Беттина Белитц - Невероятно пламенный

— Они придут, — сказал он.

Гадая, я посмотрела на него. Он как всегда лежал на боку, закутанный в ковер, положив голову на руки. Он выглядел усталым. У него под глазами лежали голубоватые тени, а на щеках образовались мелкие мурашки.

Проснулся он только где-то в обед, сел на письменный стол и отказывался от любой пищи. Разговаривать он тоже не хотел. Подавляющую атмосферу в моей комнате я почти не могла больше выносить, но и в гостиной было не лучше, так как мама, всхлипывая, сидела перед окном и с носовым платком наготове смотрела душещипательные старые фильмы.

— Теперь начинается трудное время, Люси, — сказала она и коротко всхлипнула, когда блондинка с ярко красными губами упала в обморок на руки усатого человека.

— Да, но и оно тоже пройдёт, — попыталась я подбодрить её, но маму не возможно было утешить. Она любила декабрь, но ненавидела январь и февраль. В эти месяцы у папы было особенно много работы, почти столько же много как в ноябре. А это автоматически вело к тому, что мама и папа часто ругались, потому что ему, хотел ли он того или нет, была нужна в подвале её помощь, а она любила приводить мёртвых в порядок по своему личному вкусу. Используя слишком много розового.

Я укрылась на кухне, включила радио, и оставалась там сидеть, пока не устала. Леандер всё ещё молчал, когда я вернулась в свою комнату, легла в кровать и выключила свет. В темноте я могла слышать, как он проводил руками по волосам и лицу, что он делал всегда, когда напряжённо думал. Иногда он глубоко вдыхал и выдыхал, и я ждала того, что он начнёт говорить. Будь то немецкий или французский не играло роли, но пусть он наконец-то откроет свой рот. В конце концов, он ведь болтал обычно без перерыва. Но Лендер молчал, молчал и молчал. Это заняло много времени, пока я заснула и начала видеть сны.

— Люси! Эй, Люси, просыпайся, быстрее! Пожалуйста, просыпайся! — Нет, я не хотела просыпаться. Для этого мой сон был слишком хорошим. Сеппо наконец-то сказал Сильване, чтобы она оставила его в покое, а потом он протолкался через танцевальную площадку и вместо неё позвал к себе меня, а я думала, подойти ли мне к нему, или сначала пнуть его в голень, но теперь он сам подошёл ко мне, наклонился и…

— Люси! Это важно, проснись, пожалуйста. Я прошу тебя.

— Хм. Хочу спать…

— НЕТ! — Леандер грубо вытряхнул меня из моего кокона из одеяла, и я тут же начала дрожать. Окно было открыто. Снежинки кружась, залетали в комнату и таяли на досках пола.

— Что случилось? — спросила я, зевая, и попыталась вырвать моё одеяло из его рук. Но Леандер не уступал.

— Ты получишь его сейчас обратно. Сначала послушай меня. Они появятся здесь через несколько секунд. Я слышал их, они находятся на пути ко мне.

— Кто они? — внезапно я полностью проснулась. У меня в животе появилось неприятное трепещущее ощущение. Я никогда ещё не видела Леандра таким взволнованным. Он не придуривался. Его паника была настоящей.

— Моя труппа, моя семья. Они идут! Они что-то решили. Я их слышу.

Я прислушалась. Сначала я различила только лёгкий ветер и отдалённый шум автострады, но потом к ним присоединилось тонкое на высокой чистоте жужжание. Инстинктивно я прижала руку к моему правому уху.

— Окей, чёртово дерьмо, ты тоже их слышишь… о, Боже… — Леандер коротко заругался на французском, потом он схватил меня за плечи и пристально посмотрел на меня.

— Ложись и сделай вид, будто ты спишь, как будто всё в порядке. Тебе нельзя показывать им, что ты их слышишь или видишь, понятно? Ты это поняла?

Я кивнула, стуча зубами. Напряжение Леандера было заразительным. Вдруг у меня у самой появился страх. При том, что охранники на самом деле существовали для того, чтобы защищать нас. А отец Леандера уже даже один раз сидел пору минут в моей комнате.

— Что они собираются сделать?

— Не знаю, — прошептал Леандер. — Они способны на всё. Пожалуйста, оставайся лежать тихо, понятно?

Он отвернулся, смотрел в окно и прислушивался. У меня появилось такое впечатление, что снежинки внезапно стали светлее. Почти так, как будто их осветил отдаленный свет. Леандер повернулся снова в мою сторону, толкнул меня обратно на матрац, и обмотал одеяло вокруг моего тела.

— Ещё одна вещь, Люси: Я знаю, что цепочка предназначалась не для меня. Она была для Сеппо. Шери, я ведь был рядом, когда ты покупала её…

Ох. Конечно. Он был всегда и везде рядом. Я всё время забывала об этом, потому что в то время никогда не видела его. Смущённо я опустила глаза вниз. Я не выносила Леандера, но то, что я сделала, тоже было не очень хорошо.

— Для меня это не важно, — продолжил он тихо. — Цепочка мне нравится, а подарки надо всегда принимать, не зависимо от того, почему их получаешь. Поэтому ты должна мне кое-что пообещать, ты это сделаешь? Alors (итак фран.): Когда я тебе что-то подарю, тебе тоже нужно будет принять это, даже если тебе это не понравится. Пообещай мне это, Люси.

Его глаза светились так ярко, что мне пришлось сощурится.

— Увидим, — прошептала я упрямо.

— Нет, не увидим. Пообещай мне это. Пожалуйста.

Жужжание и писк стали громче. Леандер отпрянул от меня и запрыгнул одним элегантным движением на мой письменный стол. Я так сильно зажмурила глаза, что перед закрытыми веками затанцевали вспышки, а под одеялом переплела пальцы друг с другом. Жужжание стало настолько интенсивным, что моё правое ухо начало пульсировать. Потом в комнате стало светло. Так светло, что я могла воспринимать семью Леандера через мои закрытые веки: Четыре вибрирующих светящихся шара проплыли через окно, один серый, два жёлтых и один красный. Я старалась дышать спокойно и равномерно, но больше всего мне хотелось позвать на помощь.

Потом вдруг раздался невыносимо резкий сумбур мелодий, а у меня от боли потекли слёзы. Не плачь, Люси, сказала я себе, не плачь, не то они узнают, что я слышу их, а потом — могли ли телохранители что-то сделать людям? Нет, это было не логично. Мне не нужно бояться. Единственный, кто здесь должен бояться, был Леандер. А он действительно заслуживает этого.

Я немного расслабилась, но звучащие вперемешку, на слишком высоком тоне мелодии, всё ещё причиняли мне боль. Они соединялись, разъединялись, заново объединялись, становились громче, ещё громче… Я застонала и перевернулась на другую сторону. Мгновенно наступила тишина. От облегчения я вздохнула.

Раздалась новая мелодия, обвинительная и серьёзная. Она прозвучала как вопрос.

— Ей просто снится сон. Это нормально. — Для меня было облегчение, услышать голос Леандера. Он едва закончил говорить, как хаотичная симфония началась заново. Я заставила себя оставаться лежать спокойно, но когда последовательность звуков становилась всё выше и донельзя пронзительнее, я ахнула во второй раз.