Мила Нокс - Игра в сумерках. Путешествие в Полночь. Война на восходе [сборник litres]

Высший Закон гласил: Смерть должна отнимать человеческие жизни. Таков ее удел. Отныне и во веки веков. И Смерть поняла: ничего с этим не поделаешь.

Теодор глядел на Кобзаря, не веря своим ушам.

– Вторая сказка такова: Смерть погнала ветер и вытесала из ветви Кровавого древа волшебную кобзу, что могла сыграть любую мелодию на свете. Слезы первой из вдов послужили струнами. И теперь Смерть могла веселить себя любой песней. Кроме одной. Знаешь какой, Тео?

– Песни Любви?

– Именно! – Кобзарь щелкнул пальцами. – Ибо Смерти суждено самое тяжкое бремя из всех. Как только я появился на свет, сразу понял: никогда – до самого последнего дня – мне не ощутить любви и не подарить ее другому, Теодор Ливиану. И никто во веки веков не сможет полюбить такого, как я. Ибо кто… – Кобзарь усмехнулся, и в глазах его блеснули слезы, – кто, Теодор…

Голос музыканта охрип, губы содрогнулись от боли. Он отвел взгляд и продолжил шепотом, но все равно Теодор слышал в пустынном зале каждый звук.

– Кто захочет полюбить такого, как я… – Он покачал головой, и бубенцы на шляпе залились плачем. – Этому не бывать, Тео… Никогда. Ибо ни один человек не сможет полюбить саму Смерть. Таково мое бремя. И я несу его тысячи тысяч лет, буду нести всегда. Ибо так сказала Истина. Закон суров, но таков Закон.

Кобзарь закусил губу, глядя на вращающуюся стену.

– Запомни, Тео. Самое страшное существо на свете – не то, которое всех ненавидит. А то, которое страстно желает любви и не может ее получить. Ради этого оно способно на самые безумные поступки. Например, на Макабр.

В тот миг, когда ты подарил мне кроличью кость, нас связали особые узы. Узы дружбы. Я сразу понял, Теодор Ливиану, ты – особенный. Пусть ты ненавидел людей, был угрюм, резок и замкнут, но ты был тот самый темный лес, в глубине которого цвела поляна, скрытая ото всех. Я увидел ее. Сразу. Едва бросил на тебя взгляд. И выбрал тебя – лишенного всего, обреченного на смерть – да, да, Теодор, ты бы вскоре обратился в нелюдимца, и твой отец это знал. Я выбрал тебя участником Макабра.

Тебе нечего было терять.

Я всегда беру тех, кому нечего терять.

И предлагаю им сыграть в Макабр.

Игру, целью которой служит вовсе не посеять зло на земле. Наоборот. Моей целью, Тео, было вернуть Любовь. А это сможет сделать лишь тот человек, который прошел самый долгий путь по стезе любви. Тот, кто из ненавистника стал Последним Влюбленным. И когда ты поделился со мной едой, я подумал: на этот раз все будет как надо.

Теодор ошалело глазел на Кобзаря.

Волшебный Кобзарь – не Глашатай Смерти.

Он и есть Смерть!

– Но как… но почему… я ведь видел своего двойника…

– Этого?

Вдруг Кобзарь улыбнулся, волосы его удлинились и почернели, а одежда из пестрой и яркой стала черной. Перед Теодором сидел он сам, и на этот раз смотрел заинтересованно и ласково.

– Таким я являюсь человеку в последний миг. Ибо я есть в каждом. Ты это верно угадал.

– «Везде и одновременно нигде»?

– Да, именно так. Моей задачей было вовсе не погубить вас. Я предложил вам сделку. И те, кто выдержал испытание, научившись любить, дошли до конца. Другие – нет. Таков мой закон. Я говорил вам, любовь – единственное, что поможет вам на этом пути. Вы оступались, но шли. Да, пришлось приложить силы, чтобы все наладить…

– Вы специально помогли мне тогда! – ахнул Теодор. – Значит, вы поймали игроков тогда в Зале, а потом явились ко мне и заставили их спасать?

– Заставил? – удивился Кобзарь и вернул себе прежний веселенький облик. – Отнюдь нет. Ты сделал выбор сам. Я лишь подтолкнул. Разве это не пошло тебе на пользу? Анна Вангели тоже получила от меня сведения, где найти твою память, и твой отец сделал верный выбор. Он выбрал тебя, Тео. И таким образом спас свою жизнь. Я дал ему второй шанс после того, как ты сбросил его со скалы.

Макабр всегда зверски сложная комбинация, знаешь ли.

Мне требуются годы, десятилетия, чтобы найти верных людей. Ведь я предвижу будущее, но не то, что касается меня: а Макабр как раз касается. Стало быть, я мог лишь предполагать, как все развернется. Много раз избранные изгои, лишенные всего, проигрывали, несмотря на мою помощь. И мне приходилось искать заново. Вновь и вновь. Обычно на это уходило сто лет…

Макабр проходил в разных странах: Мексике, Англии, Древней Руси… Где только не искал я игроков, тех самых, которые смогут пройти испытания. Тех, кто сыграет верную роль в истории.

Для меня это все равно что складывать пазл. Пробуешь так и этак, и когда вроде бы все элементы на месте, можно начинать. Я выбираю разные игры для Макабра: кости, го, карты… Но для меня это игра с самим собой.

Кобзарь ухмыльнулся.

– Я устраиваю испытания, призванные проверить вас на доблесть. Раскрыть лучшие черты характера. А чтобы повести вас по верному пути, я являюсь таким…

Кобзарь осмотрел свой наряд, будто впервые видел: длинные рукава, увешанные бубенцами, пружинками, глазами.

– Такому проще поверить, так ведь, Тео? И я сочинил сказку о самом себе – несчастном Глашатае, обманутом Смертью. Правда в том, что и Глашатай, и Смерть в этой истории – одно и то же лицо. – Музыкант выставил ладонь, будто хотел опередить вопрос Тео. – Я, по-твоему, жесток?

Тео не ответил.

– Или… все-таки несчастен?

Теодор откашлялся. Что еще сказать?

Кобзарь смотрел на него с грустью. Он вдруг соскочил с места и быстро спустился, бренча на все лады бирюльками и потирая руки.

– Все думали о том, как бы получить выигрыши. Но я знал, что вам нужно на самом деле. И если бы вы прошли Макабр, то получили бы желанное. Нет, Макабр не призван вас уничтожать. Но игра жестока, не спорю. Таков мир. Ко мне он, кстати, тоже неласков.

– Но зачем? – Теодор покачал головой. – Зачем это все вам? Чтобы помочь нам? Разве вы не убили меня?

– Тебя? – удивился Кобзарь.

Он шагнул с последней ступени и остановился перед Тео. Кобзарь был ниже, но отчего-то впервые за все время Теодору не виделся в нем тот бесшабашный, нелепый чудак. Напротив, Кобзарь казался ему… опасным. И грустным. Другим.

– Ты должен был доиграть мелодию, Тео. Выдержать. Когда это случилось и ты упал в обморок, нелюдимец в тебе умер. Я забрал его и развязал нити, связывающие тебя с тенью матери. Наконец она свободна и может познать Истину. А ты больше никогда не увидишь свою тень. Ты убил Цепеняга в целях самозащиты, но связь, укрепленная с помощью Вангели, распалась. Вдобавок ты потерял мать и вновь окунулся в ярость. Нет, это не моя вина. Все люди, которые погибали, Теодор, включая твоего отца Лазара и отца Санды, уже были обречены. Я не беру лишнего.

Кобзарь покачал головой.

– Потому и жду Макабра целых сто лет. Кто бы что ни говорил, я беру лишь то, что должен взять. Хочу того или нет. Таков закон. Он правит мной, не я им.