Келли Гардинер - Кольцо [litres]

– Я возьму мантию, – сказал Эверард и торопливо вышел из комнаты.

– Это немыслимо, – прошептал мэтр Мерриман почти беззвучно. – Похоже, Духодуй был всё-таки прав.

– Что это за тип, про которого вы всё время говорите? – спросил Кристофер.

Взгляд мэтра Мерримана вновь стал осмысленным.

– Это злобный, вечно создающий проблемы надоедливый мерзавец, вот он кто.

– Боюсь, мне это ни о чём не говорит.

– Он проповедник геенны огненной. Знаешь, поди, таких.

Кристофер покачал головой:

– По правде говоря, нет. Думаю, у нас их уже не водится.

Мэтр Мерриман вздохнул:

– Тогда, может, этот мир не так уж и безнадёжен. Аллилуйя Духодуй – это один из тех странствующих проповедников, которые вечно сулят всем несчастья, ведут неустанную борьбу против любых людских радостей и удовольствий и грозят ослушникам адом и вечной погибелью.

– И что?

– Вот уже несколько месяцев он ходит по Лондону, пророчествуя, что огонь и пылающая смола падут с неба и очистят город от грешников. Но в последнее время стало совсем плохо. Он отправляет своих последователей разрушать церкви и мешать богослужениям. Пару месяцев назад они даже пытались сжечь дома всех еврейских торговцев.

– Такое не может сойти ему с рук, – удивился Кристофер. – Нам тоже как раз приходится воевать с теми, кто так поступает.

– К сожалению, судьба евреев мало кого волнует. Никто не хочет из-за этого суетиться. – Мэтр Мерриман, словно извиняясь, развёл руками. – Хотя, конечно, то же самое может уже завтра случиться с любым из нас. Совсем недавно все еврейские торговцы были вообще изгнаны из страны, но сейчас некоторые уже вернулись, а брат Духодуй хочет вновь от них избавиться.

– Разве король не может просто бросить его в тюрьму, или заковать в кандалы, или как тут у вас принято в таких случаях?

– Боюсь, у брата Духодуя есть могущественные покровители. Они портят жизнь каждому, кто посмеет ему противиться. Он и сюда часто приходит, прямо к дому, и бормочет, топает и призывает небесные силы так, будто я дьявольское отродье, а не благочестивый христианин. Понимаешь, он ненавидит хирургов и аптекарей, потому что считает, что они вмешиваются в планы Божии. Но я не могу поверить, что Бог и впрямь хочет, чтобы люди мучились и страдали понапрасну. Я должен прогнать его отсюда, иначе он не даст людям обращаться ко мне, когда это им очень нужно.

– Похоже, он совершенно безумен.

– А может, и нет, – покачал головой мэтр Мерриман. – Если этот пожар действительно так ужасен, то, значит, мы действительно чем-то прогневали Бога. Иначе почему он наслал на нас сначала многолетнюю войну, потом чуму и вот теперь ещё и пожар?

– Я бы не стал обвинять в этом Бога, – фыркнул Кристофер. – Пожар начался в пекарне на Паддинг-Лейн. В этом нет ничего сверхъестественного.

Мэтр Мерриман словно очнулся от сна и вновь схватил в руку перо.

– У нас может быть мало времени, – сказал он. – Расскажи мне всё, что ты знаешь.

– О чём?

– О чём угодно! Обо всём! – Аптекарь уселся поудобней, готовый записывать. – О будущем, о настоящем… О моём настоящем. Обо всём, что случится с сегодняшнего дня до 1940 года.

– Я плохо знаю историю, – признался Кристофер. – Только то, что в школе рассказывают.

Мэтр Мерриман рассмеялся:

– Историю? Вот как вы о нас думаете. Это забавно: мы для вас такая же древность, как для нас – Ричард Львиное Сердце.

– Мы его тоже проходили. И ещё Робин Гуда, – кивнул Кристофер.

– Кого?

– Ладно, не важно. Зато я кое-что смыслю в разных других науках и могу вам сказать, что ваше время – это эпоха великих открытий.

– Эпоха чего?

– Я о вашем времени, – подтвердил Кристофер. – Семнадцатый век – это время замечательных открытий.

– Ну и хорошо.

– Самый великий учёный – это Исаак Ньютон [2] Исааку Ньютону в 1666 году исполнилось 23 года, только через год он поступит учиться в Тринити-колледж в Кембридже. .

– Никогда о таком не слышал, – пожал плечами мэтр Мерриман.

– Ну, может, он ещё не родился, – вздохнул Кристофер. – Я точно не помню. Но это он открыл закон всемирного тяготения и всякое такое.

– Всемирное тяготение? – переспросил Мерриман. – Это ещё что за чертовщина?

– Я не умею как следует объяснять, но вы скоро сами про всё узнаете.

– Хм. Придётся поискать этого парня. Ньютон, говоришь, его зовут?

– Да, а ещё Галилей [3]. В честь него даже комету назовут, но это, кажется, позже случится. – Кристофер оживился.

«А я, оказывается, многое помню».

– Король основал в Гринвиче обсерваторию [4]. Мы туда с классом на экскурсию ходили. А ещё кто-то рассчитал скорость света, но я не помню кто [5]. А ещё – температуру кипения воды: это сделал доктор Фаренгейт. А ещё в это время жило много знаменитых поэтов, хотя как по мне, так они все довольно скучные.

– А кто открыл таинственный эликсир бессмертия? – лицо мэтра Мерримана светилось от любопытства.

– Никто.

– О-хо-хо! Стало быть, он и в ваше время остаётся величайшей загадкой?

– Не совсем, – покачал головой Кристофер. – Просто это чушь собачья.

Мэтр Мерриман не понял самого выражения, но вполне уловил тон:

– Ты уверен?

– Совершенно уверен.

– Это значит, что дело всей моей жизни напрасно, – тяжело вздохнул аптекарь, с любовью оглядывая лабораторию. – Удивительно, но я чувствую облегчение. Понятно теперь, почему у меня ничего не получается. Тогда скажи мне вот ещё что… каково будущее астрологии?

– Простите, сэр, – потупился Кристофер, – но в наше время никто не принимает её всерьёз. Разве что мисс Лик.

– Как же тогда вы диагностируете болезни?

Кристофер задумался:

– Есть специальный аппарат, который фотографирует ваши внутренности.

– Стало быть, вы не ищете помощи у звёзд? – Мэтр Мерриман покачал головой. – Неужели у вас нет ничего святого?!

– Мне кажется, дело в том, что люди построили настолько сильный телескоп, что смогли подробно рассмотреть все планеты, и теперь они не кажутся такими загадочными.

– О, сокровищница древнего знания! Мир потерял тебя! Какое несчастье! – И мэтр Мерриман опустил голову на стол.

Кристоферу стало немного стыдно.

«Надо бы попридержать язык».

– А самое замечательное – и, мне кажется, этот закон у вас скоро уже выведут, – это то, что достоверным считается лишь то, что можно доказать, повторив эксперимент и получив тот же результат. Если этого не происходит – значит, это не считается научным.

– Ясно. – На мэтра Мерримана это, кажется, не произвело никакого впечатления. – Ты хочешь сказать, что надо просто делать одно и то же много раз подряд? Звучит как-то не особо вдохновляюще.

– На самом деле это грандиозный прорыв, – сказал Кристофер. – Правда.