Вадим Чирков - Слямбу катамбу нок! или Прключения первобытного выдумщика

Но что это я разболтался, как шаман. Пора в дорогу. Пошли, ребята! — и наш выдумщик сделал шаг в ту сторону, где всегда восходило Солнце.

Все же он оглянулся. Шито-Крыто, который с каждым Думовым словом приседал, словно его вбивали в землю колом, превратился чуть ли не карлика. Стоял, как каменный, Сокрушай, который тоже испугался, когда Гора ответила Думу. Молча, застыло таращилась толпа на простого смертного, что как равный разговаривал с Тарарамом. Так же, как все, смотрел на него его брат, Дом.

— Прощайте! — крикнул всем Дум. — Прощайте! Я не ведаю, вернусь ли сюда, вернусь ли к вам. Человек должен знать, нужен он тому, к кому возвращается, или нет. Я-то знаю, но известно ли это вам?

Племя не ответило Думу ни звуком. Помолчал, глядя на сородичей, и Дум.

— Меня не будет среди вас долго, — сказал он, — используйте это время, чтобы немножко поумнеть. И знайте, первый признак, по которому вы узнаете, что головы ваши посветлели, — это Улыбка. Второй — Смех. Третий — Хохот… Смотрите! — Дум неожиданно повернулся и показал пальцем на что-то — и все уставились туда, куда он уткнул палец.

Некогда и важный, и страшный шаман возвышался в этот момент над землей грудой лохм, а его косматая, вжавшаяся в плечи голова испуганно ворочалась во все стороны — Шито-Крыто боялся, что как только Дум уйдет, племя возьмется за него.

— Смотрите! — еще раз призвал Дум. — Разве это не смешно? — И он рассмеялся. И он захохотал, показывая все зубы. И хлопнул, хохоча, себя по коленям.

Робко, неуверенно, неумело растягивались губы детей Горы в улыбке.

— Смейтесь, смейтесь смелее! — не отставал Дум. — Не отчаивайтесь, если не получается. Вы ведь улыбаетесь в первый раз! После будет легче. Стоит только начать!

Надеюсь, — закончил он, — что когда я вернусь, вы будете уже смеяться, а не только улыбаться, и мы легко поймем друг друга…

Сказав эти слова, выдумщик решительно повернулся и пошел, а два его провожатых пошагали за ним.

Скоро тройка исчезла из глаз, оставив свое племя на площадке перед пещерами, чернеющими в подножии Горы.

Ну и вот отправились Дум, Напролом и Хоть-Куда в путешествие к Краю Земли…

Они уходили от бабушки Горы все дальше и дальше, и чем дальше оказывались, тем чаще оглядывались. Гора делалась все меньше, все ниже, все голубее, все прозрачнее. А то, что их окружало, становилось незнакомее, чужее, страшнее. Если бы они шли просто на охоту, незнакомая земля не была бы им страшна — ведь уцелевшие (тогда охотились на мамонтов) всегда возвращались домой. А наши путешественники знали, что если они и вернутся в эти края, то не скоро. И поэтому со все большей опаской смотрели они на Лес, который ждал их вдали, на горы за Лесом, даже на одинокое дерево впереди — им казалось, что за ним непременно кто-то прячется. И путешественники держали копья наготове.

Миновав дерево, все трое вздохнули и опустили копья. Теперь перед ними до самого Леса была высокотравая степь с какими-то кустами там и сям.

Скажи, Дум, — обратился к виновнику дальнего похода Хоть-Куда, — далеко ли Край Земли?

— Откуда мне знать! — ответил Дум беззаботно. — Может, далеко, может. близко. А вдруг он вон за тем кустом? А тебе что, уже захотелось назад?

Хоть-Куда оглянулся. Гора была еле видна.

— Разве тебе не хочется повидать другие земли? — не отставал Дум.

— Хочется, — ответил провожатый, но так уныло, что Думу стало смешно.

— А тебе, Напролом? Тебе хочется их повидать?

— Я бы лучше половил рыбу в нашей реке, — честно сказал второй провожатый. — Зачем мне другие земли? — Он немного помолчал. — Ты, по-моему, зря придумываешь всякие штуки, Дум. Из-за тебя мы и идем Бабай знает куда! Вот возьмем да и убьем тебя, чтобы вернуться домой. Давай убьем его, Хоть-Куда!

— А что вы скажете Сокрушаю и Шито-Крыто? — спросил Дум, нисколько не испугавшись угрозы.

— Что скажем Сокрушаю и Шито-Крыто? — повторил Напролом. — А разве нужно что-нибудь говорить?

— Конечно. Они обязательно спросят, куда вы меня подевали, не сбежал ли я от вас, — что вы ответите? Может, ты знаешь, что вы скажете им, Хоть-Куда?

Хоть-Куда помотал головой. А Напролом брякнул:

— Я скажу. Что ты не сбежал, а что мы прикончили тебя сами!

— Ну и получишь от Сокрушая по голове. Его тяжеленной дубинкой. Мне полагается казнь пострашнее, чем быть просто убитыми какими-то балбесами Напроломом и Хоть-Кудаем. Я должен исчезнуть в Бездне! — Эту последнюю фразу Дум произнес с гордостью. — А ваша задача — проследить до конца мое исчезновение и потом подробно рассказать о нем.

— Тогда, пожалуй, я ничего не буду говорить, — решил Напролом. — Просто приду, сяду у костра и буду молчать.

— В этом случае за тебя возьмется Шито-Крыто. Он будет поджаривать тебя на медленном огне, пока ты не скажешь, что вы со мной сделали.

Оба провожатых шагали, наморщив лбы.

— Может, не стоит его убивать, а, Напролом? — предложил Хоть-Куда.

— Убить можно, — возразил его товарищ, — если придумать какое-то оправдание этому. Но придумывать из нас троих умеет только Дум. Дум, ты не поможешь нам?

Дум расхохотался. Он хохотал так долго, что когда они подошли к Лесу, Лес стал отвечать Думову хохоту эхом. Когда Напролом и Хоть-Куда услышали хохот Леса, они остановились.

— Что это такое, Дум? — спросил испуганный Хоть-Куда. — Кажется, дух Леса не хочет, чтобы мы входили в Лес. Он, кажется, грозится нас съесть или наслать на нас зверей!

— Ты говоришь так, потому что не знаешь языка этого Леса.

— А ты знаешь?

— Знаю. Я сейчас поговорю с ним. — Дум остановился и закричал во все горло: — Лес, патру-митру-кажно-ожно?

— Можно! — ухнул Лес.

— Слыхали? — спросил Дум. — Можно!

После этого трое молодцов смело пошагали к Лесу, все же держа копья наизготовку.

— А скажи, Дум, — заговорил через некоторое время Напролом, — откуда ты знаешь язык этого Леса? Разве ты бывал уже в нем?

— У всех лесов один и тот же язык, — ответил Дум. — Посмотрите, — при этих словах путешественники поравнялись с первыми деревьями, — посмотрите — такие же листья, как у наших. Значит, и язык тот же.

Лес был высокий, густой, сумрачный. Путники, оказавшись среди толстых стволов, вжали головы в плечи, они шли, озираясь, останавливаясь, прислушиваясь, не хрустнет ли под чьей-то тяжелой лапой сухая ветка, не шелестнет ли куст. Лес это ведь чей-то Большой Дом, кто знает, как встретят тебя хозяева.

Но хозяева Леса пока не давали о себе знать. Путники слышали шуршание мелких зверьков в опавших листьях, встревоженно перекликались птицы, завидя чужих…

— А как выглядит дух Леса? — спросил Хоть-Куда. — Может, ты его видел когда-нибудь, Дум?

— Он каждый раз другой. То он маленький, то огромный. То он ползает, то летает. То он молчит, то рычит.