Мила Нокс - Игра в сумерках. Путешествие в Полночь. Война на восходе [сборник litres]

Шныряла удовлетворенно кивнула и спрятала ножи. А Охотник улыбнулся Вику:

– Извини, что сомневался, – конечно, спутники самого Змеевика не могут быть беззащитны.

– Извини, Харман, у нас нет выбора. За нами и так хвост. Этот нелюдимец сегодня…

– Их было двое, – поправил Харман. – Мы разобрались со вторым.

Он указал на спутника – нежитель-перекидыш в серой волчьей шкуре зажимал рану на предплечье.

– Так, и почему за вами хвост?

Вик пустился в объяснения о связи Йонвы с игроками Макабра.

– Стало быть, вы – те, кто может отыскать этого белого вожака нелюдимцев?

– Именно так.

– Это все меняет, – нахмурился Охотник. – Тогда наша главнейшая задача – найти Белого Слепца. Он созывает нелюдимцев, а те не собирались в стаю уже очень долго. Если это не остановить…

Лицо Хармана помрачнело.

Издали послышался конский топот и ржание, и Охотники повернулись к тропинке, по которой несся наездник в черном. Он перескочил через пару могил, приподнял факел, и все увидели его холодное, злобное лицо, окропленное кровью.

Теодор вздрогнул всем телом.

Охотники ахнули, зароптали, выхватили оружие, но тут грянул крик Змеевика:

– Стойте!

Охотники окружили новоприбывшего, выставив мечи и револьверы, в руке Вангели также сверкнул ствол.

– Стойте, я сказал!

– Что за черт…

– Это же сам…

– Проклятье, какого лешего? Не шевелись! Я знаю, кто ты!

Холодный свинцовый голос проговорил:

– А я знаю, кто вы. И что с того?

Мэр Александру Вангели поднял факел выше, освещая толпу, – пламя выхватывало лица из темноты, и мужчина осматривал каждое, а пристальнее всего – лица нежителей. На какой-то миг его губы искривились, и в глазах угрожающе вспыхнули огоньки.

– Тракт чист. – Игнорируя возмущенные взгляды, он обратился к Змеевику: – Но я чувствую их.

Охотники ошеломленно переглянулись, зароптали.

– Как это понимать?

Какое-то мгновение Вик молчал. Впервые его лицо потеряло хладнокровность – на секунду из-под маски Мертвого Господаря проступил мальчишка, уличенный в чем-то запретном. Он гулко сглотнул и открыл было рот, но раздался голос Вангели, тихий и угрожающий:

– Я – Охотник.

Мужчины взорвались криками, вскинули оружие, лица их исказились от изумления, неверия, даже ужаса. Вангели поднял факел выше и оглядел всех тяжелым взглядом, будто придавливал могильной плитой. Мало-помалу гомон утих.

– Я – Охотник, – повторил он.

Заговорил громила с рогом:

– Я знаю тебя. Ты – Александру Вангели. Мэр Китилы.

Вангели приподнял подбородок:

– Да.

Харман сплюнул и процедил:

– Убийца.

Вангели чуть усмехнулся:

– Сказал убийца.

– Как ты смеешь… – Харман подал коня вперед. – Как ты смеешь говорить мне это… Я все знаю, чертов набожный садист! Если ты пришел что-то вынюхивать, я…

Харман оглянулся на своего спутника, волка-перекидыша. И Тео понял, что так возмутило Охотников: Вангели убивал нежителей. А живые Охотники, по-видимому, были дружны с мертвыми… Нелюдимца можно убить лишь вдвоем, лишь в паре живой – нежитель. Значит, их шестеро не просто так. Половина – живые, половина – нежители. Они – напарники.

– Александру…

Вик посмотрел Вангели прямо в глаза. Между ними происходил безмолвный разговор: на какой-то миг темнота на кладбище всколыхнулась, будто их окружили тени. Вангели скривил губы и убрал револьвер в карман черного пальто, затем потер седой висок и вновь поднял окровавленное лицо:

– Ignis…

– …et ferro, – кивнул Змеевик.

Охотники округлили глаза. Вик, преодолевая стыд уличенного в проступке ребенка, глубоко вздохнул и произнес:

– Мэр Китилы Александру Вангели… мой Названый.

Казалось, сейчас Охотники попадают с лошадей. Они широко распахнули глаза, а Герман и вовсе приоткрыл рот.

– Что… – глухо выдавил Харман. – Что ты сказал?

– Я сказал то, что сказал, Харман.

Наконец Вик совладал с собой. Детское виноватое выражение исчезло, и вновь перед ними был молодой человек: статный, высокий и сильный, и сейчас, полный решимости, он горделиво смотрел на собратьев. Зеленые глаза вспыхнули огнем.

– Тот самый, о котором ты никому не говорил? Почему ты молчал? Поэтому?! Черт бы тебя побрал! Из всех людей этого проклятого мира, из всех тысяч ты выбрал своим Названым… – Казалось, Хармана сейчас хватит удар. Он не верил своим ушам. – Ты… выбрал… чертова садиста Китилы?!

Казалось, еще чуть-чуть – и Охотники наставят мечи на самого Вика. Дружелюбие, что сияло на их лицах при встрече, исчезло. Вик какое-то время, видимо, собирался с духом, а затем заговорил:

– Вы знаете… что видящих слишком мало… что половина из них даже не способны держать в руке оружие, а другая половина – боится. Кто по своей воле полезет в пасть к стригою? Кто согласится стать наживкой, приманкой, жизнь которой в любой момент может оборваться?! Вам легко было найти своих Названых? Вы искали по всей Трансильвании годами, скрипя зубами оттого, что ничего не можете сделать, когда убивали стригоя и тот возвращался вновь… Я не прав? Скажи мне, Харман, сколько лет ушло у тебя на то, чтобы найти Тамаша, выучить его на Охотника? А?

Харман покосился на нежителя в волчьей шкуре.

Змеевик вспыхнул:

– Вы знаете, кто я, знаете, скольких я убил! – Он указал на свои косы. – По кольцу на каждого нелюдимца! Я охранял Китилу и другие города годами! Годами! – Вик нехотя повернулся к Вангели. – С ним.

– С садистом из Китилы… – неверяще проговорил Тамаш. – Черт бы меня побрал, Змеевик… А я-то думал, чего ты молчишь про напарника.

– Вы ничего не знаете! Ничего!

Тео почувствовал, как взгляд Вика от Вангели скользнул к нему. Но Змеевик вовремя спохватился. Вангели же, сощурившись, молчал и слушал их разговор. Он достал платок и вытер с лица кровь, а после вновь обменялся с Виком странными взглядами. Парень чуть кивнул.

– Он поедет с нами.

– Что-о-о?

Охотники снова зароптали.

– Я не могу сражаться в одиночку! – рявкнул Вик. – Так что вы либо со мной, либо без меня!

В этот миг лицо его будто вспыхнуло тьмой; за его плечами раздался странный звон – долгий и гулкий. Звон всколыхнул воздух, прошел волной сквозь тело и ухнул в землю, загудев в могилах. Вик коснулся заплечного мешка, затем вновь посмотрел на Охотников – и такого взгляда Теодор никогда не видел.

Во внешности Вика проступил змей: черты лица заострились, зеленые жилы проступили на коже рельефным узором. Зрачки превратились в щели, а за спиной, затмевая могилы, выросла тень гигантского змея. И Теодор ощутил тот же страх, что испытал когда-то перед Господарем Горы, – почти животный, когда хочется бежать что есть мочи и спрятаться где угодно от надвигающейся грозы. Казалось, стоит Вику что-либо прошипеть, как отовсюду полезут-поползут бесчисленные гады, его войско.