зак ощущал, как его скулу раздувает большущая отечная блямба. Кожа на руках была нежного оттенка зеленого горошка. Обезумевшие зомбари вываливали из дверей, поджидая за каждым углом.