Яник Городецкий - Треугольник

— Так, да? И пойду!

— Иди!

— Вот и пойду!

— Вот и иди!

Юлька, сдерживая себя, чтобы не обматерить брата при маленьких Графике, Наташке и еще дюжине таких же мальчишек и девчонок, столпившихся рядом, пошла искать меня. Хотя какими бы словами она ни обругала бы его, не думаю, что они удивились бы больше, чем тогда, когда Пальма говорил со мной. Он хотел позвать сестру и попросить прощения, даже заикнулся было, но вместо извинения вылетело совсем другое:

— Ну и иди! Целуйся там с ним! Он тебе песню по гардины споет!

— Про какие картины? — переспросил График. Пальма шумно выдохнул.

— Да ну тебя! — пробурчал он и зашел в подъезд.

…Я пошел в школу. Погладил косяк входной двери, прислонился к нему лбом. А потом поднялся на третий этаж и зашел в наш кабинет. Все в нем было привычно — и разрисованные парты, и чахлые цветочки в старых горшках, и скрипящая дверь в раздевалку, и зашитая занавеска, бывшая когда-то белой. И даже доска, на которой я иногда делал синтаксический разбор всяких предложений. Как правило, на слабую тройку.

И вот что странно — здесь было уютно и тепло. Я решил, что буду ночевать здесь. И вообще теперь буду сидеть здесь. Все время.

То, что Юлька и Пальма не будут искать меня тут, я знал точно. Мне ужасно не хотелось, чтобы меня искали. Все равно я больше к ним не пойду. Довольно с меня. Денег я достал, значит, помог. Все, теперь я свободен.

Но ведь ты делал это не ради свободы.

Ты? Чего тебе надо? Почему ты не пришел, когда я звал тебя?

Я больше не приду, когда ты будешь меня звать. Ты отлично справляешься сам.

Да где — отлично?! Я не помог шоферу! А знаешь, почему? Потому что ты не сказал мне, как!

Я не обязан. А почему ты думаешь, что ты ему не помог?

Его не отпустили.

Его отпустят завтра.

Откуда ты знаешь?

Разве это так важно? Знаю, и все.

А еще я поцапался с Пальмой…

Ну и дурак. Разве он хотел тебя обидеть?

Я не знаю.

Конечно, нет. Знаешь, как ему сейчас паршиво? Так же, как и тебе.

А тебе?

Мне? Да, и мне. Мы с тобой — одно и то же. Забыл?

Я помню. Я все помню.

Вот и отлично. Так что бери себя в руки и быстренько к ним. Понял?

Нет, не пойду. Не могу.

Почему? Ты зря обижаешься.

Я не обижаюсь… Это я обидел его.

Так иди и извинись.

Тебе легко говорить. Сам попробуй.

Как хочешь…

Воспоминание замолчало. Я даже не звал его, догадался, что он ушел. Нет, зря он говорит, что мы — одно и то же. Он же совсем другой. Может, все-таки, он — моя совесть? Или внутренний голос?

Но ведь я видел его по-настоящему, видел, как любого человека, прямо перед собой. И мы даже разговаривали… как люди.

А в принципе, какая разница — кто он такой? Это совершенно все равно.

Я посмотрел в окно. Девчонка лет пятнадцати выгуливала собаку. Я посмотрел на них, а потом вспомнил. Двадцать один — семьдесят шесть — ноль один. Да это же телефон! Телефон этой самой Светы! Которая потеряла кошелек! Я гений!

Я обрадовался и побежал по лестнице вниз. Ура! Я в самом деле гений! Мне нужен телефон!

Я распахнул дверь и нос к носу столкнулся с Пальмой.

Вот это встреча… Чего он тут делает, интересно?

— Привет, — глупо сказал он.

— Привет, — повторил я.

— Я так и думал, что ты тут.

Я удивленно посмотрел на Пальму. Так он меня искал?

— Почему?

— Ну… не знаю. Просто догадался. Ты злишься?

Я медленно покачал головой.

— А где Юлька?

— С другой стороны, где поле футбольное. Сейчас придет. Я же не хотел, я же не знал, что ты обидишься.

— Да к черту! — сказал я. — Это телефон! Я понял, это телефон той девушки! Надо позвонить ей и сказать, что мы нашли ее кошелек!

— Кому позвонить? — спросила подбежавшая Юлька. — И куда?

— Ну той, которая кошелек потеряла!

— А у тебя ее телефон есть?

— Есть. Двадцать один — семьдесят шесть — ноль один. Номер билета.

— Ну… это просто номер билета.

— А почему тогда сзади написано "Света"?!

— Ну, не знаю. А зачем писать свой телефон на талоне?

— А может, она хотела кому-то дать свой номер. И фотку тоже.

— Тогда это все-таки не ее кошелек. А скорее, ее знакомого, — упрямо повторил Пальма. — Он написал на фотографии ее имя, а талон, наверное, она ему как раз и отдала. Специфический способ обмена телефонами. Тем более, он мужской.

— Кто мужской? — не понял я.

— Да кошелек же.

— Но ведь это может быть и не ее номер. И вообще не номер, — Юлька попыталась вернуть меня с небес на землю, но я оставался непоколебим. Я чувствовал, что эти шесть цифр — ее телефон.

А еще я чувствовал, что будет интересно…

Юлька взяла трубку.

— Двадцать один, семьдесят шесть, ноль один, — продиктовал я. — Гудит?

— А чего ему не гудеть? Алло! Здрасьте…

Я напружинился в ожидании. Я цеплялся за Юлькину реакцию, как утопающий за соломинку, стараясь хотя бы из выражения ее лица понять что-нибудь.

— А… Света здесь живет? Можно ее к телефону?

Я обрадовался. Значит, я правильно догадался!

— Алло. Света? Мы… мы кошелек нашли. Правда, не женский… Вы никогда не теряли кошелек? Ну, такой черный. Кожаный. Кнопка отлетела. Да нет, не шутка. Там ваша фотография и номер телефона. Ну да. Ну, скорее всего, да. Да ну что…

Юлька вздохнула и положила трубку.

— Что? — выпалил я.

— Да трубку повесила. Сказала, что она никогда ничего не теряла и вообще не покупала мужских кошельков.

— Подумаешь, какая обидчивая, — буркнул Пальма.

— Мы неправильно сделали, — сказал я. — Надо было в справочнике посмотреть, а не звонить ей.

— Я к этой дуре все равно не пойду, — наотрез отказался мальчик. — Мы для нее как лучше хотим, а она трубками швыряется. Ну ее в баню.

— Ее-то в баню. Да кошелек-то не ее.

— Ну и что? Да хоть чей.

— А если к ней приехать и сравнить фотографию? Если та самая, то спросить, может она все-таки знает, чей?

— Ну и как ты к ней поедешь?

Я задумался. Нужен адрес. Адрес можно узнать и с помощью телефона… только лучше не сейчас, а ночью.

— Поеду, — сказал я. — Завтра. Только к себе домой зайду…

— Зачем?

— Узнаете, — пообещал я и включил телевизор.

Мы посмотрели, наверное, все, что можно. Новости в неограниченном количестве, сказку для малышей, концерт по Муз-тв, узнали, чем Ариэль лучше обычного порошка, нахохотались над "Слабым звеном" — там, где люди выгоняют друг друга, вообще с ума сойти. Посмотрели "Спокойной ночи, малыши!", и Пальма выключил телик.

— Ты что? — недовольно отобрала у него пульт Юлька. — Сейчас кино прикольное будет.

— Да ну, у меня уже голова гудит от него. Давайте просто посидим спокойно.

— Спокойно сидеть неинтересно.

— Вот будешь такая же старая, как я — и поймешь, — пошутил Пальма.

Я трепал галстук и смотрел в серый экран. Правда, надоел он уже. Чем бы прикольным заняться?