Жан-Филипп Арру-Виньо - Мимси Покет и дети без имени [litres]

Мимси уже несколько дней ходила на занятия к госпоже Филипс и во время отсутствия Чёрной Дамы трудилась прилежнее, чем когда-либо.

В первый раз она решилась заглянуть в класс скорее из любопытства, чем из желания быть как все. И ей неожиданно понравилось.

На стенах висели географические карты и книжные полки, яркие картинки, изображавшие пчелиный улей и цветение каштана, и глобус, который можно было вертеть, подтолкнув пальцем.

В первый день ей выдали пенал и тетрадь. Мимси присела за последнюю парту и ничего не делала, готовая в любую секунду удрать. На второй день, слушая, как другие мямлят вслух алфавит, она выучила его наизусть.

В монастырском приюте её не потрудились научить читать. Но все остальные, не считая Большого Каля и малыша Швоба, который ходил в лицей, читали ненамного лучше. За неделю Мимси научилась разбирать надписи на упаковках. Потом – писать своё имя. Это было просто: маленькое слово, состоящее почти целиком из почти одинаковых крючков, похожих на рыболовные. Заботиться о том, чтобы крючки были одной высоты, доставляло Мимси невыразимое удовольствие. Она исписывала пером целые страницы, высовывая язык от усердия и изгибаясь (она была левшой, к огромному огорчению госпожи Филипс), чтобы не размазать рукавом свежую чернильную строку.

Оказалось, что у девочки феноменальная память (видимо, натренированная привычкой всегда быть настороже). Правда, и нетерпеливость тоже. Мимси страшно мучилась, произнося вместе с остальными простейшие слоги, написанные на доске: без-де-луш-ка, бер-кут, бол-тов-ня … Как всё это долго и глупо! Зачем учиться читать, если читать такую ерунду? Она решила пойти своим путём.

На книжной полке стоял потрёпанный толстый том, где перечислялись названия всех вещей, существующих на земле. Мимси принялась жадно расшифровывать его с самой первой страницы и очень скоро поняла, что ничего не понимает. Слова, которые сопровождала маленькая картинка, были ещё куда ни шло, но как быть со всеми остальными? Чтобы выучить словарь наизусть, понадобится лет сто, не меньше, особенно когда рядом сидит малыш Швоб.

То, что он не желал ей помогать, выводило Мимси из себя.

– Эй, ты меня слышишь? Что тут написано?

– Отстань, видишь, я работаю!

– А что ты делаешь?

– Естествознание.

– Ты не работаешь, раз ничего не пишешь.

Малыш Швоб бешено замахал ногами под стулом, покусывая кончик ручки.

– Хочешь, помогу? – предложила Мимси.

Поскольку он не ответил, только прикрыл тетрадку локтем, она решила сама прийти на помощь.

– Корнеплод ! Это редиска, например.

– Ну да! А я, по-твоему, что написал?

– Ты написал корпенлот . Такого слова нет.

– Тебе-то откуда знать? Ты даже читать не умеешь!

– Просто знаю. Болван ты всё-таки, малыш Швоб.

Братчи, запертый в парте, душераздирающе мяукал. Дольше прятать его там было невозможно, но горе тому, кто посмел бы его тронуть. Только Светлячку и Букашке позволялось гладить котёнка между ушей, когда он укладывался спать. Остальные не решились бы этого сделать – даже Пётр Беглый, который вообще ничего не боялся.

Мимси стала всё чаще искать компании госпожи Спенсер. Сначала гувернантку это очень удивляло, но она не подавала виду. Мимси помогала ей складывать простыни и перебирать яблоки, безо всякой просьбы подбрасывала дрова в печь, когда видела, что огонь вот-вот погаснет.

– Будьте добры, госпожа Спенсер, – попросила она её как-то раз, когда они вместе делали новый букет из сухих цветов. – Вы не могли бы научить меня читать?

Эта просьба привела госпожу Спенсер в замешательство.

– Но это работа госпожи Филипс, – напомнила она.

Мимси протянула ей книжку сказок.

– С ней мы читаем только всякую ерунду.

– Ты слишком торопишься, моя дорогая. Занимайся вместе со всеми и скоро сможешь читать любые книги, какие пожелаешь.

Мимси тряхнула головой.

– Я хочу прочесть эту. Больше никаких.

Госпожа Спенсер вздохнула.

– Ты всё-таки очень странная девочка. Думаешь, я должна целыми днями заниматься тобой одной, забросив другие дела?

И всё же с этих пор, штопая бельё, гувернантка одним глазом смотрела на иглу, а другим – в книжку, которую держала перед ней Мимси. Госпожа Спенсер медленно читала вслух предложение за предложением, чётко произнося каждый слог, и Мимси повторяла за ней, нахмурив брови и водя указательным пальцем по словам на странице, стараясь их запомнить.

– Так ты никогда ничему не научишься, – ворчала госпожа Спенсер. – Разве что узнаешь, каково это – быть попугаем.

Иногда девочке становилось грустно. Госпожа Спенсер делала вид, что не замечает, как та украдкой вытирает нос. Мимси бы страшно разозлилась, если бы кто-то вздумал её жалеть.

– Ну всё, на сегодня хватит. Наверное, скоро уже шесть?

Мимси пулей летела к себе в комнату. Она забыла накормить Братчи! Маленький негодяй, наверное, уже изорвал в клочья покрывало, дожидаясь её.

Мысль о том, что госпоже Спенсер тоже известен секрет Чёрной Дамы, помогала Мимси носить его в себе. Это была взрослая тайна, слишком тяжёлая для её возраста.

Она, брошенная девочка, никак не могла представить, что бывает и другое: когда у матери отнимают ребёнка. Но почему же она позволяет?! Не сражается, как волчица, и не ищет его повсюду, пока не найдёт?

Однажды, возвращаясь с госпожой Спенсер из молочной лавки, Мимси не выдержала и всё ей рассказала. Ведь только эта невысокая женщина могла дать ответы на мучившие её вопросы. Тем более в гувернантке было всё, чего Мимси не хватало в детстве: мудрость, властность, которую даёт опыт, и спокойная доброжелательность, ничего не требующая взамен.

Ясное утро потрескивало морозом. Они шли бок о бок по заснеженной дороге, низко опустив головы, чтобы укрыться от ветра.

Гувернантка резко остановилась.

– Госпоже не следовало говорить с тобой об этом! Ты ещё слишком мала!

Она поплотнее завернулась в шаль и вздохнула.

– Ну, что сделано, то сделано. Пошли. Это длинная история, и я не хочу, чтобы ты умерла от холода, пока будешь слушать.

Госпожа Спенсер раньше работала акушеркой. Это она принимала роды у матери Алисии Оппенгейм. Когда дочка хозяев Дачи подросла, за ней стали ухаживать все молодые люди, жившие в округе. Но напрасно. Ей нравились лишь одиночество, свобода и долгие прогулки верхом по лесу. Алисия говорила, что никогда не выйдет замуж. Она чересчур дорожила своей независимостью. К тому же была слишком умна, чтобы довольствоваться теми женихами, которых ей прочили.

– А потом она забеременела, – продолжала госпожа Спенсер. – Случайно, как это часто бывает в историях любви.

Она шла быстрым шагом, глядя прямо перед собой, а Мимси спешила рядом, стараясь не расплескать молоко, которое несла в ведре.