Владислав Крапивин - Синий краб

Там, на Диком Западе
Дни стоят хорошие.
Брызжет, брызжет солнышко
В заводи речные.
Там, на Диком Западе
Жили-были лошади —
Умные и добрые,
Только не ручные.
Не были исчерчены
Прерии дорогами,
В травах незатоптанных
Звонко птицы пели,
Племена индейские
Лошадей не трогали,
И гуляли лошади
Вольно, где хотели.
Но пришли охотники
С петлями, с арканами.
Злые ямы вырыли,
Сети растянули.
Тропы водопойные
Обросли капканами,
А уйдёшь от петли ты —
Не уйдёшь от пули.
Дождики багровые
На траву закапали,
И теперь без страха там
Не ступить ни шага:
И на Диком Западе,
Западе, Западе
Стало, как в окрестностях
Дымного Чикаго…

Ну вот и кончается наше кино.
Уходит герой… А куда ему деться?
Ещё пять минут будет в зале темно —
И кончится фильм, как кончается детство…
Уходит мальчишка, назад не глядит,
Уходит от нас в непонятные дали.
А то, что уйдёт он из фильма один,
Снимая кино, мы вначале не знали.
Нам так бы хотелось, чтоб вместе они
Ушли по траве, пересыпанной росами…
Но только сейчас, как и в прежние дни,
Бросают ребят эти «умные» взрослые.
Кончается фильм, и подумать пора —
Куда ему деться в степи беспредельной:
Быть может, в ребячий рассказ у костра,
А, может быть, снова в кино самодельное?
Но только хватает забот нам пустых.
Мальчишка придуман, а вы и поверили!
…Но всё-таки вспомни: а может, и ты,
Встречал его средь городской суеты
Бредущего, словно по выжженной прерии?..

Был месяц май…
Избитая строка.
Но месяц был — здесь никуда не деться.
Теперь,
когда нам больше сорока,
Мы бережём по каплям наше детство.
Был май.
Катились звёзды в лебеду,
Что поросла у стареньких калиток.
В те дни —
себе на счастье и беду,
Я прочитал впервые «Аэлиту».
Меня сжигали радость и тоска,
Звенел, как космос, деревянный город,
И, словно тень от марсианских скал,
Лежала тень киосков на заборах.
Нас было двое.
Улететь на Марс
Нам помогала детская считалка.
И честно забывал я каждый раз,
Что Аэлиту звали просто Галка.
У Аэлит прекрасная душа
И дар чудесный —
неземной и ясный:
Умела Галка слушать не дыша,
То,
что другим я доверял напрасно.
Но горькая судьба у Аэлит:
Им суждены разлуки и печали.
Пришёл июнь,
и Галку увезли.
И Марс — погас.
И звёзды — замолчали.
И всё же сказка не проходит без следа,
И след остался.
На пороге лета
Мы,
прежде, чем расстаться навсегда,
Открыли с Галкой новую планету.
Из мягкой глины мы скатали шар —
Размером с мячик.
И на этой глине,
Смущаясь, каждый нацарапал имя
Соломинкой — взамен карандаша.
Потом гвоздик набрали луговых —
Они росли по нашим переулкам.
Ромашки дикой,
кашки
и травы,
Которую зовут пастушья сумка.
Мы разожгли огонь на пустыре…
Узор из листьев, стеблей и соцветий
Оттиснули на глиняной планете,
И шарик прочно обожгли в костре.
Он тёплым был, когда его в земле
Зарыли под крыльцом у старой дачи.
…Пускай наш шарик через сотню лет
Найдут другие девочка и мальчик.
Тогда
времён сомкнётся долгий круг:
Тогда окаменевшая порода
Ребятам донесёт тепло от наших рук
И запах трав сорок седьмого года.

Давно снесли дощатое крыльцо,
А шарик наш ещё никто не трогал,
И всё ещё не замкнуто кольцо…
Но это не беда в конце концов,
Меня сейчас другая жжёт тревога:
Что, если вдруг
из чёрной глубины,
Хлыстами метеорными избитый,
Придет корабль на край земной орбиты
И даст сигнал
для жителей земных?
Рябыми от метеоритных ран
На рубке будут броневые плиты…
И в этой рубке встанет Аэлита
И, сжав волненье, глянет на экран.
И будет ждать ответа, не дыша.
И вдруг увидит обожжённый шар?!.
Он будет чёрным среди чёрной тьмы,
Огнём ракетным начисто спалённый…
И никаких следов
травы зелёной.
И никаких следов,
что жили мы,
Что жизнь была порою нелегка,
Что много было в ней необъяснимо,
Но небо всё же часто было синим,
И белыми, как вата, облака,
И что любили дети малевать
Большое солнце в уголке рисунка…
И что росла на улице трава:
Полынь, ромашки и пастушья сумка.
Да сгинет страх! И пусть сомкнётся круг
В слиянии земных и звёздных рук…

Не поздней, чем послезавтра,
Мы найдем каррамбазавра [5] Каррамбазавр — фантастическое чудовище (от испанского слова «Каррамба»).
И на много-много лет
Сохраним его скелет.
Будет он стоять в музее,
Чтобы на него глазели,
И за этот экспонат
Исполком нам даст деньжат.
А каррамбазаврей коже
Примененье будет тоже:
Были б только ножницы —
Пустим кожу в дефицит…

…А погода сегодня — опять «на любителя».
В ком хоть капля сомненья — остаться должны…
Тонкий шверт, словно алым крылом истребителя
С маху режет подошву тяжёлой волны.
Словно бисером, брызгами лица покрыты,
И от злого прикуса — губы в крови.
— Да травите же грот наконец, черти рытые!
Но упрямо твердит рулевой:
— Не травить…
«Не травить…»
А кому и зачем это надо?
Бесконечен с волной человеческий спор,
И не будет победы, не будет награды,
Только кровь на губах, только брызги в упор…
По-осеннему вновь расходилась погода.
— Кто не хочет — останьтесь… —
Но все на местах.
И летят «Штурмана» в неспокойную воду.
А вода всё чернее.
Видать, неспроста…

Гонки…
Бьётся флаг неустанно
под ветром у гафеля базовой мачты.
Тонкий
рвётся шкот из ладоней
откинутых навзничь и мокрых матросов,
Волны
бьют навстречу, как крылья,
и яхта по гребням отчаянно скачет,
Полный
нарастающим ветром,
летит белый парус над волнами косо.
Шкотам
не давайте ослабнуть,
чтоб стаксель и грот натянулись втугую!
Кто там
лезет к нам под форштевень
на линии курса с наветра?
Оба
мы готовы рискнуть на ходу
при лихом развороте у буя,
Чтобы
друг у друга на финише
вырвать последние метры!
Гонит
ветер яхту к победе,
но всё же запомни навеки:
Помни —
в жизни часто бывают другие,
чем в море, порядки.
Можешь
оказаться ты в гонке
последним у финишной вехи —
Всё же
не давай разменять
паруса на дешёвые пёстрые тряпки.
Раньше
крепко шили из джинсовой ткани тугой
паруса для Колумба.
Встань же,
адмирал, посмотри,
для чего нынче в жизни твоя парусина!
Гонка!
Все бегут, так что джинсы трещат,
и о страха обуглились губы!
Гонка!
И моторы плюют в небо дым
от сгоревшего в них керосина!
Гонка!
Мчатся люди по жизни,
всё ищут такое, чего у них нету.
Гонка!
Каждый хочет своё:
кто-то песню, а кто-то побольше рублей
и машину!
Гонка!
Кто-то в жизни спешит,
чтоб дорогу найти и взойти на вершину!
Гонка!
Кто-то с пеной у рта
к миллионам ракет добавляет ракету!..
…Будит
по утрам нас предчувствие
крепкого свежего ветра с норд-веста.
Будет
снова звон такелажа
и брызги, летящие с солнцем навстречу.
Гонка!
В ней всегда будут первыми
те, кто сберёг своё детство.
Звонко
плещут волны о том,
что не нужен нам тихий безветренный вечер…