Мэтт Хейг - Девочка, которая спасла Рождество

Корона.

Ослепительная, золотая, инкрустированная драгоценными камнями.

На голове у женщины, которая сидела в кровати.

Это могла быть только королева Виктория.

Правительница Англии. Самая могущественная женщина на свете. И Отец Рождество только что разгромил ей опочивальню.

– АЛЬБЕЕЕЕЕЕЕЕРТ! – Для хрупкой женщины у неё был очень сильный голос. – Зови охрану и хватай ружьё! Толстый бородатый французишка только что влетел в королевскую спальню на демонических лошадях. Пора объявлять ТРЕВОГУ!

– Прошу прощения, но это олени, а не лошади. А я не француз. Позвольте всё объяснить!

В комнату вбежал высокий худой мужчина с детским лицом и жидкими усиками, словно сделанными из ниток. Он был одет в полосатую пижаму, а в руках держал ружьё, которое не замедлил наставить на Отца Рождество.

– Не волнуйся, ягнёночек. Он у м-меня на м-мушке.

– Прострели ему голову, Альберт! Ради всего святого, хоть раз будь мужчиной!

Отец Рождество заметил, что руки у Альберта дрожат, а вместе с ними дрожит и ружьё.

– Послушайте, – сказал Отец Рождество. – Мне очень жаль, что так получилось с вашей спальней. Мы всё здесь приберём.

– О, пожалуйста, не беспокойтесь, – попросил его Альберт. – У нас есть слуги.

Королева Виктория сердито посмотрела на мужа.

– Альберт, что ты делаешь? Почему ведёшь себя с ним так по-королевски?

– Но как ещё мне вести себя, пчёлка? Я же принц-консорт.

– А он влез в мою спальню посреди ночи! И, вполне возможно, он француз.

– Строго говоря, я финн с примесью эльфа, но это случилось потом, – услужливо уточнил Отец Рождество.

Королева Виктория вся раскраснелась от злости и повернулась к Альберту.

– Пока ты вешал блестящие шарики на глупое дерево, которое тебе привезли из Норвегии, – сказала она мужу, сверкая глазами, – этот волосатый монстр со своими дьявольскими лошадьми попытался меня украсть!

Услышав это, Отец Рождество очень расстроился. Его отца ещё можно было назвать похитителем, но сам он подобным не занимался.

– Я не пытался вас украсть, – заверил он королеву.

А Блитцен не нашёл другого времени, чтобы справить большую нужду. Прямо на мягкий ковёр. Вскоре на нём уже красовалась дымящаяся куча оленьего навоза.

– О нет! – завопила королева Виктория. – Демоническая лошадь нагадила на королевский ковёр!

Отец Рождество тяжело вздохнул.

– И за это я тоже прошу прощения, – сказал он, выразительно глядя на Блитцена.

– Пристрели его, Альберт. Пристрели бородача! А потом и его дьявольских лошадей!

Ружьё в руках принца-консорта заходило ходуном.

– Да-да. Сейчас-сейчас. Я всё сделаю. Я смогу. Я же смогу?

– Конечно, сможешь, помидорчик, – чуть смягчилась королева. – Давай, мой милый немецкий принц. Стреляй прямо в его необъятный живот. Хотя нет, пуля может отскочить. Целься в лицо.

– Мне кажется, это как-то неправильно, – стушевался Альберт.

Королева Виктория шумно втянула воздух.

– Похоже, придётся звать баронессу Лецен… БАРОНЕССА! БАРОНЭЭЭЭЭЭССА!

Принц Альберт закатил глаза.

– Только домашнего дракона нам здесь не хватало.

В королевские покои торопливо вошла широкоплечая пожилая дама с мощными руками и волосами на подбородке. Она была одета в чёрное платье и выглядела так, будто случайно проглотила осу.

– Што такхое, фаше феличестфо? – спросила она с сильным немецким акцентом.

– К нам вломился грабитель. Его нужно пристрелить. Альберт! Сейчас же отдай баронессе ружьё.

Но баронесса и без ружья прекрасно справилась. Она подошла к Отцу Рождество и крепко схватила его за нос. Потом выкрутила и толкнула. Отец Рождество и не подозревал, что на свете бывает такая боль. Он упал на пол, прижимая руку к лицу, и с ужасом воззрился на баронессу.

А та повернулась к королеве.

– Много лет насат, до того как я стала фашей гуфернанткой, я немношко занималась уличными боями. Среди прочих дефочек я была изфестна, как Ганноферский Ушас.

Отец Рождество мысленно согласился, что прозвище подходило ей как нельзя лучше. А баронесса тем временем наклонилась, ухватила его за тулуп и штаны и начала раскручивать вокруг себя. Альберт утомлённо прикрыл рукой глаза.

– Размажь его, баронесса! – завопила королева Виктория, возбуждённо хлопая в ладоши. – Вышвырни из окна!

Олени испуганно следили за тем, как баронесса Лецен, подобно жуткому волчку, крутится всё быстрее и быстрее. Наконец она с диким рёвом отпустила Отца Рождество, и он вылетел в то самое окно, через которое влетел несколькими минутами ранее.

– Ауфидерзейн, французиш швайн! – крикнула ему вслед баронесса и утробно расхохоталась.

Отец Рождество летел вниз, как соскользнувший с тарелки сливовый пудинг. Но постойте, что за тень устремилась к нему?

Вихрь! Самый быстрый из оленей. Он выпрыгнул из окна и буквально в последний миг уберёг Отца Рождество от столкновения с землёй.

Бах!

Солдаты снова принялись палить во все стороны, и Вихрь поспешил вернуть Отца Рождество в комнату королевы. Оказавшись там, Отец Рождество увидел, что её величество забрала у мужа ружьё. Он снова был на мушке – теперь уже у королевы.

– Как они это делают? – спросила она.

Отец Рождество с трудом оторвал взгляд от дула, которое смотрело ему в лицо.

– Делают что?

– Летают. Как твои дьявольские лошади летают?

Отцу Рождество решительно не нравилось, что королева Виктория называет оленей дьявольскими лошадьми. Они были чувствительным созданиями, в особенности Танцор, и не любили, когда их обзывали.

– Это олени. И они не имеют никакого отношения ни к дьяволу, ни к лошадям. Это уникальные животные. А летают они благодаря волшебству. Из-за Рождества в воздухе много волшебства. Но всё-таки недостаточно. Поэтому мы и врезались в ваше окно. Слегка сбились с курса…

– Чёрт побери, да кто ты такой?

– Я Отец Рождество!

– Отец Рождество? – нахмурилась королева. – Никогда не слышала.

– Я слышал, сахарок, – нервно произнёс Альберт с таким видом, будто каждое его слово было сделано из фарфора. – Хенрик рассказывал о нём. Помнишь Хенрика? Это мой друг из Норвегии. Тот, который прислал ель. Два года назад Отец Рождество облетел землю в Сочельник и подарил всем детям подарки.

– Ах да! Об этом я слышала. Пробираться по ночам в чужие дома! Это непозволительно.

Отец Рождество покачал головой.

– Я не пробирался. Видите ли, я останавливаю время. Во всяком случае, должен. Использую волшебство, чтобы дарить людям надежду, которая в свою очередь помогает творить волшебство.