Эдит Несбит - Пятеро детей и Оно

Замок с невидимым обедом

Сирил, Джейн и Антея, как мы уже с вами знаем, остались дома, наказанные за вчерашние злоключения. Конечно же, Марта не знала, что это были именно злоключения, а не скверное поведение. Поэтому и считала нужным поступить с ними так, как ей подсказывало чувство долга. Вы же знаете, что говорят в таких случаях взрослые. Нам, мол, совсем не хочется вас наказывать, нам от этого так же плохо, как вам, но мы вынуждены во имя вашего блага. И чаще всего они говорят вам чистую правду.

Вот и Марта на самом деле настолько же ненавидела наказывать детей, насколько они ненавидели получать от нее наказания. Во-первых, она представляла себе, как шумно и неспокойно будет целый день в доме от их присутствия. А во-вторых, у нее имелись и другие весьма существенные опасения и соображения.

– Честно-то говоря, жалко мне их в такой прекрасный денек держать здесь, – призналась она кухарке. – Но надо же как-то воспитывать их от такой безмозглости. Иначе, боюсь, что они в один прекрасный денек вообще себе головы где-нибудь оторвут. Сделай-ка ты им, пожалуй, все-таки, дорогуша, завтра к чаю пирог. А малыша мы у них заберем, как только справимся с основными работами. Пусть без него побесятся вволю, хоть я их дома и засадила. Ну ладно, Элиза. Пора нам с тобой заняться постелями. Время-то уж десять утра, а у нас с тобой в них еще конь не валялся. – Люди из графства Кент всегда прибегают к этому выражению, если хотят сказать, что работа, которая им предстоит, даже не начата.

Итак, все остались дома, кроме Роберта, а ему, как мы уже с вами знаем, было дозволено отлучиться на полчаса «по очень важному делу». И этим делом, конечно же, было новое желание. Саммиада Роберт нашел без малейших проблем. Стояла такая жара, что песчаный эльф впервые за этот летний сезон решился вылезти на поверхность и восседал на дне карьера, утопая в мягком песке. Он потягивался, прихорашивался, расправлял усики и крутил во все стороны своими улиточными глазами.

– Ха! – издал восклицание он, едва Роберт попал в поле зрения его левого глаза. – Я вас ожидал. Но где остальные? Неужто не справились с крыльями?

– Справились, – отвечал ему с мрачным видом Роберт. – Но потом они принесли нам крупные неприятности, как, впрочем, и все остальные наши желания. Короче, всех, кроме меня, оставили в наказание дома, а мне удалось отпроситься только на полчаса. Так что давай я тебе поскорей назову желание.

– Ну, так и называй, – развернулся на мягком песке лицом к мальчику Саммиад.

Но у Роберта вдруг совершенно вылетело из головы все, что он раньше хотел пожелать. А новых желаний никак не придумывалось, кроме каких-то совсем пустяков вроде ириски, или альбома с коллекцией иностранных марок, или перочинного ножика с тремя лезвиями, на которые жаль было тратить песчаного эльфа.

Роберт сел на песок, надеясь, что так станет легче думать, но ни одной путной мысли по-прежнему не приходило. В голову лезли только желания, ни одно из которых не получило бы дружного одобрения брата с сестрами. Антея и Джейн ни за что бы не попросили у Саммиада футбольный мяч или пару защитных наколенников для игры в крикет. И уж тем более им не понравилось бы желание уделать как следует Симпсона-младшего, как только начнется новый учебный год.

– Ну же! – не выдержал наконец Саммиад. – Я бы на твоем месте поторопился. Время-то, между прочим, бежит.

– Сам знаю, – тщетно напрягал мозги Роберт. – Только никак не придумывается. Может, ты лучше выполнишь желание кого-нибудь из оставшихся дома, но только чтобы ему не пришлось сюда приходить. Ой, нет! Нет! Не надо! – спохватился он, но было уже слишком поздно.

Саммиад раздулся, стал раза в три больше своих обычных размеров, вновь сдулся, как лопнувший мыльный пузырь, утомленно откинулся на край песчаной ямы и с тяжким вздохом проговорил слабым голосом:

– Вот. Было ужасно трудно, но я все же справился. Так что рекомендую тебе поторопиться домой. Иначе они пожелают какую-то глупость, прежде чем ты их предупредишь.

Роберт кинулся опрометью обратно, потому что почти был уверен, что именно так и произойдет. На бегу он пытался представить себе, какие могут возникнуть желания у сестер и брата. Кролики? Белые мыши? Множество шоколадных конфет? Сухая солнечная погода на завтра? Еще кто-то из них мог сказать: «Хотелось бы мне, чтобы Роберт поторопился». Вот он и поторопился. И в результате день пропадет совершенно зря. Песчаный эльф исполнит первое же «я хочу» или «мне бы хотелось», которое ляпнет кто-нибудь из оставшихся дома, совершенно не думая, что высказывает желание для Саммиада. А так как они сейчас не имеют права выйти на улицу, то им хочется множества разных ненужных глупостей, которые даже в голову не придет хотеть, когда можно на нее выйти.

Ускорив бег, Роберт на полном ходу одолел поворот, и глаза его так широко распахнулись от изумления, что он был вынужден перейти на шаг, ибо со столь широко распахнутыми глазами бежать невозможно. Сразу за поворотом обычно виднелся их дом с нелепейшей крышей, которую папа назвал «кошмаром архитектора». Сейчас дома не было и в помине. Вместе с ним бесследно исчезли ограда, просто сад и яблоневый сад. На месте, где все это находилось…

Роберт в растерянности протер глаза, снова глянул вперед, и ему все стало ясно. Вот, значит, какое желание посетило кого-то из тех, кто остался дома. Антее, или Джейн, или Сирилу захотелось жить в замке. И вот он стоит себе – черный, внушительный, высоченный, широкий. С бойницами и стрельчатыми окнами. Восемью устремленными к небу башнями. А вокруг, на месте просто сада и яблоневого сада, раскинулись странные сооружения, с виду напоминающие огромные грибы. Роберт медленно подошел поближе. Грибовидные сооружения оказались шатрами, а между ними расхаживали воины в латах. Толпы средневековых воинов.

– Ну, полный ужас, – схватился за голову Роберт. – Они пожелали замок, и кто-то уже успел его осадить. Вот песчаный эльф! И зачем мы только вообще его встретили. Жили же без него спокойно.

На месте садика перед домом, который существовал здесь еще каких-нибудь полчаса назад, теперь тянулся глубокий ров, за ним находились ворота, над воротами высилась башня, и за одним из ее окошек кто-то махал квадратиком светлой ткани оттенка слежавшейся пыли. Роберт мигом в нем распознал один из носовых платков Сирила, когда-то кипенно-белых, но безвозвратно утративших первоначальный свой цвет с той самой поры, как Сирил пролил в ящик, где они у него хранились, целую бутылку тонирующего и фиксирующего раствора.

Роберт помахал в ответ, и это было большой оплошностью с его стороны. Его тут же заметили в лагере осаждавших. Двое рыцарей двинулись ему навстречу. На головах их блестели железные каски, а длинные ноги в высоких ботфортах шагали так широко и быстро, что Роберт тут же сообразил: на его собственных, гораздо более коротких ногах убегать от них бесполезно. Все равно ведь догонят, а к тому же и разозлятся. И он предпочел остаться там, где стоял.