Луиджи Баллерини - Новая кондитерская Синьорины Корицы [litres]

Теперь Андреа тоже смотрел на девочку.

– Да, – ответил он, уже не так уверенно. И сглотнул.

Корица направилась к двери, но тут же остановилась. Нельзя было оставлять Марту без дела.

– Раз уж вы останетесь одна, не могли бы вы составить список ингредиентов для наших «я-очень-рада-открыться-снова»? – спросила она. – Мы ожидаем сотню гостей. В ящике вы найдете бумагу и ручку.

Марта растерянно пробормотала что-то вроде «конечно, с удовольствием». Как жаль, что рядом не было Маттео! Уж он бы точно нашел объяснение этой странной ситуации.

– Не волнуйся, мы скоро вернемся, – сказал ее папа. Прежде чем выйти из лаборатории, он поцеловал дочь в голову, словно она по-прежнему была ребенком.

«Случилось что-то неладное», – подумала Марта, пытаясь сосредоточиться на задании. Но она никак не могла успокоиться. У нее дрожали руки, и она долго пыталась подсчитать, сколько яиц понадобится для крема.

Корица и Андреа вернулись через полчаса. Марта успела составить список, полистать книгу о цветах, порыться в шкафах и потрогать новую технику. Когда Корица и Андреа вошли в лабораторию, они выглядели по-другому: в их глазах как будто загорелся новый свет.

По правде говоря, глаза Корицы слегка покраснели и блестели.

Они молча сели за стол, Марта устроилась напротив них. В комнате повисла странная тишина, словно впереди намечалось что-то удивительное. Корица внимательно посмотрела на Андреа, и тот кивнул.

– Марта, мы должны кое-что сказать тебе… – начал он и резко замолчал.

Марту бросило в жар, у нее перехватило дыхание. Неужели это правда? Да, она уже думала об этом, но те мысли казались невозможными, далекими, невероятными. Но, похоже, она не ошиблась.

– О боже, я не знаю, с чего начать. Я… мы… – Папа опустил голову. Он тяжело вздохнул, словно его давно что-то тяготило.

Воздух в комнате стал неподвижным, плотным, как желатин. Время застыло.

– Папа, не нужно. Я все поняла…

Услышав эти слова, Корица улыбнулась: Марта действительно была удивительной девочкой. Чем старше она становилась, тем больше Корица в этом убеждалась. Она взяла Андреа за руку. Сначала он попытался отдернуть ее, но затем передумал. И внимательно посмотрел на дочь.

– Поэтому ты был таким счастливым в последние месяцы? – спросила Марта.

Андреа кивнул, и у него снова засияли глаза. Впервые за долгое время он понял, что готов впустить другого человека в свою жизнь.

– И ты правда думаешь, что я этому не рада? – прошептала девочка.

Все трое были тронуты. Вот-вот должно было произойти что-то невероятное.

– Значит, ты не обижаешься на меня? – спросил Андреа. – Я не хочу на тебя давить. Если тебе нужно время, так и скажи. Нам некуда спешить.

Марта поднялась и подошла к нему.

– Если счастлив ты, счастлива и я, – сказала она. – Я всегда тебя поддержу.

Девочка бросилась на шею папе и крепко обняла его.

– Но почему ты так злился в последние дни? – прошептала она ему на ухо. Ей хотелось покончить со всеми секретами.

Корица улыбнулась и ответила за Андреа:

– Он решил, что я и синьор Эудженио…

Синьор Эудженио? Как папа мог об этом подумать? Он действительно решил, что Корица влюбилась в нового знакомого?

И все же в глубине души Марта обрадовалась. Она не знала, что ее папа может быть ревнивым. Он показал себя с новой, неожиданной стороны.

Она смотрела на счастливую пару и пыталась представить новую жизнь втроем. Конечно, все изменится. Наверное, поначалу им будет нелегко, но Марта успела искренне полюбить Синьорину Корицу. Она столько всего узнала от нее, и не только о пирожных. Девочка мысленно пообещала себе быть как крем – мягкой и гибкой в новой ситуации. У нее ведь получится, правда?

Марта снова перевела взгляд на Корицу и неожиданно выпалила:

– Но… вы продолжите обращаться ко мне на «вы»?

Корица раскинула руки и спросила:

– А как ты хочешь?

Марта бросилась в ее крепкие и уютные объятия.

– Лучше так, лучше так… – прошептала она и расплакалась. Но ее слезы не были горькими, как жженая карамель. Они пахли сиренью.

Утром того же дня Маттео судорожно пытался представить, что его ждет в лаборатории Эудженио. Его обуревали самые разные чувства: с одной стороны – любопытство, нетерпение, желание учиться, с другой – смущение и страх. Особенно его пугали манеры синьора Эудженио. Кроме того, мальчику казалось, что парфюмер не любит гостей и ревностно охраняет свою лабораторию и ее секреты от любопытных незнакомцев.

На перемене в столовой Маттео попытался поделиться своими чувствами с Мартой, но та лишь улыбнулась.

– Ты отлично справишься, вот увидишь, – беззаботно ответила она.

– Откуда ты знаешь? Ты ему доверяешь? – встревоженно спросил Маттео. Иногда оптимизм Марты сбивал его с толку.

– Больше всего я доверяю тебе, – ответила девочка и выбежала из коридора со своей обычной улыбкой, которая в пасмурные дни могла освещать школьные коридоры. Марта торопилась к подругам, с которыми она готовила групповое задание на следующий урок химии. Маттео удивлял не только ее оптимизм, но и непоколебимая вера в него, которая порой льстила. Иногда он задумывался: и почему Марта так уверена в нем?

После уроков, стоя в дверях школы, Маттео увидел, как девочка бежит к машине своего отца. Ему показалась, что на переднем сиденье была Синьорина Корица, но машина скрылась за углом до того, как он успел подойти ближе. Мальчик взял свой велосипед и быстро покатил к синьору Эудженио. Они договорились встретиться в два часа, и ему не хотелось опаздывать. Чтобы не терять время, Маттео прямо по дороге съел панини [3] Панини ( итал. panini) – традиционный итальянский горячий бутерброд. с омлетом, заранее приготовленный мамой. Он был чемпионом по езде на велосипеде с одной рукой. По правде говоря, он отлично ездил и вовсе без рук.

Вот и дом синьора Эудженио. Маттео оставил велосипед у столба напротив и отправил сообщение маме. Она разрешила ему пойти к Эудженио, потому что доверяла Корице. Но поставила единственное условие: быть на связи и сообщать ей о своих передвижениях. Маттео убрал телефон в карман брюк, посмотрел на дом и вздохнул. Он поправил смятый капюшон толстовки, вынул пакет с белым халатом из рюкзака и позвонил в дверь.

Эудженио тут же показался на пороге. Он ждал мальчика в прихожей и тоже волновался, как и всегда перед новой встречей.