Лев Квин - Было — не было

Ленька задумался:

— Может, просто не захотела?

— Почему?

— Не знаю…

— А не знаешь, так не трепись. Кто это, интересно, не захочет? Просто… — Он многозначительно постучал пальцем по лбу. — И уж если у них такие тумаки в девятом ходят, то мы с нашими знаниями…

Как тут было Леньке удержаться от шпильки!

— Особенно с твоими…

— А что с моими? Что с моими? — закипятился Гешка. — Если хочешь знать, в их школе совсем учить не надо. У них самозазубривающие машины. Я сам в Катькиной комнате видел. — Он наслаждался произведенным впечатлением; Ленька даже рот разинул по-рыбьи. — Да-да! Ты ей задачу в зубы, а она тебе — как решить и ответ. Нацарапал сочинение — опять же ей. Она все, как надо, выправит, где «карова», где «корова», да еще запятые расставит. Не учение — одно удовольствие! Я так жду — не дождусь, когда в школу поведут. Только неохота самому разговор затевать, еще подумают — напрашиваюсь.

Ленька и верил и не верил.

— Но сначала ведь экзамен. — Он зябко передернул плечом.

— Боишься? — Гешка понимающе улыбнулся. — А я так нет. Подумаешь, экзамен! У меня папа — директор школы. Понятно?

— Тебе хорошо… — Ленька бросил на него взгляд, полный немой мольбы.

Мольба эта не осталась незамеченной.

— Не бойся, я и за тебя попрошу.

— Вот это по дружбе!

Да, что ни говори, с таким другом, со старым другом, с испытанным другом, не пропадешь!

Ребята долго и бесцельно шатались по городу. Вернее, не они шатались, а их шатало, так как даже ногами не приходилось шевелить. Движущиеся тротуары сами несли ребят по заполненным людьми улицам, скверам и площадям. Все куда-то спешили, у всех были дела. Никому не было скучно. Кроме Гешки с Ленькой.

Приближался переулок со старыми, оставшимися еще с прежних времен домами. Большинство их было облицовано яркой пластмассой, но встречались здесь и отдельные здания из белого, посеревшего за долгие годы кирпича — их специально сохраняли как памятники старины.

— Сойдем здесь? — спросил Гешка.

При виде так хорошо знакомых, привычных для глаз зданий Ленька оживился.

— Давай!

На переходе они сошли со скоростной ленты и направились по переулку пешком — здесь еще не соорудили движущихся тротуаров, и редкие прохожие пользовались обычным способом передвижения — при помощи нижних конечностей.

В переулке было тихо. На ребят повеяло чем-то близким и родным.

— Послушай, Ленька, а не наша ли это школа?

Гешка уставился на двухэтажное здание с широкими трехстворчатыми окнами.

— Вроде наша.

Они обошли здание со всех сторон. Рядом домов не было, одни деревья вокруг.

Нет, не их школа, только похожая. А как бы хотелось! Пробежали бы по гулким коридорам, заглянули бы в пустые классы, сели бы за парту. За свою парту…

— Пошли, что ли!

Гешка разочарованно пнул камешек, случайно оказавшийся на пути. Тот, высоко подскочив, отлетел к дому на другой стороне переулка. Раздался металлический звон.

Что такое? Ленька быстро повернулся, готовый дать тягу при первом же признаке опасности.

Ничего особенного! У серой стены громоздился робот, неуклюжий, угловатый, словно вытесанный топором. Такие роботы выполняли по всему городу функции дворников. Ночью, когда люди спали, они мыли и подметали пустые улицы, смазывали трущиеся части остановленных до утра тротуаров.

Послышалась песня. Кто-то тянул гнусаво:

Гешка посмотрел на Леньку. Ленька, в свою очередь, на Гешку. Знакомая песня!

Из ворот дома напротив вышел высокий сгорбленный человек в рабочем комбинезоне. Его блестящая голова отражала солнце. В сторону Гешки с Ленькой скакнул веселый солнечный зайчик.

Человек подошел к роботу, открыл задвижку на его железной голове. Вытащил оттуда длиннющий электрошнур и воткнул в розетку на стене дома.

При этом человек бросил сердито:

— На, жри, Гаврила!

Гешка схватил Ленькину руку и стал трясти:

— Так это же…

— Ой! — только и смог произнести Ленька.

Он тоже узнал этого человека.

— Шлепа! Шлепочка! — заорал Гешка на всю улицу.

Человек обернулся.

Да, это был Шлепа. Его нельзя было не узнать. В отличие от Витьки Синицы он остался точно таким же, как прежде. С одной только разницей: нынешний Шлепа был абсолютно лысый. Лишь две волосинки сохранились на его круглой, чуть заостренной кверху, как яйцо, голове. Когда на эту идеально голую поверхность попадало солнце, на нее было больно смотреть — прямо в глаза стреляли озорные светлые лучики.

— А? — произнес Шлепа и застыл на месте.

Ребята уже перебежали улицу, ребята уже радостно прыгали вокруг него и тормошили, что было сил, а он все еще стоял с разинутым ртом.

— Видел вот! — наконец забормотал он. — Видел где-то — и все! Видел — и никаких гвоздей! А вот где?

— На Луне! — веселился Гешка.

— Э, не! — Шлепа растерянно хлопал глазами. — На Луне я еще ни разу не был.

— Ну, раз не на Луне, тогда в нашем дворе. Помнишь твое любимое местечко за помойкой? А чемодан облезлый помнишь, японский орден «Харакири»?..

Тут Шлепа наконец узнал их, и его прорвало:

— Гешка! Ленька! Старики! Откуда вы? Куда вы? Какими судьбами?

Обнял их порывисто, в глазах блеснуло нечто похожее на слезы, потом отступил на шаг.

— Нисколько не изменились! И я тоже. — Он хвастливо отставил ногу и тотчас же стал почти таким, как вчера… то есть, как в прежние времена. — Как в той песне поется. Ну, в той, старинной, любимой моей… «Каким ты был, таким ты и остался!» — во!

— Шлепа! Вот здорово! — Гешка осторожно дотронулся до его гладкой, как полированный шар, головы. — Где же твои кудри?

Шлепа показал рукой в неопределенном направлении.

— Там остались… И зачем они мне? Так куда удобнее. — Он стал загибать пальцы. — Во-первых, мыть не надо. Во-вторых, стричь. В-третьих, причесываться. В-четвертых, смотрите, как блестит. Правда, красиво? — Шлепа пустил головой несколько солнечных зайчиков и самодовольно рассмеялся. — У вас так ни за что не получится.

Ребята вежливо похвалили — очень здорово! И приступили к нему с расспроса-ми:

— Как живешь, Шлепа?

— Кем работаешь, Шлепа?

— Живу — во! — он выставил вверх большой палец. — Даже с присыпочкой. А работаю… — Голос его дрогнул. — Работаю… младшим помощником.

— Кого? — спросил Гешка, предчувствуя недоброе.

— А! — Шлепа сплюнул. — Младшим помощником младшего дворника.

— У-у-у! — разочарованно протянул Ленька.

— Вот это дает так дает! — Гешке стало как-то не по себе.

А Шлепа оправдывался растерянно:

— Интриги! Вы же сами знаете, старики, ведь у меня в голове полно… этого… как ее?..