Джеральдин Маккорин - Где кончается мир [litres]

Он повысил Найлла до «Хранителя Воспоминаний», так что Найлл усаживался на трон – мешок с перьями и спрашивал, какие у них есть воспоминания, которые он мог бы сохранить в голове. Воспоминание одного пробуждало какое-нибудь воспоминание у другого: о Хирте, об умерших тётушках, о рыбалках и рождественских днях, о танцах, летней жаре и зимних метелях. Вскоре пещера гудела от воплей: «О, я и позабыл это!», «Да, вот это был улов!», «Мой папка говорит, он помнит, когда…», «Не было такого!», «Я раньше никогда об этом не слышал!».

Куилл понятия не имел, как Найлл сохранит все эти воспоминания, но, наверное, это было и неважно, пока они сидели в Хижине, как птицы на насесте, и пели о лучших временах.

Куилл думал, что Мурдо слишком взрослый для того, чтобы купиться на его легкомысленные уловки с титулами «Хранитель Того», «Хранитель Сего». Других это радовало, но Мурдо уж наверняка разглядит, для чего это было на самом деле: чтобы дать мальчишкам почувствовать себя нужными. Но после того, как друг целых три дня дулся, потребовал назад свой нож и поинтересовался, кем это Куиллиам себя возомнил, «раздавая направо-налево титулы, как король Англии», Куилл спросил его, что не так. Мурдо ссутулился и объявил, что не потерпит, если кто-то кроме него самого сделается «Хранителем Верёвок».

Куилл согласился и сказал ему:

– Не мне делать тебя тем, кто ты уже есть.

– Как там ваши исповеди? – как-то раз спросил их Куилл.

Лаклан сплюнул на землю.

– Кейн даёт нам епитимьи: отправляет сидеть под дождём. А мы сюда приходим.

– Это лучше, чем подхватить лихорадку, – спокойно сказал Куилл, но в груди у него всё сжалось от дикой ненависти к «пастору». Как он смел подвергать мальчишек опасности подхватить воспаление лёгких или ангину? Он задумался, какую епитимью Кейн назначил бы себе, если бы из-за его назойливого сумасбродства умер кто-то из мальчишек.

– Мы всегда говорим ему одно и то же, – сказала Джон. – Мы договорились. Кейну делается скучно, и он нас выгоняет.

– Это Джон придумал, – сказал Мурдо с лёгкой улыбкой, похлопав её по спине и задержав там руку. Украдкой он восхищённо косился на неё.

– Иногда Кейн нас шлёпает, – сказал Калум.

– Тогда на другой раз мы не приходим, – добавил Лаклан.

– И тогда он что делает? – спросил Куилл. – За то, что не приходите.

– Отправляет нас сидеть на холоде.

– А мы приходим сюда.

Все засмеялись. Боль в груди Куилла ослабла. Возможно, тирании Коула Кейна наступает конец, и скоро они снова смогут ловить птиц.

Когда Кеннет пришёл в Нижнюю Хижину снова, он просто сел в глубине пещеры и уставился в пол. Как и в прошлый раз, он не пытался подстрекать мальчишек побить Куилла камнями или бросить его в море. Он просто посидел, а потом ушёл. И лишь позднее Куилл обнаружил на том месте, где сидел Кеннет, змееподобный моточек конского волоса, привязанный к погнутому гвоздю. Его дар – вторая рыболовная леска. Куилл собирался использовать её по назначению: изгнание сделало его отличным рыболовом. Но надолго дар у него не задержался.

– Значит, остался только я, – смело сказал Дейви, придя в следующий раз. Только он – слишком маленький и бесполезный, чтобы быть Хранителем Чего Угодно. Так что Куилл вывел его из пещеры на каменную площадку – «Да будет сине-зелёный люд тому свидетелем!» – и торжественно поручил Дейви хранить один из своих рыболовных крючков. С двумя крючками ему было бы куда сподручнее, учитывая, что теперь гагарка каждый день приходила пообедать. Но он мог пожертвовать обыкновенным крючком, чтобы порадовать Дейви.

– Это, Дейви, Волшебный Железный Перст из глубин Моря. Он достался мне от шелки, которую я застал расчёсывающейся на скалах. Этот Железный Перст подманивает рыб. Ни одна не может ему сопротивляться. Храни его, ага? Он ещё может нам пригодиться.

Дейви засиял от восторга.

– Хранитель Железного Перста.

Куилл не собирался становиться противником Коула Кейна, но, судя по всему, именно так и вышло. Один за другим все пареньки, кроме набожного и послушного Юана, в конце концов начали ходить в Нижнюю Хижину.

Наконец явился даже благочестивый Юан.

Он нырнул в Хижину – золотистые волосы потемнели от дождя, лицо осунулось от холода. Новость, которую он принёс, казалась ему настолько постыдной, что он едва мог её выговорить.

– Мистер Дон говорит, ты можешь вернуться, Куиллиам. Пастор Кейн теперь наверху.

– Наверху? В Раю , что ли?

– В Верхней Хижине. Он несёт там бдение. И постится. И молится за нас, весь день и всю ночь. Ты можешь вернуться.

Приведённый в праведный гнев (по словам самого Кейна) нескончаемым шумом и непослушанием греховных мальчишек , он отправился на самую вершину Стака, где сможет быть поближе к Богу и подальше от их скотского безбожия. С собой он забрал все корзины для яиц, большую часть оставшихся мешков, лучший нож и бесценную трутницу.

– Мужчины что, не пытались его остановить?

– Мистер Дон хотел, но у него рука поломана.

– Что! – Новость была ужасающая. Куилл повернулся к остальным: – Почему мне никто не сказал?

Но Юан был слишком поглощён своими собственными скорбями, чтобы волноваться об этом. Как прислужник пастора у алтаря он был особенным. Но Кейн, должно быть, разгадал его жалкий секрет – как-то прознал, что Юан не смог пройти по воде… А какое ещё могло быть объяснение? Потому что вместо Юана пастор взял с собой в Верхнюю Хижину Джон .

– Чего? Чего? Чего он сделал? – взревел Мурдо.

Куилл положил другу на плечо руку, успокаивая.

– Джон… Он этого хотел? Джон? Пойти с ним?

Юан лишь пожал плечами. С чего бы (читалось у него на лице) кому-то отказываться служить Богу и пастору Кейну?

Мурдо и Куилл переглянулись, в головах у них появилась одна и та же пугающая мысль.

– Ты не…? – хором спросили они друг у друга. То, как они одновременно задали вопрос, как синхронно обличительно ткнули друг в друга пальцами, должно было быть смешно. Но не было. Каждый считал, что другой мог предать секрет Джон.

– Может, она сама ему сказала, – прошептал Куилл. – Исповедовалась, во время исповеди, может?

Но Мурдо был слишком взбешён, чтобы понижать голос.

– Заткни свой клюв. Она б не стала! Ни за что б не стала! Видишь, что ты наделал!

– Что именно? Что я наделал?

Остальные мальчишки немедленно занервничали. Они не понимали, из-за чего вспыхнула ссора, но здесь, в приморской пещере, опьянённые историями, воспоминаниями и песнями, они могли передохнуть от вечного беспокойства. Им не хотелось, чтобы их пристанище испортил шумный переполох.