Яник Городецкий - Треугольник

Если честно, я не играл. Не с кем было.

Пальма понял. Он широко улыбнулся и сказал:

— Значит, нам еще в магазин.

Когда мы проходили банк, я опустил плечи. Интересно, написали о краже в газете или нет? Хорошо бы почитать, если написали. "Вчера из сберегательной кассы при невыясненных обстоятельствах исчезли полтора миллиона рублей". Забавно.

— Так для чего тебе атлас звезд?

— Не знаю. Я ни одного созвездия не знаю. Ну, только Большую Медведицу, и все. Я даже не знаю, где она.

— А тебе это надо?

Я подумал и кивнул. Это совершенно точно, мне это надо.

— А Сириус знаешь? — спросил Пальма.

— Это что, звезда?

— Да. Самая яркая.

— А разве не Полярная — самая яркая?

— Нет. Полярная просто ближе.

— Обломитесь, — фыркнула Юлька. — Самая яркая звезда — Солнце.

— Звезда по имени Солнце, — улыбнулся Пальма. — Ну нет, Юлище. Понимаешь, Солнца-то ночью нет. Поэтому самая яркая звезда — Сириус. Вот так.

— Да ладно, не ругайтесь. Это не так важно.

— А мы и не думали, — нахально сообщил Пальма. — Между прочим, любая ссора — по инициативе Юлища. Это я тебе, Март, отвечаю…

Мы дошли к библиотеке без увечий. Юлька не разнесла брату голову. Да и он тоже не нарезал за сестрой круги вокруг шестнадцатиэтажек. Только благодаря мне. Я умолял их чуть ли не коленях, чтобы они оставили друг друга в покое.

— Здрасьте, — вежливо сказала Юлька, а Пальма расстегнул пуговицу на рубашке и, отвернувшись от сестры на сто восемьдесят градусов, достал оттуда тоненькую книжку. "Занимательная геометрия" — успел прочитать я и догадался, зачем Пальма спрятал эту самую такую занимательную книжечку.

— Прячешь, да? — обиделась Юлька. — Да подумаешь, я и так знаю. Это про треугольники и косинусы, да?

Пальма засопел и положил книгу на стол.

— Топольков, — сказал он библиотекарше и попытался толкнуть Юльку. Она отскочила, а женщина за столом недовольно оглянулась на нее. Я подошел к книжной полке и стал думать, почему я сюда раньше почти не заглядывал. Столько тут всего интересного было — про кино, про космос, про психологию. И это только то, что на виду стояло. Я бы не пошел и сейчас, если бы разговор не зашел о звездах. Удивительно, что он о них зашел. У меня и в мыслях не было говорить о них Пальме с Юлькой. Не потому что это какой-то там секрет. Просто зачем? Это не такие вещи, о которых можно просто говорить. По крайней мере, для меня. Я — сентиментальный болван. Вернее, иногда им бываю. Да и вообще…

— А… у вас есть атлас звезд? — спросил Пальма. Я обернулся.

— Звезд? Да маловероятно… Только в энциклопедии, наверное, должна быть карта. Сейчас посмотрю.

Пальма посмотрел на меня и пожал плечами.

— Тебе не жалко расставаться с геометрией? — снова подколола его Юлька.

— Жалко. Только я и так ее просрочил на месяц или два. Март, тебе кроме атласа ничего не надо?

Я покачал головой. Хорошо бы кроме атласа еще такую книжку, в которой можно было бы найти ответы на все вопросы, которых у меня более чем достаточно. Например, когда уже прыгать под колеса, когда ехать на операцию, когда отпустят шофера, когда приедет бабушка… Десяток "когда", которые было бы неплохо знать уже сейчас.

Но такой книжки днем с огнем не сыщешь. Скорее найдется атлас звездного неба.

Он и правда нашелся. Старый, семьдесят первого года выпуска. Жутко потрепанный, его даже в руки страшно было брать, казалось, сейчас развалится, разлетится по листочку. Прямо раритет.

— Такой годится?

— Ну, не знаю… А там за тридцать лет ничего не изменилось?

— Понятия не имею. Наверняка изменилось. Хочешь, запишу.

— Пишите, — кивнул Пальма.

Ну, вот. Теперь у меня есть атлас звезд семьдесят первого года выпуска. Подумать только, небо было таким тридцать три года назад. Не так уж оно и изменилось, я вам скажу. Во всяком случае, Большую Медведицу я нашел. И Сириус тоже.

— Ну что? Двинем в магазин, купим фишек штук двадцать? — предложил Пальма. — А то молодое поколение их даже в руках не держало. Досадный пробел, который надо заполнить. Верно я говорю?

Это я — молодое поколение? По сравнению с Пальмой я, конечно, очень молодое поколение, что там говорить.

Мы купили в киоске двадцать одну фишку, чтобы всем досталось поровну, по семь. Я с интересом рассмотрел всех нарисованных там покемонов, а некоторых даже узнал. Точнее, двух. Пикачу и Мяута. Больше никого. Я их совершенно не запоминаю. Вот Глеб знает все сто пятьдесят.

— Да легко запомнить, — смеялась Юлька. — Вот, смотри. Это Мью. А вот Райчу.

— Юлька, не старайся, я не запомню, — улыбнулся я. — Я это никогда не запомню.

— Пальма помнит теорему косинусов, а ты не можешь запомнить полтора десятка покемонов, — удивлялась девочка. — Неужели это сложнее косинусов?

Я представил, что было бы, если бы мы в школе сдавали зачет по покемонам, и нужно было бы перечислить их всех. Я бы точно срезался. Хорошо, что такого зачета нет.

— Да нет, не сложнее… Просто не запоминаются. Смотри, вон Наташка. Да?

— Точно. А где футболист?

— Да вон же, смотрите, — показал Пальма. — Вон сидит, выигрыш считает.

Пальма ошибся. График не считал выигрыш, он вообще не играл. Он только немножко наблюдал за друзьями. Я понял, что настроение у него сейчас примерно такое же, как у меня. Бедняга.

Когда мы подошли к нему, он довольно безрадостно поднял голову и посмотрел на нас.

— Что, Бэкхем? Пойдем, сыграем?

— Что-то не хочется…

— Да пойдем. Зови Наташку. Нельзя все время думать о плохом.

Мальчик опустил голову. А потом достал из кармашка картонный кружочек.

— Март, а ты совсем никогда не играл? — спросил Пальма.

— Правда.

— А сейчас сыграешь?

— Как я буду играть, меня же не видно, — буркнул я.

— Блин, точно. Ну… а посмотришь? Мы поиграем?

— Да пожалуйста. Вы поделите их на троих, так будет проще выиграть.

Юлька усмехнулась.

— Ты кого учишь? Я вообще профессионал.

Я не поверил самоуверенности Юльки, но она оправдала себя. У нее остались все свои семь фишек, и еще она выиграла столько же. Пальма проиграл все свои фишки и стал занимать подряд у Юльки и Графика. Я легонько толкнул его ногой.

— Ты так все спустишь. Пускай Юлька играет.

Пальма отмахнулся, но продув все фишки Графика, психанул и уселся на скамейку рядом.

— Она меня везде опережает, — пробурчал он.

— Еще не вечер, — в таком же шутливом тоне подбодрил его я.

Мы вдвоем смотрели на Юльку. У нее довольно ловко получалось, лучше всех. Наверное смешно смотреть на группу людей от семи до пятнадцати лет, набившихся в тесный круг и швыряющих об асфальт цветные кружочки. Во всяком случае я дал себе слово не играть на виду у кучи людей.

— Сейчас все выбью, — предвкушал График. Он наконец развеселился, после того, как выбил стопку из тридцати фишек. Это пока было самым большим выигрышем. Ему и сейчас выпало бить первым, и в руках он держал толстенькую пачку из двух дюжин фишек. Он ударил, и на первый взгляд совсем неплохо, но оказалось неудачно. Фишки разлетелись и покатились в разные стороны. График переловил их всех, кроме одной. Она закатилась под крыльцо. Мальчик попытался дотянуться до нее, но ничего не получилось.