Лев Лобарев - Дорога, которая не кончается…

Но на самом деле он по-прежнему ждал.

Он прекрасно понимал, что то, чего он ждет — невозможно. Но продолжал ждать.

Продолжал, зная, что это ожидание убьет его, рано или поздно.

Так кончаются Бесконечные Дороги.

Но нет, не торопитесь, это еще не все. Такой конец был бы слишком хорош, а жизнь редко оставляет место для «хэппи энда».

А дальше было так.

…Однажды он все-таки не выдержал. Дышать было невозможно из-за застрявшего в горле кома, глаза застилала пелена, и предметы виделись словно в тумане, сон исчезал, стоило ему только лечь, и он не выдержал.

Он вернулся.

Вернулся, зная, что делает непоправимое. Но что-то внутри билось и кричало, задыхаясь, хрипя… И он вернулся, отчаянно, обреченно надеясь… Безнадежно надеясь.

И он снова увидел золотистую пыль Дороги, и ясную зелень травы. В последний раз ощутил ласковость солнца, сиявшего в чистом голубом небе.

Он уже робко подумал было, что все обошлось, когда в неожиданно резанувшей глаза белесой вспышке он услышал радостный и уверенный рев мотора, и, судорожно схватившись за цепочку, он понял, что шарик-брелок исчез.

Он долго стоял в тоскливом отчаяньи, пока гул не затих вдали. И не стало сил что-то делать и куда-то идти.

А потом он со смертельной четкостью осознал, что все это он видит в последний раз, что теперь он и сам уже никогда не решится вернуться.

И тогда он медленно, безуспешно пытаясь оттянуть последнюю минуту, вернулся обратно.

Потом он довольно долго жил еще, бессмысленно и вяло, днями напролет шатаясь по улицам и ничего не видя перед собой.

А однажды открыл толстую тетрадь и, посидев минуту, задумчиво глядя в белизну листка, вывел:

«Его знали все. Он ходил по дорогам страны, помогая тем, кто нуждался в помощи…»

А потом уронил голову на стол и, чувствуя тяжесть во всем теле, не первый раз уже горько пожалел, что не умеет плакать…

И что удивительнее всего во всей этой истории — этот человек до сих пор ждет письма. Ждет, несмотря ни на что. Ждет, зная, что чудес не бывает, и что рано или поздно это ожидание убьет его.

Ждет…

Это был Ленн Дэнесс, некогда — первый лорд Цитрода, властитель умов и сердец Озерной Империи. Вытертый темно-зеленый камзол с короткой накидкой, лицо под шапкой черных волос — визитная карточка аристократа; олимпийское спокойствие и спрятанная в уголках тонких губ презрительная усмешка. Против него на тропе стоял паренек лет тринадцати на вид; на лице застыло страшноватое угрюмое выражение. Рука лежала на поясе — у рукояти короткого широкого ножа.

— Остановись! Кто ты?

Ленн внимательно и раздумчиво посмотрел на мальчишку сверху вниз. Потом неторопливо ответил:

— Простите, а с кем имею?

— Я спросил первым.

Ленн усмехнулся.

— Первым и ответь.

Мальчишка сузил глаза:

— Твоя наглость может дорого тебе обойтись.

Первый клинок Озерной Империи отреагировал безмятежно-недоуменным взглядом:

— Ну, мой юный друг…

Паренек шагнул было к нему, но, опомнившись, остановился. Медленно выпустил рукоять, на миг опустил глаза. Сейчас он спросит о чем-то, подумал лорд. О чем-то очень важном.

— Послушай… Ты откуда идешь?

— С Востока.

— Издалека?

— Дня два, — Дэнесс все-таки заинтересовался. — А в чем, собственно?..

— Скажи, ты не видел здесь мальчишку… лет восьми… одного?

— Н-нет… — медленно произнес Дэнесс. — Что, братишка, потерялся?..

Паренек резко вскинул лицо.

— Откуда ты знаешь?.. — и с внезапной догадкой он угрожающе подступил к Денессу вплотную. — Что вы с ним сделали?!.

Ленн ошарашенно усмехнулся:

— Ну, мой юный друг!

«Убили?! Он за это ответит!»

Снисходительное «мой юный друг» окончательно вывело мальчишку из равновесия. Выражение его лица стало совершенно недвусмысленным. Дэнесса это позабавило. Как там ведут себя опереточные злодеи?.. С демонстративным наслаждением он взял мальчишку за подбородок и развернул лицом к себе. Тот мгновенно размахнулся, но направленный в подбородок кулак звонко шлепнулся прямо в середину подставленной Дэнессом ладони. Попытка боднуть злодея в живот окончилась столь же неудачно — Дэнесс, ухмыляясь, уклонился. Мальчишка схватился за кинжал, но тот, как назло, застрял в ножнах, а в следующий миг он уже обнаружил себя болтающимся у этой сволочи под мышкой. «Тварь! Еще издевается… Этого я ему точно не прощу! Убью…»

…Дэнесс споткнулся об этот взгляд и понял, что заигрался. Выпустив мальчишку, он отступил на шаг и поднял к плечу открытую ладонь. От последовавшей за этим сцены примирения обоим было тошно.

Прошло около получаса после того, как они распрощались. Легкое и ни к чему не обязывающее сочувствие, которое Дэнесс успел испытать к мальчишке, уже почти развеялось с прохладным предвечерним ветерком, когда в придорожном кустарнике, шагах в двадцати позади, Ленн расслышал неровные крадущиеся шаги. «Значит, не поверил, — с неожиданной досадой подумал он, — ну, что ж…» И, как ни в чем не бывало, ускорил шаг. Почему бы не устроить себе тренировочку — эдакий небольшой марш-бросок?.. Часа на четыре…

Стемнело. Шорох шагов вот уже некоторое время как стих. Порядком уставший Ленн выбрал в придорожных зарослях полянку, прикрытую от ветра густой кленовой порослью, и с удовольствием расположился на привал. Разложил костер; кленовый хворост разгорелся не сразу. Не торопясь, стащил сапоги, пристроил к огню. Потом извлек из-под накидки кожаную сумку, вытряхнул на траву тряпичный сверток, развернул. По полянке поплыл вкусный запах копченого мяса. Нанизав полоски мяса на щепки, Ленн стал поджаривать их над костром, и вот тут в зарослях опять послышался тихий, нерешительный шелест, и к костру, прихрамывая, с самым независимым видом вышел давешний парнишка.

— А, опять ты… Ну, раз уж встретились… Погреться можно?

Дэнесс покладисто кивнул. Потом спросил:

— С ногой-то что?

Угрюмый взгляд исподлобья:

— Натер.

— Покажи.

Помявшись несколько секунд, мальчишка присел к огню, осторожно снял башмаки. Ленн только присвистнул, разглядев на правой ноге, над пяткой, огромный содранный пузырь, сочащийся сукровицей. Не говоря ни слова, протянул мальчику флягу с водой.

— Вымой.

Потом выудил из сумки флакон темного стекла и лоскут ветхой, но чистой ткани. Плеснул на тряпицу густую коричневую жидкость (паренька передернуло от резкого неприятного запаха) и плотно прибинтовал примочку к ноге мальчика.

— Рекомендую пока походить босиком.

— Знаю, — мальчишка смотрел в землю.

— Тебя как зовут?

Мальчишка помолчал, потом сказал неохотно:

— Дарни.

— А я — Ленн. Держи, — он протянул пареньку ароматный, истекающий жиром кусок мяса и изрядный ломоть хлеба.