Алла Озорнина - Тайна древнего амулета [litres]

Я вспомнила, что видела как-то сюжет по местному телевидению о том, что этот дом стоит уже лет десять никому не нужный. Но как сюда попал Пуня? Откуда у него ключ от входной двери, от этой комнаты? И как тут оказалась Лерка? Как, почему?

Впрочем, на вопрос, как здесь оказалась Лерка, ответ как раз был – она же крестница Пуни. Так же, как на вопрос, почему. Она же обещала расправиться со мной, закатать в асфальт. Они с Пуней просто придумали другой вариант.

Но тут же мне стало не по себе. Было ясно, что меня ждет тяжелая мучительная смерть без воды и без еды. Впрочем, о воде Пуня позаботился – дал неполную бутылку, к которой мне прикасаться-то противно…

В голову полезли слова из новой сказки.

Ученицу седьмого класса заперли в заброшенном доме. Когда десять лет спустя здание было передано предпринимателю, он увидел в одном из его кабинетов мумифицированный труп девочки…

И тут я встрепенулась. А почему, собственно, я должна погибать в этой комнатушке? Неужели нет никакого выхода?

Я подошла к окну. Вопрос о том, чтобы выпрыгнуть из него, даже не стоял. Все-таки третий этаж. Да если бы я с отчаянья захотела покончить жизнь самоубийством (да никогда!), то все равно бы не получилось, поскольку окно не открывалось.

И все-таки надо что-то делать. Прежде всего, осмотреться.

Только тут я обратила внимание на стоявший в кабинете допотопный письменный стол и табуретку. Надо подумать. Может быть, мне удастся отыскать какой-нибудь инструмент? Ну, например, молоток. Или пилу. И хотя я понимала, что вряд ли это возможно, вывалила из ящиков все их содержимое. А там оказалось такое…

Там были документы и чеки сети ресторанов «Эхо минувших веков»… Выходит, это нелегальный офис Пуни! А если офис, значит, он рано или поздно сюда придет! Хотя бы за документами.

Но надежда тут же развеялась: среди бумаг я нашла копию договора о том, что теперь у него другое, легальное помещение. Понятно, появились деньги. Много денег, и он может позволить себе иметь офис пошикарнее. А это значит, что он выждет момент, когда я умру голодной смертью, только потом придет за документами. Если, конечно, вообще придет.

А вот диплом Пуни об окончании исторического факультета университета, вот справка о том, что он преподает там археологию. Вернее, преподавал. Вот куча расписок, в которых говорится, что он, Аполлон Иванович Иванов передает такому-то представителю китайского ламы столько-то тазобедренных и большеберцовых костей, извлеченных из мест древних захоронений, для их дальнейшей переработки и использования в качестве лекарств.

Вопроса, почему все эти бумаги он хранит именно здесь, у меня не возникло. Ведь в квартире их найдет Пупсик, которая везде сует свой нос. Потому-то и кости, которые он притащил с места захоронения, были в шкафу у Ираклия – наверняка Пуня уговорил его подержать их, пока не приедет курьер. Вот Ираклий и попросил нас не заходить в комнату, боясь, что мы развернем сверток и обнаружим их там. Но ведь шкаф был закрыт. В таком случае, чего он боялся?

Я поняла! Он боялся, что раздастся стук. Такой, какой был вчерашней ночью. Но кто же все-таки стучал?

Представь себе, дорогой дневник, вскоре и этому нашлось объяснение – среди газетных вырезок о паранормальных явлениях. Этих вырезок у Пуни оказалась целая папка. В одной из статей было написано, что у старых костей, добытых из древних могил, порой наблюдаются интенсивные выбросы отрицательной энергии, которая трансформируется в звуковую. Она может имитировать завывания животных, плач, либо проявляться в громком стуке. Выбросы могут быть от нескольких минут до нескольких часов и прекратить их практически невозможно. Вот Ираклий и боялся, что когда мы зайдем в комнату, из шкафа донесется или стук, или плач, или завывание. По крайней мере я так предполагаю и, надеюсь, правильно.

Теперь, когда я во всем разобралась и немного успокоилась, пришло время подумать, что делать дальше. А именно – как выбраться из заточения.

Посмотрев в замочную скважину и подергав дверь, я убедилась, что открыть ее обычным способом не удастся. Придется призвать на помощь табуретку. И я начала изо всех сил колотить ею по двери.

Колотила я долго. В итоге у бедной табуретки отломились ножки. Тогда, схватив одну из них, я стала бить ею в одно и то же место. И вдруг – вот удача. В двери образовалась дырка! Сначала маленькая. Потом – побольше, достаточная для того, чтобы из нее выбраться в коридор. И я выбралась.

Первым делом я спустилась вниз и проверила дверь, ведущую на улицу. Может, впопыхах Пуня с Леркой забыли ее закрыть.

Увы, увы… Дверь оказалась запертой и такой массивной, что сразу же стало ясно: дырку в ней не сделаешь.

Я бродила по длинному темному коридору и понимала, что ничего не изменилось от того, что я вырвалась из кабинета Иванова-Померанского. Просто из маленькой клетки я перешла в большую.

Но почему же не изменилось? Ведь если разбить какое-нибудь окно, то, можно сказать, проблема решена.

Я снова вооружилась ножками от табуретки и принялась за дело. Представляю, как вытянутся лица у Пуни с Леркой, когда я приду к ним в ресторан! Но в ресторан, конечно же, я не пойду. Я пойду в полицию. Нет, сначала домой, а потом уже мы с мамой и дядей Ираклием обратимся в полицию.

Но тут меня ожидало разочарование. Оказалось, что эти окна сделаны из какого-то суперпрочного материала, да еще и забраны железными решетками. Теперь мне стало понятно, почему это здание не смогли осквернить вандалы.

Правда, где-то в глубине души у меня теплилась надежда, что хоть какое-то окно можно открыть, но – увы, увы… Так я добралась до четвертого этажа.

Фигурки людей, машин при взгляде оттуда напоминали игрушечные и были так далеко, что, сколько бы я ни кричала и ни стучала, никто никогда бы меня не увидел и не услышал.

Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я безуспешно пыталась выбраться из этого заброшенного здания – час, два, три… Я была так подавлена, что забыла даже, что на моей руке часы – подарок Ираклия.

Между тем начинало темнеть. И не только потому, что этому пришел срок. Небо все больше затягивало толстыми кроваво-красными тучами. Трудно было поверить, что такие крошечные, такие безобидные светящиеся звездочки, которые вылетали из мастерской художника Кирюшкина, превратились в огромный конгломерат, несущий беду нашему городу. И, самое главное, я ничего не могу сделать, чтобы эту беду предотвратить.

На меня нахлынуло отчаянье.

Я присела на ступеньку лестницы и заплакала. Ну какая же я бестолочь! Не могла вычислить, что дядя Ираклий тут не при чем! Он так старался для нас с мамой, а я…

Хотя, с другой стороны, ведь совершенно понятно, почему так получилось. Наверное, любой бы на моем месте не поверил дяде Ираклию. Взять хотя бы то, что у них с мамой совершенно не совпадали воспоминания об общем детстве. А разговоры бабулек на лавочке о каких-то непонятных салонах, которые принадлежат Ираклию, о каком-то его брате… Да, то, что касается дяди, и сейчас вызывает много вопросов, но я уверена, что он нам с мамой все расскажет, ведь вместе мы всего-то два дня…