Василь Когут - Копия Афродиты (повести)

В обед Алеша сидел на лавочке у своего дома и осваивал электронную игру «Ну, погоди!». Маленький плоский компьютер, чуть больше спичечного коробка, таил в себе немыслимые операции. С двух сторон по наклонным плоскостям катились из-под кур-несушек яички-шарики, а волк должен был успеть собрать их в корзинку. Алеша нажимал кнопки, изображение волка металось то влево, то вправо, то вверх, то вниз, собирая яички-очки. Упущенное яичко падало, разбивалось, из него выскакивал цыпленок и убегал. Цыпленок — штрафное очко. Чтобы выиграть, надо набрать девятьсот девяносто девять очков. Тогда включится мелодия и польется нежная, удивительная музыка — приз за усердие. Но пока Алеша никак не мог набрать больше двухсот очков. Впрочем, сегодня у него была другая задача.

Алеша рассчитал точно. Вскоре в переулке появился Сися с перекинутой через плечо сумкой. Мимо ему никак не пройти.

— Привет бичам! — еще издали прокричал он.

— Здорово! — ответил Алешка, делая вид, что увлечен компьютером.

— Что там у тебя? — приостановился Сися.

— Ерунда, — махнул рукой Алеша. — Сестра подарила.

Взяв в руки игру, Сися долго рассматривал ее. Затем нажал на одну кнопку, другую. Волк заметался по экрану.

— Ух ты, — восхитился Сися. — Вот это техника! Алеша стал объяснять правила игры. Сися внимательно слушал, тут же проверяя на аппарате.

— Говоришь, Люба подарила?

— Люба.

— А ко мне приехал материн троюродный брат. Хрыч старый. Уже несколько дней по озеру тягает. Хоть бы что привез.

Алешка затаил дыхание.

— Наверное, отдохнуть хочет.

— Да ну, отдохнуть! — с презрением сказал Сися. — Дурь в голову влезла. Я подслушал, что он говорил матери. Кстати, о твоей покойнице Серафиме.

— Что же о ней можно говорить?

— Э-э, брат! У меня от удивления чуть челюсти не свернулись, — Сися замолк, снова стал нажимать на кнопки.

— Расскажи, — не выдержав, стал просить Алеша.

— Поиграть этой штукой дашь? Алеша кивнул головой.

— Сидели они с матерью на кухне. Вижу, хочет Самсон что-то рассказать и все на меня поглядывает. Взгляд так и просит: выйди, мол. Ну, да ты меня знаешь. Я вышел в зал, где перед этим записывал музыку. И от любопытства сгораю… Что же, думаю, ты от меня скрыть хочешь? Чуть приоткрыл дверь и — ухо к щелочке. И услышал. Бред какой-то. Вроде до войны, когда по реке проходила граница и кругом стояли заставы, на одной из них поймали польского шпиона. Дядька тогда был председателем колхоза. Позвали его в свидетели. Шпион сказал, что послан графом Войтеховским. Должен найти Серафиму и забрать копию какой-то богини и книгу… Не запомнил фамилий… «Копию?! — удивилась мать. — Никогда картин у Серафимы не было». — «Это, наверное, пароль, — объяснил дядька. — Мне кажется, что речь шла о богатстве. Потому что граф велел ему забрать и серьги с кулоном, которые подарил Серафиме. Ночью шпион неожиданно помер. Принял яд. Так и оборвалась эта цепочка. — «А ты у Серафимы не спрашивал?» — поинтересовалась мать. «Собственно, она сама мне кое-что из упомянутого предлагала… Когда ее зятя Тимофея в тридцать восьмом забрали. Помнишь? Я приехал тогда передавать дела. Серафима узнала, что я в деревне, прибежала ко мне. Сняла серьги и кулон, сует мне в руки, просит спасти Тимофея. Я тогда очень струсил. Хорошо, что никто этого разговора не слышал. Да и чем я ей мог помочь? Самому из пропасти надо было выбираться».

— Мать долго молчала, — продолжал Сися. — Молча сидел и тяжело дышал Журавский. Через некоторое время я услышал, как он положил на стол какой-то твердый предмет — что-то стукнуло, а затем сказал: «Вот они». — «Где ты их достал?» — «Внучка Серафимина дала. Только без кулона они ничего не значат». — «Слушай, Самсон. Ты мне ничего не говорил, я ничего не слышала. Ехал бы ты назад в Минск. Зачем на старости затеял это дело?» — «Глупая ты баба, — насмешливо ответил Журавский. — Разве я враг своим детям? Где-то здесь, надо только копнуть лопатой… Причем все законно. Я от государства хочу получить положенную долю. А богатство все равно пропадет. О нем никто не знает. Тайну его Серафима унесла с собой. А о том, что знал я, говорю впервые…»

Алеша напряженно слушал товарища. Что ж, он оказался прав. Журавский знал о кладе очень давно. Он не дает ему покоя много лет. Но при жизни Серафимы Самсон в деревне не появлялся. Выжидал. Что же он будет делать дальше?

— Послушай, Санька, — вдруг попросил Алеша. — Ты серьги у дядьки видел?

— Так, мельком, — признался Сися. — Он их в какую-то деревяшку совает. Похожую на футлярчик.

— Серьги надо забрать, — решительно сказал Алешка. — Во-первых, серьги эти бабушки Серафимы. Во-вторых, мать не знает, что Люба их обменяла, и лучше, если не узнает. В-третьих, Журавский твой — дурак. Никакого клада нет и не было. Серафима наверняка бы призналась. Надо забрать!

— Ты предлагаешь украсть? — обиделся Сися.

Алешка посмотрел на экран компьютера, где неподвижно застыли фигурки волка и зайца и только мигала секундная точка будильника между цифрами тринадцать и пятнадцать.

— Я тебе сказал, как оказались серьги у твоего дяди. Да и не нужны они ему… А дело твое — украсть или объяснить дяде. Золотые его серьги Люба вернула. Думай. А за работу — дарю эту штуку. Она отлично вырабатывает реакцию.

— Насовсем?

— Это зависит от тебя.

— Что ж, попробую, — обрадовался Сися. — Что-нибудь скумекаю.

Он сунул компьютер в нагрудный карман, застегнул пуговичку, встал и направился на автобусную остановку.

— Жди! — крикнул издали.

— Поедем! — сказал Алеша.

Он по-хозяйски осмотрел возок, попробовал, надежно ли закреплена супонь на хомуте, поправил упряжь. Важно взобрался на передок, взял в руки вожжи.

Лида залезла на повозку, сзади удобно уселась на настланное мягкое и пахучее сено.

— Но-о! — тронул вожжи Алеша, и вороной жеребец Шпак с ходу перешел на рысь.

Сегодня воскресенье. Алеша вчера уговорил отца взять лошадь, чтобы съездить в Борок, разузнать про Алевтину Дым. Кто она такая — ни отец, ни мать не знали. Виктор Степанович было намекнул, что в деревне находится Журавский. Не лучше ли подойти к нему и спросить? Но Алеша наотрез отказался. Не верил он Самсону. Вот поедет, убедится, правда ли то, что написано в тетради, а там видно будет. Мать, к удивлению, поддержала Алешу.

Деревня Борок находилась километрах в двадцати от Заречного. Это — если по прямой, как раньше. Теперь надо было объезжать водохранилище, мелиоративные канавы, что прибавляло лишних еще километров шесть — семь. Но Алешу это не беспокоило. Они с Лидой представили себе эту поездку как путешествие.

Обогнув водохранилище, Шпак размеренной рысцой по полевой дороге потрусил в сторону леса. За лесным массивом была деревня.