Эдуард Скобелев - Властелин времени

Капитан, видимо, вскочил со своего места и схватился за оружие.

— Остановитесь, безумец! — испугался рыжебородый. — Я не сомневаюсь в вашем личном благородстве. Но вот здесь мой товарищ — он подтвердит каждое мое слово… В славном городе Толедо живет ваша единственная дочь-вдова с двумя очаровательными внуками. Так вот, если вы сейчас же не дадите слово сдать корабль, к тому же почти не приспособленный к битве, — что значит дюжина солдат и три пушки, которыми вы располагаете? — если решитесь на сумасбродное сражение, донья Тереза и ее крошки будут зарезаны, как каплуны, и ни один ангел не спасет их…

— Негодяй! — взорвался капитан, но следом застонал, как раненый, получивший удар кинжалом.

Сердце у Иосифа забилось, будто он сам в эти минуты выбирал между честью и жизнью близких людей. Не устрашенный черной чумой, старый капитан содрогнулся, подумав о судьбе невинных младенцев.

Иосиф догадывался, что рыжебородый блефует, иначе говоря, беспардонно лжет, запугивает вымышленной опасностью. Но ему было легко так думать, потому что речь шла не о его близких и еще потому, что он не представлял себе реально жизни людей, которых на каждом шагу подкарауливали несправедливость и предательство.

— И все же я буду сражаться, — помолчав, твердо сказал капитан. — Я жил честно и хочу умереть, не замарав чести. И если господу будет угодно отнять у меня дочь и внуков, что ж, я готов принести на алтарь любви к нему и эту великую жертву!

— Никаких жертв не надо, — вкрадчиво сказал рыжебородый. — Мы объявим о вашей болезни и отпустим вас домой без всякого выкупа! Вы столько лет безупречно служили испанской короне и своей чести, что имеете право пожалеть тех немногих, кто непременно погибнет в неравной борьбе с пиратами!.. А чтобы совесть не мучила ваше сердце, мы теперь — до утра — закроем вас в вашей каюте, дав честное слово исполнить все по уговору…

Бедный капитан сломился, когда рыжебородый огласил по бумажке длинный список заговорщиков.

Они быстро закрыли каюту на замок, который предусмотрительно захватили с собой, а затем захлопнули и железные ставни единственного окна.

— Плачет дурачок… А мы положили начало делу, — потирая руки, довольно сказал рыжебородый. — Он перепугался, услыхав о своей дочери. Старик напрочь забыл, что сам же рассказывал о ней венецианскому графу, надутому индюку, которому еще предстоит заплатить нам за себя и свой выводок!.. Ненавижу, всех ненавижу!.. Да, они знатны и богаты, но я умнее и хитрее их, их титулы и денежки должны перекочевать ко мне — это будет высшей справедливостью! Свобода и равенство — наш лозунг!

— Скажи, где ты взял список заговорщиков? — спросил носатый.

— Купил у юнги за горсть медяков!..

Негодяи удалились к нижней палубе, где, сложив весла, отдыхали гребцы. Надсмотрщик с коробом обходил ряды, давая каждому по лепешке и куску солонины. Старший гребной команды наливал из ведра по ковшу воды.

Рыжебородый кликнул старшего.

— Эй ты, слушай внимательно, если дорожишь своей шкурой! Корабль окружен пиратами. Здесь, на корабле, повсюду их люди! Капитан сдался, его заперли в каюте…

Не давая опомниться, рыжебородый добавил, что сейчас будет отдан приказ расковать гребцов, и они, конечно же, прежде всего расправятся со старшим команды и надсмотрщиком.

— Если не хочешь повиснуть на рее, тотчас, но тихо, не поднимая шума, возьми двух-трех человек, в которых уверен, спускайте шлюпку и убирайтесь с корабля. Вот вам на расходы, и поминайте мое благочестие! — Рыжебородый сунул ошеломленному человеку кошелек с деньгами.

— Верных людей нет, я поплыву вдвоем с надсмотрщиком, — заикаясь, промолвил старший гребной команды. — Собачья должность всегда предполагает одинокую конуру.

— Освободи трех-четырех гребцов, которые помогут со шлюпкой, — подмигнув, сказал рыжебородый. — Да живей-живей, пока я не передумал!

Четверо наиболее покладистых каторжников были немедленно раскованы. Они и составили затем главную силу заговорщиков, которые до той минуты, кроме наглости и нахальства, вообще никакой реальной силой не располагали.

— Эй вы, живая дохлятина, — рыжебородый пальцем подозвал к себе каторжников. — Бог с моей помощью дарует вам свободу. Поклянитесь же, что не упустите ее, повинуясь моим приказам! Завтра каждый из вас получит за дело свою долю! Жизнь улыбнулась вам, к черту сомненья!

И приказал спускать шлюпку. Вахтенный матрос, видя вопиющее нарушение, подскочил и поднял крик, но рыжебородый велел немедленно связать его и бросить за борт, что и было исполнено. Другие матросы, увидев жуткую смерть своего товарища и узнав от рыжебородого, что капитан уже сдал пиратам корабль, растерянно и недоуменно созерцали происходящее.

— Не вмешивайтесь, все вы получите свободу и свою долю серебра, достаточную, чтобы провести остаток жизни без всякой заботы!..

Шлюпка была спущена, старший и надсмотрщик перебрались в нее.

— Эй, — приглушенно закричал старший рыжебородому уже из шлюпки. — Передайте бочонок пресной воды! И кошелек, черт возьми, где кошелек, который вы мне дали? Он исчез из моего кармана!

— Отваливай поскорее, сукин сын! — перегнувшись через борт, зарычал рыжебородый. — Еще минута, и тебе придется разделить участь вахтенного!

Испуганные люди взялись за весла. Над морем уже витала вечерняя заря.

Рыжебородый приказал освободить еще несколько гребцов и тут же приобрел их доверие, «разрешив» воспользоваться припасами корабельной кухни. Заартачившийся кок получил удар ножом в живот и скончался на месте.

— Двух человек приставить к каюте капитана! — уверенно гремел уже рыжебородый. — Остальные за мной! Разоружим офицерскую сволочь, главных врагов нашей общей свободы!..

Перепуганный не на шутку, Иосиф понесся к своему патрону.

На настойчивый стук дверь каюты открыл слуга графа, человек ленивый и мрачный.

— Чего тебе?

— Пропусти к хозяину!

— Хозяин помолился и уже лег почивать. Приходи завтра!

— Мне надо немедля!..

— Кто там вопит? — раздался из каюты ворчливый голос графа. — Это ты, что ли? Приплелся, чтобы морочить мне голову подцепленными где-то историями?

— Хозяин, на корабле бунт! Если не принять меры, к утру все мы станем пленниками пиратов!..

Иосиф был допущен к койке — настолько короткой, что граф вынужден был поджимать ноги. Стеснения явно выводили его из себя.

Иосиф рассказал все, что подслушал.

— Такие дела так не делаются, — досадуя, граф щипцами снимал нагар с походной свечи — она стояла на медной подставке, прикрытая сверху медным абажуром. — Зачем ты меня поднял с постели?.. Капитан должен понимать, что ему грозит за добровольную сдачу корабля, приписанного к армаде его величества. Да и офицеры на военных судах — опытный народ, сумеют утихомирить бунтовщиков.