Варвара Еналь - Пустыня Всадников

Жак выдал все это быстрой скороговоркой, стоя рядом с Люком и беспокойно переминаясь с ноги на ногу.

Люка вдруг поразило волнение младшего братца за этого чужого человека. Поразило то, как опустился на землю Ник и взялся поддерживать голову раненого. Видать, действительно Городской сделал много доброго его братьям, а Настоящая Мать требует, чтобы всегда воздавали добром за добро. Кажется, была и такая заповедь…

Что ж, не беда. Сейчас поможем и этому… Вернее…

Люк поморщился. В развалинах остались продукты, добытые с таким трудом. Ему надо было доставить их домой. Мать волнуется, да и весь клан ожидает. Времени сейчас нет совсем.

— Разделил трапезу, значит… — задумчиво произнес он. Бросил быстрый взгляд вверх, на розовеющее небо. Это твоя воля, Ким-Киган, Отец Неба? Ты поэтому явился во сне, чтобы предупредить о странном незнакомце, которого придется назвать другом? — Сделаем так, значит. Слушайте меня все. Жак, сгоняй к Енси и возьми флягу с кинелем и блюик возьми. Напоим нашего Городского друга кирникой с кинелем, а дальше я отвезу его в клан к нашей матери. Она умеет лечить такие раны. Мне придется сделать две ходки, и сначала я отвезу его и Ника. После вернусь за Жаком и вот этой… хм… девочкой. И за теми припасами, что удалось раздобыть. Они спрятаны, и их тоже надо доставить в Камлюки, в наш клан. Понятно всем? Тогда бегом, Жак, за кинелем и блюиком.

— Что такое блюик? — тут же спросила девчонка, размазывая слезы по лицу.

— Глиняная маленькая чашечка. Походная, для полетов на драконах. — Люк был краток.

— Ты собрался… собрался везти нас в свой клан? — уточнил раненый, пытаясь приподнять голову.

Люк посмотрел на него и с удивлением понял, что не видит ни злости, ни презрения, ни ярости. Глаза, затуманенные болью, спокойны, уголки побелевших губ чуть изгибаются вверх, придавая лицу доброе и грустное выражение.

— Я не могу потратить на твое выхаживание два дня. И бросить тебя тоже не могу. Ты ведь разделил с моими братьями трапезу и защищал их. Я перед тобой в долгу. Поэтому я заберу тебя в клан, и моя мать вернет тебе долг.

— А Мэши? Ты ее тоже заберешь?

— Мэ-ши? Это кто еще?

— Это я, дурень! — зло сказала девчонка. — Я его дочь, и он беспокоится обо мне.

— Клянусь Настоящей Матерью, девочку со странным именем я тоже заберу. Только второй ходкой. Всех я не увезу, и мне надо доставить в клан продукты. Люди ждут еды. Наши люди. Потому она подождет с моим братом Жаком вот на этой поляне. Жак — умный парень, он не делает глупостей. К вечеру я вернусь и заберу их. Все, я сказал. Больше не обсуждаем.

Люку вдруг надоела эта болтовня. Он только сейчас до конца понял, что придется сделать. Две ходки до Камлюков — путь не близкий. Это целый день полетов. И придется просить мать позаботиться о Городском, и придется отвечать за это перед отцами клана.

Резким движением Люк убрал от глаз волосы, понюхал горлышко бутылочки. Кирника пахло резко и славно, как всегда. Один запах уже навевал сонливость. Вот и хорошо. Через пару минут Городской будет спать.

Примчался Жак, и дальше все понеслось с быстротой летящего путока. Пара капель кирники, немного кинеля в блюик. Дальше голову Городского придерживал Ник, пока вливали живительное зелье. Что-то с сомнением спрашивала девчонка, зачем-то теребила Люка за плечо, но он уже не обращал на нее внимания.

Как только глаза Городского закрылись, Люк глянул на Жака и пояснил:

— Вот так это делается. Запоминай, пригодится.

Осторожно подпилив ножом реп, он отломил древко, оставив наконечник в ране.

— Это мать вытащит. Если будешь тянуть сейчас сам, может открыться кровотечение, и тогда мы его не спасем. Он потеряет слишком много крови. Реп не задел легкие, я целился хорошо, не сомневайся. Все остальное ерунда, от этого не умирают. Но доставать наконечник должен умеющий человек, потому что…

Тут Люк достал из колчана реп и сунул его под нос Жаку:

— Зазубрины видишь? Представляешь, как они разворотят плечо и порвут сосуды?

Жак молча кивнул.

— Надеюсь, больше повторять не придется. Все, я забираю Ника и этого Городского. Вы остаетесь тут, и чтобы к закату я вас тут и нашел. Ясно? Иначе сверну башку.

Люк закинул Городского на плечо, крякнул от досады, чувствуя, что тот слишком тяжел и что его теплая кровь пачкает одежду. И направился к дракону. На ходу бросил:

— Ник, что стоишь? Пошли.

Городского надо было привязать к седлу как следует — путь-то неблизкий. Люк устроил его впереди себя, чтобы слышать дыхание и быть уверенным, что тот все еще жив. А то мало ли… Не хотелось сильно напрягаться ради трупа.

Ник пристроился сзади, в грузовом седле. Он свое дело знал хорошо, потому Люк за него не беспокоился. Но все же оглянулся, окинул взглядом младшего братишку и запоздало поинтересовался:

— Цел?

Тот удивленно моргнул, после растерянно ответил:

— Ну да…

Люк уселся в седло, правая ладонь привычно легла на гладкую шею, чешуя Енси под пальцами ожила, потеплела. Легкий хлопок рукой — и дракон взмыл в небо. Крылья шумно преодолевали высоту, и внизу оставался злосчастный пригорок, на котором нашли свою смерть два ополченца, оставались растерянная девочка и Жак.

Внутри вдруг стало жарко от злости — так всегда бывало, когда нарушались планы. И откуда только взялись эти Городские! Как некстати сейчас возня с новым другом, побратимом трапезы! Возись теперь, совершай две ходки! И неизвестно, что скажут отцы клана, когда увидят, кого привез в стан Люк!

Между тем голова Городского покоилась аккурат на плече Люка, и можно было совсем близко рассмотреть и высокий, чистый лоб, и крутые завитки волос внизу, на шее, и совсем разгладившуюся морщинку между бровями, и старый шрам рядом с виском. Бросить бы его сейчас вниз и забыть, как странное приключение.

Так нет, правила Ким-Кигана и Настоящей Матери! Их надо соблюдать…

Люк поморщился, немного отодвинулся от Городского, отклонив его на луку седла, и всмотрелся в даль. Светило набирало высоту, а Енси увеличивал скорость, поднимаясь до самых облаков. Совсем скоро они оказались среди легкой, беловатой дымки, в которой холодный ветер не давал задержаться теплу. Люк поежился, но он был привычен к высоте. К тому же бока и спина Енси грели достаточно для того, чтобы не замерзнуть.

Он оглянулся на Ника и еще раз подумал о том, что было бы очень хорошо, находись там ящики с едой, а мальчишки сидели бы перед ним, в седле. И как бы обрадовалась мать, увидев их всех целыми и невредимыми.

Люк не смотрел вниз и не управлял драконом. Енси и сам отлично знал дорогу домой, а летел он достаточно высоко, чтобы остаться незамеченными и для друзей, и для врагов. Временами клонило в сон, тогда Люк дремал, привычно улавливая сквозь сон любые колебания драконьей спины и любые изменения в полете.