Вадим Чирков - Слямбу катамбу нок! или Прключения первобытного выдумщика

— Эй, вы кто?

Дум привстал и ответил:

— Я Дум, — и снова спрятался.

— Дум? Вот невидаль! Может, ты Дуб?

— Нет, я Дум.

— А когда ты цветешь?

— Я?

— Ты.

— Цвету?

— Ну да.

— Спроси еще о чем-нибудь.

— Ты не трухлявый?

— Я?

— Ты.

— Почему я должен быть трухлявым?

— Потому что до тебя трудно доходят мои вопросы.

— Ага… Ладно… Задай еще какой-то вопрос.

— Какого ты роста — до Луны или только до неба?

— Я?

— Ты.

— Я… нормального роста. Такого же, как ты.

— Значит, ты только до неба. А какие у тебя плоды?

— У меня? Плоды?

— У кого же еще!

— Вот какие, — Дум, не зная, к чему это приведет, взял да и бросил незнакомцу, скрытому кустом, один из коричневых кругляшей, найденных в дупле. Над кустом возникли на мгновение две руки, хлопнули, поймав кругляш, и скрылись.

— О-о-о! — раздалось тут же. — Великий Каштан! — И в тот же миг на четвереньках, опустив голову, показался из-под куста человек в зеленой одежде. Трудно было угадать сразу, из чего она сделана.

Он подполз к самым ногам Дума и заверещал снизу:

— Прости, о драгоценный, за то, что не узнал тебя по шуму листьев! Ты из породы богов, а я, загнившее раньше времени, покосившееся, готовое упасть дерево, я, Захудалый Тополишко, задавал тебе глупые вопросы! Ты Каштан — и поэтому не понимал их! Убей меня! Развали меня на куски! — Человек в зеленом ткнулся лицом в землю и стал, видимо, ждать смертельного удара.

Дум же, наоборот, схватил незнакомца за плечи и поднял его. Так вот из чего сделана одежда этого человека — она была сшита из свежих крепких листьев тополя. Это был прямо-таки свитер из листьев, если говорить современным нам языком. На груди у него висела пластина из коры того же дерева. Волосы на голове были связаны в пучок, а в него воткнуты три тополиных листка.

— Так ты, значит, Тополь? — спросил Дум.

— Плохонький недогадливый Тополишко, — уточнил человек в одежде из листьев, — из великого племени деревьев. Ты, верно, убьешь меня?

— Зачем? — ответил Дум. — Ты мне нужен. Где находится твое племя?

— Мы растем недалеко отсюда. Вон там, — Тополишко вытянул руку и помахал ею, как веткой, сказав при этом ш-ш-ш… — Хочешь, я понесу тебя?

— Дойду сам. Эй! — позвал Дум своих. — Пошли за ним!

Из травы встали Напролом и Хоть-Куда, и Думов собеседник склонил голову перед еще еще двумя богами — в их руках он увидел каштаны, которые те догадались вытащить, когда поняли, что именно заставляет незнакомца падать на четвереньки.

— Пойдемте к нам, — сказал им человек, одетый в листья, — я познакомлю вас со своими.

Они снова пошли по Лесу, но уже не такому густому.

По дороге Захудалый Тополишко рассказал о своем племени.

Они все люди-деревья, дети деревьев, внуки и правнуки. Кто Дуб, кто Клен, кто Граб, кто Бук, кто Сосна, Липа, Ель, Рябина, Осина, Ясень. Это их имена. Одни ростом до неба, другие — до Луны. А их Вождь, Каштан, чуть не касается головой Солнца.

Все люди-деревья носят на груди бусы из плодов того дерева, чье имя носят. А если плоды совсем мелкие, как, например, у тополя, то куски коры, а листьями украшают прическу.

Питаются люди-деревья зернами, плодами деревьев (те по-братски делятся ими), различными корешками, клубнями, которые выкапывают из земли, а мясо едят редко. Одежду шьют из листьев своего дерева, хвойные же делают ее из целых веток, хоть они и колются. Осенью все люди-деревья разноцветные — такие красивые! Кто красный, кто желтый, кто багряный. И с каждого падают листья…

Ютятся они в хижинах, сделанных из высохших стволов деревьев, а крыши у них — из их коры.

Несмотря на то, что живут люди-деревья возле реки, больше всего они любят Дождь. Стоит ему политься, люди-деревья не прячутся в хижинах, а все-все выходят под Дождь и стоят, пока он не кончится. В это время, считается, они растут.

Кроме вождя-Каштана, у них есть шаман — Клекачка. Он первым узнаёт, кто каким деревом родился, какое имя будет носить. И вообще, о деревьях, как и обо всем на свете, Клекачка знает все.

Вождь с шаманом — деревья из деревьев! Клекачка утверждает даже, что сам он спит только стоя, как и полагается дереву, и призывает к этому остальных. И правда, когда бы к нему в дом ни заглянули, видят его стоящим, с закрытыми глазами. Но ходит все же слушок, что Клекачка спит, как все. Кто-то однажды ночью заглянул в его хижину и увидел, что шаман спит лежа, да еще храпит, как мамонт. Увидевший это так испугался, что лишился на два дня речи, а после еще долго заикался.

Врагов у людей-деревьев предостаточно, рассказывал Тополишко на ходу. Огонь, Наводнение, Буря, Дикие Звери… Но главные враги — недеревья, прикидывающиеся однако деревьями. Они среди нас, их от нас не отличишь, они очень опасны.

— Чем? — удивился и насторожился Дум.

— Тем, — внушительно ответил Тополишко, — что они подвергают сомнению нашу деревянность! Они смеют говорить, что мы не только деревья, дети деревьев и их внуки, но еще и люди. И даже больше люди, чем деревья… И даже что мы не деревья… Представляешь?

Поэтому, продолжал рассказ Тополишко, в племени часто проводится проверка на деревянность. Делается это так. Все племя выстраивается в один ряд. Клекачка берет в руки хорошо высушенную для этого случая палку и, проходя вдоль ряда, трескает каждого по темечку. Проверяемый должен при этом широко раскрыть рот. Шаман стукнет — и прислушается. Если у кого-то звук окажется не тот, что, предположим, в первый раз или не такой, как у соседа, Клекачка тюкнет испытуемого еще раз. И уж если убедится в явной недеревянности подозреваемого, того зароют в землю по грудь и будут поливать всем племенем водой до тех пор, пока тот не зазеленеет.

А уж коль недеревянность у кого-то стала хронической, того привязывают перед Грозой к самому высокому дереву и ждут, пока его не испепелит Молния. Редко кто остается в живых.

Племя людей-деревьев живет рядом с лесом, а в Лесу обитает их божество. Его зовут Леший. В Лес никто, кроме шамана, не ходит, потому что оттуда не возвращаются. Может быть, Леший оставляет смельчаков у себя? А как, кстати, уцелели Каштаны-пришельцы?

— Потому что Каштаны, — коротко ответил Дум.

— Да! — вспомнил Тополишко. — Язык наш отличается от других, язык деревьев. Вместо слова "говорить", например, нужно сказать "шелестеть". Вместо "есть" — "забросить что-нибудь в дупло". Вместо "ходить" — "двигать корнями". Вместо "лежать" — "поддаться напору ветра". Вместо "ссориться" — "валиться друг на дружку". Вместо "уснуть" — "забыть на время про все". Ну и так далее…

— Вот что я тебе шелестну, — сказал на это Дум (спутники его помалкивали). — Мы так долго двигали корнями, что давно уже хотим забросить что-нибудь в дупло, а после поддаться напору ветра и забыть на время про все.