Ирис Эрлинг - Сердцевинум

На крышке горел сложный герб: щит в форме сердца, укрытый богатой накидкой с завязочками, сверху – золотая корона о трех больших зубцах и двух маленьких, с жемчужинами, на щите – цветок. А еще по хитро закрученной ленте тянулся девиз: «Сердце бьется за Истину». Даже не зная сердцогиню, Рина уже прониклась к ней уважением из-за одного только этого герба.

С тоской покосившись на коробку для Тима, Рина решила, что обязательно дождется обещанного проводника. Она обязана рассказать сердцогине историю друга и его бабушки. Может, им смогут помочь. Может, они подались в Сердцевинум – тогда Рина навестит Тима, и они, наконец, объяснятся нормально.

Раскрыв подарок, Рина обнаружила внутри аккуратно сложенную ткань вишневого цвета. Она подняла сверток за лямочку, и над кроватью расправился прекрасный сарафан – точь-в-точь тот, что нарисовался Тимовыми карандашами… Подавив любопытство заглянуть и в чужой подарок, Рина осмотрела свой. В коробке остались блузка, темная пелерина с большим капюшоном, пышный подъюбник и белоснежные гольфы. Растерянная Рина подумала только, где ей теперь достать подходящие туфли.

Рина нацепила сарафан на вешалку, а ту устроила на ручке платяного шкафа – просто чтобы постоянно оглядываться и любоваться. У нее еще никогда не было такой красивой одежды. Костюм для Тима тоже, должно быть, отражал все его мечты, но остался без хозяина… а фамильярам и вовсе ничего не досталось.

Из раскрытой коробки, в которой осталась только невесомая бумага, доносился манящий аромат. Наверное, подарок хорошенько опрыскали духами…

Рина уже погасила свет и собралась ложиться спать, когда ее настигла неожиданная идея. Рина включила ночник и достала из шкафа сумочку со швейными принадлежностями, которые иногда требовались для доработки театральных костюмов. Взяв свою старую игольницу, Рина невольно поморщилась: подушечка-то была в форме сердца. Грустного сердца, утыканного остриями игл и булавок. Ну и кто придумал такую жуть?..

Быстро освободив игольницу, Рина вывернула вишневый сарафан подкладом наружу и аккуратно разложила на кровати. Старый, шерстяной и с карманами тоже отправился на «операционный стол». В руку Рине легли ножницы.

Закончив задуманное, она долго крутилась перед зеркалом в своей обновке. Правда, волновала ее отнюдь не внешность. Она проверяла, не виден ли потайной кармашек, пришитый с внутренней стороны сарафана ровно на уровне сердца. Правильный уровень она выясняла полночи, вооружившись анатомическим атласом и даже прощупав себя в поисках сильнейшего сердцебиения.

В кармане лежал камешек, оставшийся от Фаферона, – чуть теплый, спящий, но все же мерцающий изнутри. Рина помнила все записи в дневнике Витольда и понимала, что многие в Сердцевинуме, как и она сама, могут увидеть светлячка сквозь ткань одежды или сумки. Но и расстаться с камешком Рина не могла. Оставить его дома – все равно что подарить какому-нибудь очередному вору.

И сейчас два сердца были так близко, что ореолы их свечения складывались в один, перекрывая друг друга… По крайней мере, Рина очень надеялась, что не прогадала с расчетом.

– Теперь и я приняла тебя близко к сердцу, – сказала она.

Это был странный сон.

Рина обнаружила себя на ночном берегу, под сенью огромного дерева. Несколько мелких капель упало сверху, и она забралась под самую крону, однако здесь дождик только усилился. Рина подняла глаза и заметила скрытые в листьях белые цветы, почувствовала нежный медовый запах. Дождик оказался сладкой липовой падью.

Рина обошла широкий ствол, весь израненный рисунками-сердцами, и остановилась у скамьи. Почти вплотную к ней подступала черная речушка – длинная трава ушла под воду и колыхалась меж камней. В реке отражались огоньки домов, приютившихся на другом берегу. Небо было звездное и теплое.

Рина вздрогнула, когда кто-то положил руку ей на плечо.

– Ринка, ты совсем другая стала.

Знакомая интонация едва проступала сквозь голос, далекий и чужой. Но сам Тим выглядел так же, как и всегда: растрепанный, непринужденный.

– Тим! Это правда ты? Ты сумел со мной связаться? – затараторила Рина.

– Просто ты скучаешь, поэтому я тебе снюсь, – ответил он.

Рина нахмурилась.

– Ну, по этому месту я точно не скучаю. Я здесь никогда не была. И все-таки оно мне снится.

Тим пожал плечами.

– Это Дерево Сердец, кстати, – заметил он. – Здесь принято оставлять свою метку, на счастье.

– И каждый думает о себе, а не о бедной липе.

– Она гнилая, так что ничего. И речка тоже называется – Гнилая Липа.

– Тим, она цветет!

– Что, правда? – Он покосился на воду в недоумении.

– Не заговаривай мне зубы, – спохватилась Рина. – Твоя мама жива? Куда вы сбежали? Где ты сейчас, в этом месте? Ты пытаешься мне подсказать?

– Эй, потише. А то проснешься, – улыбнулся Тим. – Чего ты так разволновалась? Не пропаду. Нормально все будет со мной.

– И что, вот так просто пришел показаться? – не поверила Рина.

Тим кивнул.

– И потом так же просто уйдешь?

– Ну, мне придется. Возможно, даже скорей, чем хотелось бы… Ага. – Он задумчиво закусил губу. – Ладно, давай, подруга. Как-нибудь еще устроим сновидание.

– Устроим что?..

– Свидание по сновидению, – пояснил Тим и тут же исчез.

Другие сны Рине не запомнились.

В назначенное время у крыльца стояла очень симпатичная девочка, светловолосая и чем-то похожая на небольшого хищного зверька. Одета она была вполне буднично, в серо-коричневую курточку с капюшоном и черные зауженные штаны, но на ногах алела нежная замша ботиночек, похожих на Дарьянины, так что Рина сразу узнала в девочке провожатую. А самая интересная интересность была у нее на лице: между бровями красовался темный витой рисунок.

– Привет, – поздоровалась Рина. – Ты проводишь меня во Дворец?

Девочка деловито осмотрела Рину и кивнула, отчего светлые хвосты легонько подпрыгнули.

– А где кавалер? – осведомилась она.

– Не сможет. Его родственница забрала, – сообщила Рина.

Незнакомке ответ, похоже, не понравился – она слегка поджала губы.

– Всегда так с ними, а спрос с меня. Ой, ладно. Как тебя зовут?

– Рина…

– А почему так вяло? – удивилась девочка. – Имена на «Р» самые модные! Я, например, Родохроза. Но в услужении Ее Светлости получают новые имена. Так что все зовут меня Тысячей Голосов.

– То есть как это – Тысячей Голосов?..

– Можно просто Тысячей, – заверила девочка.

– А почему? Звучит немного…

Рина замялась. Было неудобно спрашивать, но Тысяча понимающе улыбнулась.