Диана Джонс - Сила Трех

По залу пронеслось завистливое бормотание.

— Что на это скажут остальные вожди? — спросил царь. — Можешь ли ты отвечать за Ольстров или Манихолм?

— Да, — ответил Гест. — За всех.

Царь кинулся к последней тропинке к свободе.

— И даже за Отхолмье? — недоверчиво спросил он.

— И даже за Отхолмье, — ответил Гест. — С особым удовольствием. Но нам нужно договориться, чтобы жить самим и давать жить другим. Ты отвечаешь за свой народ, я за свой, а Народ Земли проследит, чтобы перемирие не нарушалось.

— Но если вы убьете Джералда, все отменяется, — сказал мистер Мастерфилд. — Я мог бы напомнить вам, что с технической точки зрения эти покои — моя собственность, и многие мои соплеменники обрадуются возможности ими воспользоваться.

— Истинная правда, — кивнул мистер Клейбери. — Если вы еще не оставили мысли принести эту жертву, помните, что если Низины станут водохранилищем — хотя, прошу отметить, я говорю только «если», — мне, вероятно, по долгу службы придется изрядно отравить вашу жизнь и жизнь вашего народа. Я не угрожаю, нет, мне бы это и в голову не пришло..

— И мне тоже, — беспечно подхватил мистер Мастерфилд. — Но мне так часто приходится гулять с ружьем…

Вот оно, подумал Гейр. Царя загнали в угол, откуда ему не сбежать, потому что его не выпустят собственные подданные. Дориги хотят жить в пустых курганах. Гейр не удивился, что Хатиль смотрит на двоих великанов с такой горечью.

— Подлинно великанские речи, — сказал он. — Вы не угрожаете, нет. Просто показываете силу. Лучших владельцев этой гривне было бы не найти.

— Хатиль, — подал голос Гест. — Я тебе не угрожаю. Я мог бы сказать, что не стану открывать эти курганы, но я произнесу слова, потому что они нужны твоему народу. И прошу я только об одном — отпусти Гейра.

Гейр понял, что дело безнадежное, еще до того, как царь заговорил и песнопевцы поглядели на пленника.

— Прости, — сказал царь. — Эти двое уже все равно что мертвые. Надо было вам прийти, пока Силы не приняли жертву. Если я соглашусь заключить мир и отпущу их, Силы удвоят проклятие и сделают все наши соглашения бессмысленными.

Все посмотрели на гривну, которая лежала себе в углублении в виде звезды, — она почернела и испускала такой ореол тлена и разложения, что не только Гейр был вынужден отвести глаза. Мистер Клейбери снял очки и стал их протирать, так что глядеть ему не пришлось. Хафни стал пепельно-белым, а Джералд задрожал. Но Банот задумчиво глядел на гривну еще долго после того, как все отвернулись.

— Итак, вернемся к первому вопросу, — сказал он. — У меня есть три довода. Проклятие подчиняется тем же законам, что и все остальное. Оно содержит в себе зерно собственной гибели. Когда я смотрю на эту гривну, мне кажется, что она, вероятно, сама себя разрушает — с той же скоростью, с которой губит своих обладателей. Мне кажется, что она разрушала сама себя, когда с Призрачного Кургана сняли камень. Ведь это умилостивило Древнюю Силу, правда? Может быть, и остальные удовлетворятся меньшим, чем целая жизнь? Может быть, попробовать — вдруг они примут всего-навсего капельку крови?

Все песнопевцы покачали головами. Главный песнопевец сказал:

— Нет, Банот. Это было очень сильное проклятие умирающего. Никто не решится дурачить Силы, особенно после того, как гривна почернела.

— А когда она почернела? — спросил Банот.

— Примерно через час после того, как сожгли их волосы, — ответил песнопевец.

— Тогда позвольте мне сказать, — вызвалась Адара и вышла к углублению в виде звезды. Когда Гейр увидел, как глядят на нее дориги — с уважением к ее мудрости, — то даже загордился. — Я много лет училась всему, что касается Сил, — сказала Адара. — И за последние несколько лет я кое-что обнаружила. Если я не права, песнопевцы, остановите меня, но сейчас мне кажется, что если за народами, которые встретились в этом зале, стоят Силы Луны, Солнца и Земли, то за всем происходящим стоят и Три Силы тоже. — Адара подняла глаза посмотреть, не считает ли кто-то из песнопевцев, что она заблуждается, но они ничего не сказали, и она продолжила: — Древняя Сила стоит за Луной, и это Сила смерти, тьмы и тайн. К ней относятся страдания и всяческая несправедливость, и поэтому то, что со старой могилы убитых людей сняли камень, ее умилостивило, хотя с проклятием она была связана по-прежнему. Если бы Древняя Сила полностью отрешилась от проклятия уже тогда, гривна бы сразу слегка почернела — вот как сейчас. Судя по тому, что вы говорите, я уверена, что сейчас Древняя Сила действительно оставила проклятие, но не потому, что волосы сожгли. Я думаю, что ее освободил Хафни, когда сдался на нашу милость и едва не погиб от охотничьего копья.

— Сдался на вашу милость? — сказал царь. — Я думал, его отдала вам Халла.

Адара посмотрела на Хафни и тихо засмеялась. Хафни ужасно смутился и замахал руками, чтобы она больше ничего не говорила.

— Ну почему же, — улыбнулась Адара. — Это был очень хитроумный поступок и к тому же отважный. Как это называется — «моргерия»?

Царь не сдержал смеха.

— Моргерия? Хафни? Да никогда в жизни.

— Халла мне поверила, — неловко промямлил Хафни, явно обрадовавшись, что отец только позабавился, но не рассердился.

— Теперь Средняя Сила, — продолжала Адара, снова посерьезнев. — Она стоит за Солнцем, поэтому я понимаю ее лучше прочих Сил. Это яростная Сила света, жизни и настоящего времени. И именно эта Сила обычно просит крови, ведь пища нужна всем живым существам. Но ее можно умилостивить. Это же Жизнь, и я не думаю, чтобы она просила о смерти. А Новая Сила, которая стоит за Землей, — самая таинственная. Я знаю, что это Сила рождения, роста и будущего времени, и я думаю, что нужные ей жертвы по природе не такие, как те, которые нужны другим Силам.

— Новое растет из гниющих останков жизни, — сказал главный песнопевец. — Поэтому она и просит жизнь.

— Позвольте мне, дорогая леди, — сказал мистер Клейбери, снова надевая очки и явно повеселев. — Как представитель… э… Народа Земли, я полагаю, что немного понимаю эту так называемую Новую Силу. Поверьте, ваше величество, эта Сила, возможно, очень напориста, однако при этом она гораздо нежнее, чем вы, вероятно, думаете. Уж она-то, скорее всего, попросит обновления жизни.

Хатиль посмотрел сначала на него, а потом на Адару.

— Вы просто играете словами, — сказал он. — Я думал, так поступают только лейлюди.

— Разве ты не понимаешь? — спросила Адара.

— Понимаю! — горько ответил Хатиль.

И Гейр тоже понимал. Добычу сейчас убьют. Оленя загнали туда, откуда ему не сбежать, и кругом собираются охотники с копьями наготове. Гейру стало стыдно, что во главе охотников оказалась Адара. Но было ясно, что Хатилю они оставили только одно — принять проклятие на себя, а таким образом и на остальных доригов. А это неправильно и несправедливо. Дориги обижали его соплеменников, но это были взаимные обиды. И тогда Гейр понял, почему Дар так ясно говорил ему, что он будет жертвой. Он понял, что должен остановить охоту.