Олег Раин - ЗБ [litres]

– Буду, – пробормотала Альбинка.

– Тогда я отпиваю половину, остальное тебе, годится? – не дожидаясь ответа, я зафиксировала большой палец на условной половинке и поднесла банку к губам. – Эх, мамоньки родные!

– Да не тяни ты! – не выдержала Альбинка.

Я осторожно сделала пару глотков. И еще пару – просто не могла остановиться. И никакой мне «колы» сейчас не хотелось, никакой «фанты» – водичка была самое то!

– Вкуснотень! – оценила я вслух.

Посмотрела банку на просвет: до пальца оставалось совсем немного, всего-то глоток-полтора.

Я приложилась к банке еще разок, неспешно протянула посудину Альбинке:

– Не вырони. Мы ее снова поставим.

Со стороны Альбинки послышались хлюпающие звуки. Она тоже наслаждалась водой – жадно и торопливо.

– Маловато будет, – голосом мультяшного колобка проговорила она. Во всяком случае, это было куда лучше ее ехидных комментариев.

Я тоже ощутила, что жить становится веселее.

– Ничего, перекантуемся как-нибудь! Подвалы – они тоже кое-кому полезны.

– Ты это про кого?

– Да так – черпаю примеры из истории. В казематах-то Петропавловки люди десятилетиями парились – и ничего. Наоборот, многие потом долгожителями становились, книги писали и ничем не болели.

– Называется, утешила!

– Не боись, десять лет мы тут по-любому куковать не будем. – я довольно вздохнула. – Месяц-два, не больше. Зато и мечтать научишься, может быть, даже думать.

– Спасибо!

– Да всегда пожалуйста!

– Сама-то ты умеешь мечтать?

– Представь себе, умею! Хотя сейчас у меня мечты вполне приземленные – о загородном двухэтажном домике. И чтобы обязательно из каких-нибудь негорючих материалов, а рядом скважина. И еще пусть водоем будет, банька небольшая.

– На улице пара колонок, во дворе колодец, – добавила Альбинка.

– Точно! Чтобы в любую жару можно было ведро воды набрать. И пить-пить-пить…

– У нас-то с тобой не жара.

– Верно, не Африка. Зато мы по-настоящему можем оценить далекие берега и чужие моря. Они-то там живут, привыкают и не понимают своего счастья. А мы приезжаем и балдеем.

– Чтобы в такие места летать, нужно в жизни хорошо устроиться.

– Что ты имеешь в виду?

– Понятно – что! Будут у тебя положение, статус и счета в банках – сможешь и по морям-океанам разъезжать свободно. А еще лучше не самой куда-то там летать, а чтобы к тебе отовсюду слетались.

– Ага, мотыльками на огонек!

– Да хоть бы и так. – Альбинка щелкнула зажигалкой.

Я зачарованно поглядела на фиолетовый огонек под ее пальцем.

– Ты на самом деле об этом мечтаешь?

– А почему нет?

Альбинка чуть помолчала, а потом начала вдруг рассказывать про свои мечты. Не знаю уж, говорила она про эти вещи своим недавним подругам, но я почему-то решила, что нет. Потому что если я равнялась на сильные характеры, то Альбинка равнялась исключительно на красоту. И главными идеалами у нее были дамочки вроде Анны Монс, первой раскрасавицы Кукуйской слободы, сумевшей вскружить голову и всемогущему Францу Лефорту, и царю Петру Первому. Но в еще большей степени покорила сердце Альбинки некая София де Витт, юная супруга генерала польской армии, вертевшая коронованными особами, как ей вздумается. Практически все встречные и поперечные попадали под ее чары: король Людовик Восемнадцатый, император Иосиф Второй, король Густав Четвертый, светлейший князь Потёмкин и так далее. В сущности, вся придворная Европа готова была предложить ей руку и сердце. Чтобы просто ее увидеть, люди толпились и толкались, забираясь с ногами в кресла и на скамейки.

Русский генерал Салтыков, узрев прекрасную Софию, тут же забыл про войну и объявил невыгодное России перемирие. Вместо осады турецкой крепости полководец взялся устраивать балы и танцы в честь юной гостьи. На мужа Софии де Витт сыпались деньги и звания, хотя вряд ли он был счастлив от таких подношений. В итоге польский магнат Потоцкий (по-нашему – олигарх) уплатил мужу миллион злотых только за то, чтобы он развелся с Софией. И даже в преклонном возрасте эта охотница до мужских сердец умудрилась очаровать юного Александра Первого.

– Вот это жизнь, я понимаю! – Альбинка говорила восторженно, ничуть не скрывая своих чувств.

Я очень жалела, что не видела в эти минуты ее лица. Все-таки скверная штука – потемки!

– А ведь Софию и ее родную сестру продала послу в Константинополе родная мать! Ей просто не на что было их кормить. И кто бы мог подумать, что такое произойдет? Посол собирался подарить симпатичных сестричек польскому королю, но майор Витт увидел их, выкупил и женился на младшей.

– Ты хочешь, чтобы тебя тоже кому-нибудь продали?

– А ты этого не хочешь? – Альбинка фыркнула. – Да все этого хотят! Дело только в цене. Ученые продают мозги, художники – картины, писатели – книги. А на эстраде, смотри, что творится! Все выделываются как могут. Или те же актеры – разве они не торгуют своей внешностью, своими голосами? Так что красота – это тоже товар. Нужно лишь найти подходящее обрамление и преподнести в нужное время в нужном месте.

– Звучит, если честно, тоскливо.

– Это тебе только кажется. Потом, когда очутишься на палубе собственной яхты, о таких пустяках уже не вспомнишь.

– Не уверена.

– А вот я уверена! Даже Ландау говорил, что все наши мечты – это воспоминания о будущем.

– Ты правда веришь в это?

– Почему бы не верить умным людям? Но главное, я сама так думаю.

– Вот девчонки и заперли тебя за такие мысли.

– Да плевать мне на них!

– Понимаю: Сонька и ей подобные – всего лишь удобный инструментарий.

– Скорее, абразив. Ну или тренажер – сама выбирай, что нравится.

– Иными словами, ты тренируешься на одноклассницах, чтобы потом повелевать будущими толпами поклонников?

– А что в этом плохого? Они, кстати, тоже довольны. Если б не ты, и подвала этого бы не было.

– Опять же не уверена… – я на минуту задумалась.

Альбинка оказалась орешком куда более крепким. Вон и в истории копалась, про Ландау знает.

А самое страшное – она всерьез верила в ту ерунду, которую сейчас несла.

– Знаешь, если мечтаешь о радуге, будь готова попасть под дождь.

– Это ты к чему?

– Да так. Один тоже успешный человек сказал. Не Ландау, правда, но тоже неглупый. Некий Долли Партон – слышала о таком?

Альбинка победно фыркнула.

– Конечно, слышала! Только для начала – это не он, а она. Долли Ребекка Партон – американская кантри-певица и киноактриса, которая написала более шестисот песен и кучу раз поднималась на верхнюю позицию кантри-чартов журнала «Биллборд».

Я была сражена. Мой пример против меня же и обернулся.

– Выходит, и это твоя кумирша?

– А что? Под мою линейку вполне подходит.