Мэтт Хейг - Девочка, которая спасла Рождество

Горе, тяжёлое, как гора, придавило Отца Рождество.

– Мэри! – закричал он. – Мэри, ты меня слышишь?

Мелкие тролли суматошно носились по пещере, пока убертролли пытались удержать потолок на месте.

– Ты спасёшь её, – сказала Амелия, незаметно подойдя к Отцу Рождество. Девочка чувствовала, как в груди у неё растёт надежда, которую уже ничто не погасит. Она знала, что надежда поможет Отцу Рождество. Ведь именно так работает магия Вселенной. Всё начинается с простой веры в чудо. – Ты сможешь. Ты должен её спасти!

Отец Рождество обвёл взглядом пещеру. Ему отчаянно не хватало времени.

Времени.

А затем он увидел лицо Амелии. Даже посреди рушащейся пещеры оно светилось надеждой. Сквозь трещины в стенах и потолке тоже пробивался свет. Вся пещера была залита мягким зелёным сиянием. В нём купались и тролли, и Летучие историкси, и свет показывал им путь к выходу.

Глаза Амелии горели волшебным зелёным огнём. То был цвет надежды, цвет Рождества. В это мгновение Отец Рождество понял, что именно Амелия вернула ему магию. Амелия и Мэри. Тем, что пришли спасать его – и Рождество. Этого сполна хватило, чтобы волшебство вернулось. Оказывается, для него не нужны ни сани, ни новомодные часы, ни кнопки. Всё, что нужно, – это думать о других. Осознав это, Отец Рождество закрыл глаза и пожелал, чтобы время остановилось. Пожелал сильнее, чем когда-либо в своей жизни.

Открыв глаза, он увидел, что Амелия застыла в неподвижности. И не только она. Замерло всё – даже камни зависли в воздухе на разной высоте от земли.

У него получилось.

Воспользовавшись вневременьем, Отец Рождество опустился на колени рядом с Мэри, заглянул в её мертвенно-бледное лицо и призвал на помощь надежду. Он вспомнил доброту её глаз, поцеловал в лоб и сказал:

– Я люблю тебя, Мэри.

Он сказал это впервые, но, едва произнёс, понял, что это правда. Он любил её. Время текло мимо них, и то, что они знали друг друга всего одну ночь, не имело никакого значения. Отец Рождество ясно видел и её прошлое, и их будущее. Он хотел остаться с ней навсегда. Он видел день их свадьбы. И его надежда преобразилась в настоящее волшебство, вернее, в чудовство – заклинание надежды. Единственное заклинание, способное вернуть к жизни. Ресницы Мэри едва заметно задрожали – словно тень мелькнула за занавеской.

– Мэри? Мэри? – позвал Отец Рождество.

Её глаза наконец распахнулись. Мэри была жива.

– Я люблю тебя, – выпалил Отец Рождество.

– И я тебя люблю, – ответила она, вложив в это признание всю надежду, любовь и волшебство, что таились в её сердце. Отец Рождество не мог представить подарка чудеснее.

Но тут Мэри обратила внимание на повисшие в воздухе камни, и её лицо вытянулось от страха.

– Почему Амелия превратилась в статую?

– Мы вырвались из времени. Нам придётся вновь его запустить, чтобы увести отсюда Амелию… Нужно идти на свет, он выведет нас. Иди! Иди вперёд.

Мэри покачала головой.

– Я останусь с тобой, мистер. Я так долго ждала встречи с любовью всей моей жизни не для того, чтобы потерять её в пещере троллей!

Отец Рождество покосился на упомянутых троллей. Большинство пытались удержать потолок пещеры. Бух валялся на земле, сражённый метким броском Мэри. Глаз он держал в руке, чтобы иметь лучший обзор.

Прежде чем запустить время, Отец Рождество забрался на обломок скалы, вытащил глаз из пальцев Буха и положил ему в ноги.

– Это его задержит.

Всё было готово. Отец Рождество отпустил время, и оно рвануло вперёд, навёрстывая упущенное. Отец Рождество крикнул Амелии:

– Скорее, сюда! Следуй за огнями!

Он и сам был готов уйти, как вдруг в животе его заворочалось тяжёлое чувство вины. Если подумать, он собирался обречь десятки существ на верную гибель. В Рождество. Чувство вины стремительно росло и заполнило уже весь его живот. А живот у Отца Рождество был очень большой. В конце концов, Рождество – время добра. Даже для троллей, которые пытались вас съесть. Поэтому Отец Рождество развернулся и крикнул им:

– Вы погибнете! Гора сейчас рухнет. Идите за огоньками. Они выведут вас наружу. Поторопитесь! Кстати, Бух, твой глаз у тебя под ногами.

Тролли озадаченно переглядывались. Они едва не зажарили Отца Рождество, а он теперь помогал им спастись.

Отец Рождество, Мэри и Амелия припустили во всю прыть. Уворачиваясь от камней, они мчались вперёд. Скалотрясение взметнуло пыль, которая застилала взгляд не хуже лондонского смога. Наконец они выбрались на открытое пространство. За несколько секунд до того, как пещера рухнула, из её каменного нутра повалили тролли всех мастей и размеров. Они падали на колени и громко кашляли, отплёвываясь от пыли. Сейчас тролли больше, чем когда-либо, напоминали серые замшелые валуны.

– Ты нас спасать, – сказала Ургула и чихнула, выплюнув огромное облако пыли.

Джо, стоявший рядом, скромно поддержал супругу.

– Теперь я по-другому думать про людей, – сказал он.

– Мы их убивать или нет? – на всякий случай уточнил Бух.

– Убивать! – взревела правая голова двухголового тролля (та, что была вся покрыта наростами).

– Пусть они жить! – возразила левая (она была добрее и бородатее).

Две головы сцепились друг с другом не на жизнь, а на смерть. Ургула задумалась так тяжело, что на лбу у неё вылезла новая бородавка.

– Я запутаться, – сказала она. – Отец Рождество быть добрый и хороший. Это я знать раньше. Но нам говорить другое.

– Это правда, – вдруг раздался голос.

Все дружно обернулись и увидели маленькую бескрылую пикси. Она стояла и смотрела на Ургулу с непоколебимой уверенностью того, кто всегда говорит правду и только правду.

– Пикси Правды! – радостно воскликнул Отец Рождество.

Амелия заинтересованно посмотрела на маленькое существо в ярко-жёлтой тунике. Рядом с ним стояли ещё два – не таких маленьких, с заострёнными ушами. Кажется, это были эльфа и её детёныш. Пикси была в два раза ниже взрослой эльфы, и даже предрассветная темнота не могла скрыть проказливое выражение её личика. Амелия подумала, что милее создания она в жизни не видела. Потом ей на глаза снова попались тролли: судя по всему, они ещё не отказались от идеи сделать из них рождественский ужин. Девочка зябко поёжилась. Может, в Работном доме мистера Мора было не так уж плохо…

– Пикси Правды говорит правду. Отец Рождество – самый добрый человек на свете, – громко сказала она.

Нуш легонько подпихнула Пикси Правды, и та снова взяла слово:

– Да! Отец Рождество хороший и добрый. И он пытается сделать мир людей хоть капельку счастливее. При этом он не подвергает нас никакой опасности. Люди слишком заняты собой, чтобы идти сюда. Летучие историкси вас обманывают. Не знаю, зачем они это делают, но все пикси, которых я знаю, готовы это подтвердить. Из-за них вы выглядите даже глупее, чем есть на самом деле. А вы и так выглядите очень глупо, откровенно говоря.