Ксения Сергеева - Провожатый

Когда лорд Чедвиг впервые оказался в родовом поместье, он вовсе не догадывался о том, что он лорд, а поместье принадлежит ему, также как и акры земли вокруг. Он был Уиллом Дженинксом, ему было пять лет и он всё знал о мире вокруг: отец и его кабинет — вот весь мир. В этом мире вкусно пахло табаком, пылью и мятой, а иногда овсяным печеньем. Тут было так много книг, что перечесть за всю жизнь невозможно. Тут было темно, уютно и…

— Накурено! Как же у вас накурено, мистер Дженинкс!

Женщина, страшная и высокая, отдергивала в стороны шторы, то и дело демонстративно чихая от пыли. Она так сурово смотрела на папу, что Уилл едва не расплакался.

— А вам, сэр, я не советую плакать!

Естественно, Уилл разревелся. Отец взял его на руки, успокаивая.

— Простите, леди Чедвиг, кто вам позволил…

— Дайте-ка подумать… Вильгельм третий мне позволил! И всё славное древо Чедвигов! У мальчика хотя бы есть отдельная комната?

— Разумеется, у нас большая квар…

— Не смешите меня! — женщина опустилась в кресло. — Мальчику нужен воздух и достойное воспитание.

— Простите, но я не понимаю…

— Чего вы не понимаете, Дженинкс? Я забираю мальчика с собой. И вы не посмеете мне помешать. Он станет достойным продолжением достойнейшего рода!

В тот же вечер машина увезла Уилла в дом, где он превратился в Сэмюэля — бабушка ненавидела имя, данное мальчику отцом, потому никогда не использовала его, — графа Чедвига. Его отец не был слабым: его почти невозможно было запугать, нельзя было подкупить. Его адвокаты год от года тщетно боролись за право забрать ребенка, а университет год от года отправлял Дженинкса в геологические экспедиции всё дальше. Естественно, финансирование исследований подворачивалось совершенно случайно, кандидатура доктора Дженинкса становилась самой подходящей, а районы исследований очень важными в стратегическом смысле…

Огромный дом поначалу пугал мальчика, затем он освоился, перестал плакать по ночам, взялся за изучение родословной, языков, географии. Конечно, изучать дом было веселее, чем учиться, поэтому юный лорд предпочитал прятаться от учителей усерднее.

Из цокольного этажа, где располагались комнаты слуг и кухня, его немилосердно гонял Хоппкинс, а первый этаж для пряток был почти непригоден. Белая столовая для торжественных празднеств, алая гостиная, такая скучная: одни стулья, шкафы с книгами да прозрачные шторы, огромный холл с огромной же вазой ежедневно сменяемых цветов, пара темных комнат под лестницей, используемых как гардеробные и по большей части запертых.

Второй этаж хранил мир за рядом плотно закрытых дверей. Здесь была спальня Сэма, классная комната, спальня бабушки, её кабинет и гостиная, куда ему иногда разрешали войти, несколько комнат для гостей, тоже чаще всего закрытых на ключ. А вот третий этаж… Да, там было волшебно. Несколько больших комнат, заставленных дивными старыми вещами: мебелью, игрушками, книгами, подсвечниками, посудой. Почему-то их не выносили на чердак, а предпочитали хранить здесь. Это место стало царством Сэма: здесь был его корабль, сейчас захваченный пиратами, его тайная лачуга на острове, где он хранит клад, его замок, куда он никак не может вернуться, потому что злой колдун наложил на дороги свои чары. Сэм столько раз пытался его найти!..

Лишь один лестничный пролет отделял волшебное королевство от чердака. И вот туда-то Сэм стремился попасть всей душой. За запертую накрепко дверь. Быть может, там и находится его замок?

Вот и теперь вместо того, чтобы учить историю корнуольской ветви Чедвигов, он лежал на полу под столом, затянутым белой тканью, и размышлял о том, что странные события вечера наверняка как-то связаны с чердаком.

Сэм уже не боялся. Страх отступил, как только верх взяло любопытство. Во всех историях, что рассказывали ему отец или Перкинс, за закрытыми дверями прятали несметные сокровища, волшебные мечи или прекрасных принцесс. Сэм уставился на свои ладони. Вот бы сейчас иметь меч, острый и тяжелый, им можно было бы разрубить дверь и защититься от тех, кто скрывается за ней. А вдруг они могут угрожать всему дому? Сэм представил, как много-много лет назад еще молодой Хоппкинс с трудом удерживал дверь чердака и рвущихся из-за нее тварей, бабушка склонялась над раненым дедушкой и с отчаянием умоляла Хоппкинса помочь. Сэм скривился: бабушка умоляет? Такое точно невозможно. Скорее, она накричала бы на дедушку за то, что он растяпа, позволивший себя ранить, пригрозила бы Хоппкинсу увольнением, если он не закроет дверь, а сама в это время лупила бы кочергой по костлявым рукам, цепляющимся за косяк, пытающимся выбраться из чердака на свет.

Сэм был в самом разгаре Великой битвы за Чердачное графство, когда кто-то быстрыми шагами прошел по коридору. Мальчик приподнял край ткани, прислушался. Шаги удалялись. Сэм вовсе не хотел быть обнаруженным за игрой, а не за уроками, но всё-таки очень любопытно, какую вещь сослали на третий этаж в этот раз. Он был уверен, что это жуткие подсвечники из гостиной бабушки. Кажется, они принадлежали какому-то троюродному прапрапрадедушке леди Чедвиг, который привез их из Константинополя. На мгновение Сэм представил, что на чердаке могут прятаться сарацины со своими страшно изогнутыми саблями. Наверное, если бы они увидели эти подсвечники, то вспомнили бы о храбрости прапрапрапра и испугались…

Сэм выглянул в коридор. Свет лампы скрылся за углом. Неужели кто-то идет на чердак?! Сдержав победный клич, Сэм бросился к лестничному пролету, задержавшись лишь на секунду у первой ступеньки: а вдруг стены коридора снова захотят заключить его в вечную каменную ловушку? Нет, сейчас медлить нельзя. Нельзя поддаваться. Сэм поднялся по лестнице. Чердачная дверь была открыта и чуть поскрипывала, поддаваясь сквозняку, гуляющему под крышей. Кто же там? Сэм подкрался ближе, опасливо заглянул в щель.

Темнота. Мальчик прищурился, протискиваясь в проем так, чтобы не выдать своего присутствия, и замер. Темнота не желала рассеиваться даже спустя минуту. Тишина. Словно бы и нет никого здесь. Сэм подавил желание позвать того, кто только что вошел. Огня лампы нигде не было видно. Потухла? Или её потушили? Сэм резко присел, словно бы в это мгновение удар изогнутой сабли мог снести его голову с плеч. Дверь вновь скрипнула. Тонкая полоска света из коридора становилась всё уже, глаза Сэма всё расширялись. Линия света была не толще волоска, и этот волосок рвался… Ему бы броситься к двери, подставить ногу, протиснуться в коридор и нестись вниз, но Сэм не мог пошевелиться. Лязг захлопывающегося замка был оглушительным, волос порвался. Сэм остался в темноте и тишине. В чужом царстве. И без подсвечников.