Кирилл Кащеев - Выбор ведьмы

Отчаянно работая крыльями, Айт выпрямился, закачался на потоках почти кипящего воздуха. Шум битвы доносился сюда лишь далеким громом, а под ними пиками торчали верхушки мертвых деревьев. Мертвый лес был везде тянулся во все стороны, уходил за горизонт, не было ничего, кроме Мертвого леса!

— Где мы? Что с Табити? Куда нас… — прошептала Ирка, глядя, как над кронами, не обращая ни малейшего внимания на одинокого дракона, все взлетают и взлетают аспиды с седоками на спинах и уносятся туда, где сражались ее друзья. Танька! Богдан! Бабка!

— Они не заканчиваются! Айт, не заканчиваются! — проглатывая комок в горле, прокричала Ирка.

— Да… — Голос Великого Водного был холоден как самый ледяной из айсбергов. — Его боль и ярость бесконечны, и он может создавать из них солдат столько, сколько пожелает. Твой отец, Великий Пес Симаргл.

— Но… мы не сможем их всех перебить!

— Я на такую удачу уже не рассчитываю, — покачал головой Великий Водный.

— Но так все погибнут! И твои змеи, и богатыри, и оборотни! Надо что-то делать!

— Надо, — согласился змей и, медленно изогнув чешуйчатую шею, потянулся к Ирке. Она увидела над собой огромную голову. Глаза цвета грозового моря, прорезанные вертикальным золотым зрачком, заглянули в самые глубины ее души, заставили замереть в предчувствии чего-то настолько страшного, что все былые ужасы казались лишь детской игрой. А потом пасть дракона очутилась совсем близко и раздвоенный язык коснулся ее лба — точно поцеловал.

«Бежать!» — мысль была инстинктивной, из тех, что возникают в голове сами собой. Но изматывающий ужас жертвы прокатился по парализованному телу, лишая силы и воли к сопротивлению, а в животе… в животе забурчало позорно и мерзко, как при расстройстве желудка! И новая волна, уже поднимающаяся изнутри, плеснула навстречу страху. «Крылья, перекинуться… и прочь, прочь!» — Ирка рванулась… И повисла, держась за гребень змея и беспомощно молотя воздух ногами. Перекинуться не получалось. Крылья не раскрывались. Разве что длинные собачьи когти еще цеплялись за чешую. Они неслись над Мертвым лесом, и каждая верхушка дерева целилась в нее как кол.

— Бокал с соком! Который ты уговорил меня выпить! — чувствуя, как слабеют цепляющиеся за гребень пальцы, прохрипела Ирка. — Еще тогда… На балу!

Губы серебристо-стального дракона растянулись в знакомой ледяной улыбке кобры — только впервые эта улыбка была обращена к ней.

«А с чего ты решила, что он всегда будет так улыбаться только другим? Дура!» — с нахлынувшим равнодушием подумала она.

— Я же говорил тебе сидеть в Пещерах, — неожиданно теплое и мягкое дыхание обдало ее из клыкастой пасти. — Тогда я бы не смог выполнить данное Матери обещание и исполнить ее договор с посланником твоего отца. Табити-Змееногая всегда ползет извилистым путем и имеет запасной план. Теперь ее план — отдать Симарглу его дитя в обмен на жизни ее детей.

— Он… Симаргл… серокожий… они пытались вас обмануть! Забрать меня так! — прохрипела Ирка, изо всех сил стараясь забраться ему на спину.

— Мы их — тоже. Мы пытались победить их в бою, но не смогли. Предательство это так естественно! — тихо и нежно, словно шепот любви, выдохнул змей. — Как жизнь… как смерть… Когда не осталось даже надежды на победу, надо всего лишь решить, кого предавать — тебя или моих змеев!

Ирка почувствовала, как тяжесть собственного тела тянет ее к земле, когти царапают по чешуе, все больше укорачиваясь и превращаясь в слабые человеческие пальцы…

— Выбрал, кого предавать, — предавай уже! — поднимая голову, процедила она. — Только ради своей Владычицы не философствуй!

Великий Водный взревел, глаза его полыхнули неистовой яростью… и он ринулся в крутое пике. Верхушки мертвых деревьев понеслись навстречу. Айт заложил вираж… Ирка отчаянно заскребла слабыми человечьими ногтями по изодранной в битве драконьей чешуе…

— Отпусти меня, ведьма! — громко и отчетливо сказал змей. — Слышишь? Отпусти… меня.

Ирка полетела вниз, исчезнув между мертвыми деревьями. Лишь ветви качнулись, всколыхнув полотнища серебристого лишайника.

Дина спикировала, выхватывая из свалки рухнувшего с коня Андрея.

— Знаешь, по-моему, нам всем Шешова задница, — спокойно и даже вдумчиво сказала Повелительница Грозы, походя перекусывая шею кинувшемуся на нее аспиду. — А мне в какой-то момент даже казалось, что мы побеждаем.

Пространство вокруг ревело и корежилось, словно слепившись в громадный кокон вокруг неутихающей битвы. Неба не было, его закрывала гигантская тень собачьей башки и жаждущая крови алая пасть, а полные ненависти ледяные глаза, казалось, вперивались в каждого змея, вырывая трепещущую душу из жалкой, не способной защитить брони. И единственной защитой была радужная драконица с изорванными крыльями, пронзительно орущая Псу в морду. Похожие на человечьи прожекторы, глаза Табити грозно пылали, а ее вопль гнул пространство. Бесчисленные орды врагов только нелепо перебирали ногами, будто пытаясь идти навстречу урагану, аспиды в вышине точно так же нелепо и отчаянно молотили крыльями, но не могли сдвинуться и на сантиметр. Их визг, рев и царапанье доносились как из-за стекла, словно их отделило невидимой стеной. Но воля Пса гнала их вперед, и они продолжали упорно долбиться в эту стену. И та начала прогибаться, как стенка воздушного пузыря, а из Мертвого леса все перли и перли монстры. Табити пошатнулась… Выпрямилась снова…

— Если мы с этими справиться не можем… — кивая на продолжающуюся битву, сказала Дина, — когда прорвутся остальные, от нас и хвостов не останется!

— А у некоторых и хвоста никогда не было. Ну что, говорят же: они жили счастливо и умерли в один день. По крайней мере, со второй половиной у нас все получится! — усмехнулся Андрей и крепко прижал ладонь к ее чешуе.

Воздух хлопнул, будто лопнул громадный целлофановый пакет, и над зависшей в глубоком трансе Табити возник Великий Водный. Серебристо-стальной дракон пронесся над своей Матерью и в мгновение очутился среди уцелевших змеев.

— Где Ирка? — серебряным бликом рядом с ним возник здухач.

— Мы разделились, — отрывисто бросил змей.

— То есть как?! — заорала пикирующая сверху Танька. — Она же была с тобой…

Равнодушные змеиные глазищи сверкнули такой жутью, что Танька невольно отпрянула. Рев из пасти дракона ударил ей навстречу, закрутил как в водовороте, швырнул прочь… Серебристо-стальной змей вдруг сорвался с места… и, не переставая реветь, ринулся в самую гущу битвы, вонзился в скопление аспидов, как раскаленный нож в масло. И попер дальше, дальше, словно специально кидаясь на мечи и когти врагов.