Лиза Адамс - Король-лев в Бурдалакии

Львенок Симба и Кот-Мурлыка глаза вытаращили от удивления.

Попрощавшись со своей спасительницей, друзья отправились в город.

Пошли друзья к царю требовать боевого коня. В дороге настигла их темная ночь. Зашли они в один дом и попросились переночевать. А там сидит царский сапожник и плачет. Спросил Тишка, почему он так горько плачет?

– А ты разве не местный, не знаешь ничего?

– Не знаю.

– Царские сыновья достали дочерей белого медведя и хотят на них жениться. Старший брат берет в жены младшую дочь белого медведя. Она потребовала, чтобы он достал ей такие же ботинки, какие были у нее прежде, – с жемчужным шитьем. Вот и приказали мне к завтрашнему утру ботинки жемчугом украсить. А если не успею – снимут голову с плеч!

– Так ты не плачь, а работай!

– А как я их украшу? Тут ведь бисеринку к бисеринке нанизывать надо и по узору вести.

Тишка-Айтишка говорит:

– Не плачь! Может, снимет голову, а может, и нет. Попробую достать за ночь бисерные ботинки. Не печалься и ложись спать! Чего горевать!

– Как же можно спать, – пуще прежнего заплакал сапожник. – Ведь после старшего прибежал и средний сын царя. Его невеста, средняя дочь белого медведя, ботинки с сапфирными каменьями хочет.

– Ладно, достану и такие ботинки, – смеется Тишка, подмигивая Мурлыке и львенку Симбе.

А сапожник и вовсе зарыдал.

– Да что с тобой? – недоумевает Тишка.

– Все бы ничего, – всхлипывает сапожник, – да после среднего сына прибежал младшенький и потребовал алмазные башмачки. Я и вовсе не знаю, как их шить.

– Так и он, значит, женится?

– Женится. На старшей дочери белого медведя...

– Не беда, – говорит Тишка-Айтишка, – ступай спать. Утро вечера мудренее.

Когда все заснули, достал Тишка медное яйцо из кармана и три раза вокруг пальцем обвел. Получился медный двор. Отомкнул он медный двор и взял ботинки с бисерным шитьем. Потом три раза вокруг двора обошел, и медный двор слился снова в медное яйцо. Тишка положил его в карман и достал серебряное яйцо. Появился серебряный двор, а там ботинки с сапфирами. Так же поступил он и с золотым яйцом. Под утро приносит три пары ботинок сапожнику. Повесил на стене, весь дом так и сияет.

Проснулся сапожник, а на стене ботиночки висят. Обрадовался он и побежал к старшему царскому сыну. Показали ботинки девушке. Та и говорит:

– Это мои!

Сын царя и спрашивает у портного:

– Кто у тебя ночевал?

– Никто! За ночь я сшил новые ботинки!

– Неправда! Это мои ботиночки! Тебе их кто-то принес. Позови его сюда! – требует девушка.

Делать нечего. Позвал сапожник Тишку. Пришел он во дворец и стоит на пороге. Девушка его узнала, улыбнулась и говорит царскому сыну:

– Не за тебя замуж пойду, а за него!

Вышли они из дворца. Тишка достал медное яйцо, обвел вокруг него пальцем, появился медный двор.

– Вот, – говорит Тишка молодым. – Живите здесь, добра наживайте!

Потом пошел он к среднему сыну. Достал серебряное яйцо, и появился серебряный двор. Там стал жить средний брат со средней дочерью белого медведя.

Пошел Тишка к младшему царскому сыну. Достал из кармана золотое яйцо, обвел три раза пальцем, и появился золотой двор.

Поселил там Тишка младшего царского сына с невестой и заявился к царю. Так, мол, и так, не велите казнить – велите миловать, но лошадку боевую отдайте.

Царь от стыда, что не сдержал свое слово, покраснел, что турецкий сафьян, и говорит:

– Иди на конюшню и выбирай любого коня.

Так Тишка-Айтишка и сделал.

Верхом на вороном коне и с мечом-кладенцом вернулся он в Бурдалакию. В палатах повелителя бурдалаков Брюхана Змееголова Тринадцатого в золотой клетке все это время томилась Настенька. Возле клетки спрятался Плоскостоп с записной книжкой и карандашом. По указу повелителя он должен был шпионить за девочкой. Она, на беду, не знала, что за ней следят, и разговаривала сама с собой:

– Глазки мои, зачем вы такие синие? Косыньки мои, зачем вы такие золотистые? Слезами вытекут глаза мои, травой речною станут мои косы, а за Брюхана Змееголова поганого замуж не пойду. Сирота я, нет у меня ни отца, ни матери. Некому за меня вступиться. Один был человек, Тишка-Айтишка, да и тот пропал.

Плоскостоп пробормотал:

– Жалко мне ее, да служба такая. Кстати, пора идти к повелителю, чтоб его болото засосало...

Начальник тайной полиции вошел в тронный зал повелителя бурдалаков и спросил сладким голосом:

– Как вам спалось, ваше величество?

– А, это ты, Плоскостоп? – буркнул Брюхан Змееголов Тринадцатый и сделал знак, чтобы остальные вышли из зала. – Что новенького?

Плоскостоп дождался, пока льстецы и блюдолизы уйдут, и прошептал, уверенный, что повелитель не расслышит его слова как следует:

– Я спрашиваю, как вам спалось, как завтракалось, ваше уродливое величество? Чтоб через твои ребра козы крапиву ели...

– Что ты сказал? Какие козы?

– Ваше величество, козы в дворцовый розарий пробрались, розы объели...

– Ты мне зубы не заговаривай, докладывай, – проскрежетал Брюхан Змееголов Тринадцатый.

– Что вас, ваше величество, интересует?

– Назвала ли меня суженая хоть раз Брюханчиком? Чего молчишь, крыса плоскостопая?

Плоскостоп развернул папку с докладом, провел когтем по странице и стал читать:

– Доклад номер семьсот сорок восемь. Настенька назвала вас Брюханом Змееголовом Тринадцатым семь раз, Брюханом Змееголовом – девять раз, просто Брюханом – тринадцать раз...

– Неплохо... – вытянул шею повелитель бурдалаков. – Что еще говорила?

– Чертом лысым назвала, – неразборчиво пробормотал начальник тайной полиции, – а я еще бы за моих деток вороной ощипанной назвал бы...

– Хорошо... А зайчиком ушастым не называла? – поинтересовался Брюхан.

– Называла, ваше величество, – произнес Плоскостоп и тихо добавил: «Жабой болотной величала...»

– Что ты сказал? – расставил уши Брюхан Змееголов Тринадцатый.

– Говорила, что вы – писаный красавец, – солгал Плоскостоп.

– А как еще она меня называла?

– Врать не буду, больше ничего не говорила, – с чувством собственного достоинства проговорил Плоскостоп.

– Не может быть! Говори, голохвост крысиный! Ведь я самый добрый и красивый, а то сейчас на хвост наступлю и прищемлю!

– Говорила, что вы самый добрый и красивый.

– Самый симпатичный...

– Вы, ваше высочество, самый симпатичный, самый...

– И что она любит меня...

– И любит вас...

– И пойдет за меня замуж!

– Пойдет замуж за вас, а если не за вас, то за Тишку-Айтишку.

Плоскостоп увлекся. Конец последней фразы он хотел прошептать, но Повелитель бурдалаков расслышал его слова.

– Ах ты, ящерица зеленая! Снова этот негодный мальчишка! Уничтожить, стереть в порошок, сплющить, сровнять с землей. Прочь отсюда! И без Тишки не возвращайся. Иначе за хвост повешу, а в ноздри керосину налью!