Артем Ляхович - Голубой трамвай

Он всхипнул от предвкушения.

Оно перетекло сквозь их визави – из глаз в глаза, – и Человек, Которому Доверяют, посерел.

– ТРИ-И!!! – взревел Докс, вдруг метнувшись к нему. – Где они?! Убью!..

Он превратился в молнию, в квант, проткнувший четыре метра за долю секунды. Его враг вдавил онемевший палец в кнопку и попытался отбежать к двери.

Когда подоспели капюшоны – Докс уже сверлил дулом его висок.

– Я же отпустил тебя, – хрипел Человек, Которому Доверяют. – Это против правил!

– Главное правило – это дети, – сказал Докс. – Остальное – не правила, а…

Трамвай уходит в небо

Где-то выла тревога. В бункер стекались новые и новые отряды капюшонов с дулами. У некоторых были стреляющие силки.

– Отойти на пять шагов, – хрипел заложник, повторяя за Доксом. – Опустить оружие. Расступиться…

– Вы не боитесь их? – спросила Мэй.

– Здесь боится только один… Ты понял меня? – орал Докс и сдавливал заложнику шею. – Сейчас ты клетканешь нас в свой секретный ангар, или как его там, и дашь детям самый… подчеркиваю – САМЫЙ быстроходный ваш аппарат. Тот, который ты приготовил себе, любимому, на крайний случай… Мэй, Вэн, за мной!

На первый взгляд дети не изменились: все та же одежда, обувь – и даже грим у Мэй. Изменились только их глаза.

– Что они с вами делали? – спросил Докс, волоча заложника к выходу. За ними, соблюдая дистанцию, скользили капюшоны.

– Жгли в печах, – стала перечислять Мэй. – Бросали на нас бетонные плиты. Расстреливали из разных штук. Совали в вакуум, в кислоту, в ядерный реактор… Даже было прикольно: ведь мы – первые в мире люди, которые все это видят изнутри. А к боли мы привыкли…

Они подошли к двери. Докс тряхнул заложника, и тот приложил к ней ладонь. Открылся узкий колодец с лестницей.

– Что это? – рявкнул Докс. – Ты куда клетканул нас, труп?

– Все, как обещал… – хрипел тот. – Это и есть… секретный ангар… Надо спуститься… и там…

Вэн смотрел на него. В выпученных глазах мелькнуло что-то, похожее на… или ему показалось?

– С ним я не могу туда, – сказал Докс. – Опасно.

– На то и рассчитано… когда строили, – булькнул тот.

– Значит, так. Дети, спускайтесь… а ты сейчас клетканешь нас на Сигнальную Башню, чтобы я оттуда все видел. И если они за пять минут не…

– Слишком мало… – хрипел заложник. – Могут не успеть…

– Пять минут, я сказал! Плюс двадцать секунд, которые ты будешь лететь с башни. Дети, бегом! Справитесь?

На мгновение Вэн замер у входа.

Он не боялся, нет. Просто они так долго были здесь – и вдруг за пять минут…

– Чего стал? – Мэй толкнула его.

Он оглянулся на Докса и стал спускаться. Мэй нырнула за ним.

– И спасибо не сказали, – криво усмехнулся заложник. Докс закусил губу.

– На башню. Быстро!

И, пока ехали в лифте, старался думать о печах и реакторе.

На башне было много людей: этот сверхсекретный объект, построенный для связи со старой Кормой, теперь стал одной из главных достопримечательностей Клетовника (вход – 200 лимитокупонов). С него открывался превосходный вид на город, побережье и руины Кинжала Тьмы, разрушенного Небесной Парой. За 500 лимитокупонов отсюда можно было попасть и к самому Кинжалу – на Бронзовом Поезде, который был совсем, как настоящий, только не летал и не гудел.

Поэтому, когда там появился высокий бледный человек без очков, ведущий заложника (некоторые в ужасе узнали в нем… страшно и подумать!), и следом взвод серых капюшонов, – неудивительно, что на башне началась паника. Кто-то уронил вниз черные очки, кто-то чуть не уронился сам, кто-то бежал к лифту и яростно давил на кнопку…

– Всем оставаться на своих местах! – крикнул один из капюшонов. – Стреляем без предупреждения!

Толпа застыла. Кто-то в этот момент протирал очки и теперь щурился, не решаясь надеть их обратно.

Докс подтащил заложника к краю.

– Осмысляй пока, – сказал он, – сколько тебе лететь. У тебя две минуты… вернее, уже полторы…

– Вон они! – булькнул Человек, Которому Доверяют. – Вон! Летят!..

Стараясь не терять из виду капюшоны, Докс глянул вниз.

Там двигался черно-красный аппарат, похожий на дирижабль или вытянутое яйцо. Он вылетел из Межиклетья и постепенно разгонялся, направляясь к западу. За ним летела стайка патрульных. Они решительно отставали, и расстояние между ними и яйцом стремительно росло.

– Вот!.. Все, как обещал… Отпусти… – хрипел заложник.

Докс медлил.

Он сам не знал, почему, – может, потому, что как-то слишком успешно кончилась его авантюра, а в таких рискованных мероприятиях никогда не веришь в счастливый конец до конца…

– Все люди одинаковы, – бормотал его пленник. – И мы, и вы, и все… Ты такой же, как я. Я бы тоже ни за что не отпустил тебя…

– Иди к буцу! – Докс толкнул его, и тот тяжело осел на пол. На него все еще смотрело оружие. – Иди и не попадайся мне.

– Мы встретимся, – сказал тот, медленно поднимаясь на ноги. – У ТЕБЯ. Когда ты вернешься к себе…

– Почему ты решил, что я вернусь? – спросил Докс, пытаясь усмехнуться. Кажется, впервые у него это не вышло.

– Потому что здесь ты будешь вечной крысой для экспериментов. Бессмертной и бесправной, как и положено вам, писателям. С тобой будут делать такое, что реактор и печи покажутся тебе курортом. На детях мы почти поняли, как управлять болевым порогом, а на тебе поймем окончательно. Ты знаешь это и потому сбежишь к себе – в надежде, что там я тебя не найду…

– И ты не боишься говорить все это при свидетелях?

– Свидетели!.. Ахаха! – расхохотался тот. – Кого ты называешь свидетелями? Их?!.. Скажи-ка мне, друг, – обратился тот к ближайшему туристу, – не знаешь ли ты, кто я такой?

– Ты… – замычал тот, – ты… эээ… наверно, какой-то… ну…

– Так что же?

– Ну… человек, который… не дружит с законом…

– И ты никогда раньше меня не видел?

– Ннникогда…

– А ты? – Человек, Которому Доверяют, повернулся к какой-то девушке. – А ты, прекраснейшая, видела меня когда-нибудь?

– Конечно, нет! – взвизгнула прекраснейшая.

– Ими говорит страх, – сказал Докс. – Но у них есть фига в кармане. Пойдут сплетни, слухи… Ты опять прогадал. Три ошибки – многовато…

Человек, Которому Доверяют, нервно хихикнул, протер лицо платком и направился к лифту.

– Никого не выпускать, – бросил он по дороге. – Кроме этого… пока.

Он скрылся в лифте, который тут же оцепили серые капюшоны.

Докс стоял у края башни.

Он не знал, что дальше. Туманная история снова закончилась – на этот раз правильно (хоть и против правил), – и что делают после конца, он не знал. Тем более – когда это «после конца» хуже всех концов…

– Вот ведь как, – подошел к нему какой-то бородач. – Только вышел из кутузки – и снова туда…