Артем Ляхович - Голубой трамвай

– Что?

– Как ты думаешь? Эти люди могли не разыскать их, не откопать из-под обломков и…

– И? – глухо повторил Иван Артурович.

– И… подумай. Что они с ними сделали? Дали по конфетке и отпустили?

Иван Артурович сжал голову руками. Потом резко вскочил.

– Они не могут умереть, – продолжал Тип, – но они могут бесконечно мучиться на потеху тем, кого могли уничтожить… А ты просто боишься. За каждым плохим концом стоит чья-то трусость, Докс. Ты знаешь, о чем я, и ты боишься. Вы все любите, чтоб было умненько, с моралью и безопасно для вас…

Когда они ушли, Иван Артурович сел за ноут и открыл Ту Самую папку.

Выделил файл Kletovnik.docx, переименовал его в Goluboy_tramway.docx, открыл и набрал:

Против правил

– Сегодня в пять состоится заседание Комиссии по расследованию преступлений так называемых Кормчих! – распевал оратор. – Вход свободный…

Тип недавно читал стихи перед этой комиссией (что поделать, обязали в школе). Половина ее состояла из бывших Кормчих.

– Открытые коридоры Межиклетья стали символами обновленного Клетовника! Теперь каждый желающий может за умеренную плату увидеть своими глазами бывшее сердце Тьмы! Ему раскрыты все двери: бесчеловечная система лимитации отменена раз и навсегда…

– А это мы проверим, – шепнул Докс.

Тихонько, чтобы не привлекать внимания, они отошли в уголок.

Коридоры были заполнены туристами в черных очках. У стен стояли лотки с открытками, экспресс-помощью окулиста и туалетной бумагой, разукрашенной портретами беглых Кормчих. Чуть поодаль громоздились стенды с историей Межиклетья. Рядом стоял вихрастый мальчишка.

Докс кивнул ему, и тот с грохотом повалил один из стендов. Народ вытянул шеи и фотоаппараты…

На другом конце коридора двое подбежали к дальней двери – долговязый дядька и копия вихрастого мальчишки.

– Ты помнишь, что нужно сразу выпустить руку? – спросил дядька.

– Может, все-таки вместе? – попросил Тип.

– Нет, ты мне там не нужен… Готов?

Они взялись за руки и контактнули дверь. В головах высветилась 3D-карта – как и тогда, во Тьме, только маленькая.

Руки разомкнулись, полыхнула голубая молния…

Он не успел вникнуть в карту. Главное, что он здесь.

Трудно даже представить, на сколько десятков или сотен уровней пришлось опуститься. «Да уж, – кривил он губы, чтобы не трусить. – Так низко еще не приходилось. Все нормы коту под хвост… и все, чтобы, значит, поиграть в супергероя. В Индиану Джонса. Вот вывернешься тут наизнанку – а потом скажут: банальщина, мультяшные страсти…»

– Да, – раздалось сзади. – Это и есть Корма.

К нему подходил его давний знакомый с башни.

– Не старое корыто, где паслась кучка бездельников, а этот подземный город. Настоящий, внутренний Клетовник.

– Человек, Которому Доверяют, – усмехнулся Докс.

– Польщен, что меня узнали. Видишь, я верен нашим принципам – открытость-прозрачность, власть нараспашку…

Они стали друг против друга. Между ними было метров пять.

– Я знал, что ты вернешься, – сказал Человек, Которому Доверяют. – И, конечно, рассчитывал на сотру… Даже не смешно, – хмыкнул он, когда Докс направил на него оружие. – Разве ты не видишь этот пульт в моей руке? И потом, у нас это еще имело бы смысл, а здесь…

– А здесь? – переспросил Докс.

– Опусти пушку и включи мозги. Ты знаешь, сколько лет длилась власть Тьмы? Тысячу, две, три?.. Меньше ста лет! Это всего лишь пять-шесть поколений. И уже первое начисто забыло все, что было раньше, и верило в вечный туман. Что уж говорить про другие…

– Очень познавательно, – сказал Докс. Он все сильней боялся, что не сможет, и это было скверно. – Но мне больше нравится не так. Ты отпускаешь детей, а я тебя не убью.

– Каких детей?

– Или убью, но не так больно.

– Ты про героев, вернувших Свет? Про Небесную Пару? Мне очень жаль, Иван, правда, – говорил Человек, Которому Доверяют, сверкая выпученными глазами. – Их подвиг изменил мир, хотя… я бы остановил их, если б мог. Отговорил как-то… А сейчас все, что в моих силах – достойная память героям. Уже есть три памятника, на очереди еще пятнадцать… Конечно, памятники никогда не заменят нам…

– Все-таки я тебя убью.

– Ты болен? Агрессивное помешательство?

– Скорей всего. И твой единственный шанс – отпустить детей.

– А вот это уже смешно… Пойми, Иван: больных вылечит только прогресс. Пусть не сразу, пусть долго, кропотливо… Для этого надо изучить возможности людей – и наших, и ваших… Нам нужны писатели. И если ты вольешься в нашу команду и присоединишься к экспериментам над людьми…

– Раз, – сказал Докс.

– Что?

– Два, говорю. Ты не забыл, что я неуязвим?

– А ты не забыл, что я тоже?

– Вот в том-то все и дело, – сказал Докс, старательно растягивая губы в усмешке. – В том-то и дело… Ты смелый человек. У нас тебя и твою банду ни закон не берет, ни пуля. А здесь…

Докс выждал паузу, глядя ему в глаза…

И понял, что угадал.

– Два с полови-и-иной, – говорил он, улыбаясь все шире. – Ты и твоя банда – отсюда, из Клетовника. Это же очевидно. На детях ты решил понять, насколько можешь быть неуязвим у нас… потому что тебя там хоть и нельзя убить, но все равно ведь тебе больно… Ну, а я неуязвим ЗДЕСЬ. И ты в моих руках.

Его противник переменился в лице. Вот оно, думал Докс, облизываясь, как тигр. Главное – не соскочить с образа.

– Ты сделал две ошибки. Первая – ты отпустил меня. Я выгоден тебе ТАМ, и ты хотел сыграть многоходовку, да? Вторая – ты явился ко мне один. За те секунды, которые охрана будет лететь сюда, я прострелю тебе все твои любимые места. Я превращу их в стейк с кровью. Я сделаю это с огромным удовольствием, – говорил Докс, улыбаясь, как маньяк. – Я пульну тебе в ноги, чтоб не убежал, и потом отрежу твои уши, заспиртую их и буду носить, как брелки…

– Ты кровожаден? Что-то новенькое!

– Новенькое? – хохотнул Докс, чувствуя, как теряет контроль над собой.

Он не знал, хорошо это или нет. Игра шла без тормозов, Докс понимал это, и понимал свой риск не остановиться. Тогда проиграют все. Главное – не думать, не думать, не думать об этом…

И он не думал. Ему уже страстно и горячо хотелось разодрать врага на сотни кровоточащих ошметков, и чтобы каждый из них нестерпимо болел.

Докс сделал первый шаг вперед.

Человек, Которому Доверяют, сделал шаг назад.

Стоит ему нажать на пульт – и Докса обезоружат. Докс проиграет, Докс не спасет детей, Докс сам останется здесь и вряд ли выберется обратно.

Но у него будет несколько секунд…

– Как же это ты не дотумкал, что я принесу не книжку с автографом, а пушку, – улыбался он, медленно делая второй шаг. – Думал, жанр не велит? И знаешь… Мне, конечно, хочется забрать детей, я за тем и пришел, но… чем больше я смотрю на тебя – тем больше мне хочется тебя убить. Замучить до буца и убить, – говорил Докс, делая третий шаг. – Я успею прострелить тебе копыта, контактнуть дверь и клеткануться с тобой куда попало. И там меня, конечно, поймают, но до тех пор…