Сагател Арутюнян - Ципили, Тимбака и смех [Повесть-сказка]

— А чего ты тогда бережешь оладьи?

Асмик хотела было вынуть из сумки сверток с едой, но потом все же передумала. Сейчас они ведь не очень голодны, кто знает, как все повернется.

— Нет, не дам! — решительно сказала она.

Тарон обиженно отвернулся. Не мигая, глядел он на медленно текущую воду. Вспомнился дом, мама, которая никогда не оставляла его голодным, и все самое вкусное доставалось ему. А тут пропадай с голоду в этом злосчастном ущелье и жди, когда Асмик соизволит дать поесть.

Не случайно Тарон так голоден. Асмик сказала, что уж полдень минул, а он всегда в это время отрывался от игры и бежал домой «ко второму завтраку», как говорила мама. На столе все было готово, и вкусный пирог наполнял дом таким чудесным запахом. Тарон в нетерпении, бывало, с ходу схватит то того, то другого, за что ему, конечно, попадало от мамы. «А ну, сначала мыть руки, — говорила она. — И умыться не мешает, весь чумазый…»

После таких воспоминаний усидишь ли тут голодным?

— Хочу домой! К маме хочу! — опять заныл Тарон.

— Лучше бы ты помолчал, — тихо сказала Асмик. — Из-за тебя ведь все так вышло. Понесло на край обрыва. Мало было в лесу ягод? Хорошо, не разбились, дерево спасло. Не упади мы на него, страшно подумать, что было бы.

— Да, но тот куст не такой, как все, это была царская смородина…

Асмик не ответила. Посидев какое-то время молча, она вдруг, на удивление Тарону, развернула сверток и протянула ему два оладышка.

— На, ешь. Только больше не проси.

Тарон недоверчиво поглядел на Асмик, но, не заметив ничего подозрительного, схватил оладьи и стал жадно есть. Успел проглотить один, когда увидел, что сама Асмик не ест.

— А… а ты?.. Ты почему не ешь?

— Я пока еще не проголодалась. — И чтобы перевести разговор, посмотрела наверх и сказала: — Ты ничего не слышишь? Мне почудились какие-то голоса.

— Никаких голосов.

Но Асмик и в самом деле что-то послышалось. И она во все горло закричала:

— Мануш! Э-эй, Мануш!

— Сколько бы ты ни звала, тебя отсюда никто не услышит.

— Ты лучше тоже крикни. Время от времени надо подавать голос. Если нас ищут, могут услышать.

— Мануш, Мануш, мы здесь!..

Тарон присоединился к Асмик.

— Мануш! Мануш! Мануш!

— Бедняжка Мануш, — с грустью сказала Асмик, — ищет, наверно, нас, волнуется.

— Вовсе и не ищет. Небось давно уже дома.

— Как у тебя только язык поворачивается, такое говоришь про Мануш! — сердито бросила Асмик.

— Конечно же, она дома. Очень ей надо искать нас.

— Ты просто ее совсем не знаешь. Она не способна бросить друзей в беде.

— Да, но… Видали мы…

И тут Асмик разозлилась. Схватив Тарона за рукав, она притянула его к себе лоб в лоб и спросила:

— Ну-ка, скажи: а ты мог бы бросить нас и уйти домой? Да, вижу, что мог бы, раз о других так думаешь.

— Я? — Тарон на миг растерялся. — Кто тебе сказал, что я мог бы уйти?

— Ушел бы, ушел бы, вижу по тебе!..

— Да, я пошел бы домой, чтобы позвать на помощь взрослых. Они бы в сто раз быстрее разыскали, и не сидели бы мы в этом колодце голодными!.. Дай мне еще оладьи… Дай, слышишь…

— Ничего я тебе больше не дам, — отрезала Асмик. — Ты только о своем желудке печешься… А ты злой, раз думаешь такое о Мануш!

— Вовсе я и не злой… Я голодный.

— Ну, а я что говорю, только и думаешь о еде. Мы больше никогда не возьмем тебя с собой в лес!..

— Ты сначала выйди отсюда, а уж потом будешь думать, брать или не брать меня в другой раз в лес…

Едва Тарон умолк, ему вдруг тоже показалось, будто кто-то подает голос.

— И я, кажется, слышу…

— Ага, вот видишь!..

И ребята затихли, прислушиваясь к малейшему звуку. Но ничего так и не услыхали.

— Нет никого, — с грустью промолвила Асмик. — Да и кому нас тут окликать, если никто не знает, где мы находимся.

— Мне страшно. Что будем делать, когда стемнеет? Мы как в ловушке. Отсюда никак не выйти.

— Не бойся, Тарон, миленький, я же с тобой.

— Ну и что ж, что ты со мной! Вдруг звери появятся, ты же не спасешь от них?

— Звери летом сытые, они нас не тронут, в лесу сейчас всего полно: и смородина, и ежевика, и малина.

— Волки ягод не едят.

— В нашем лесу волки не водятся.

— Очень даже водятся.

— Ну, может, изредка, в кои-то веки один-другой и появится.

— А нам что, одного мало?.. И колдуны всякие могут быть.

— Колдуны бывают только в сказках.

— Все равно я боюсь… Очень боюсь!.. И хочу домой, хочу есть!..

И тут Тарон неожиданно снова увидел гнома. Он стоял на самом берегу реки и глядел на мальчика. Глядел и хитро улыбался. Тарон от удивления даже глаза протер. Но нет, это не мираж, это тот самый, знакомый гном. И он даже манит пальчиком Тарона. И Тарон пошел к нему. Гном снял свои башмаки и ступил в воду. Тарон испугался, что гном вот-вот утонет, но нет. Вода едва доходила ему до колен, и он, продвигаясь все дальше, звал за собой Тарона. Мальчик послушно пошел за ним, тоже разувшись.

Асмик сначала не поняла, что задумал Тарон, но, когда увидела, как он вошел в воду, ринулась следом. Пока она с трудом переступала по острым камням, Тарон ушел довольно далеко. Было достаточно мелко, чуть выше щиколотки, и мальчик, не отрывая глаз от гнома, шел за ним. А гном все манил и манил его пальчиком и хитрой улыбкой.

— Тарон, стой!.. Что ты делаешь, сумасшедший! — кричала Асмик, но шла, тоже сняв босоножки. Шла и думала: «А ведь совсем не глубоко!»

Выйдя на берег, Тарон вдруг обнаружил, что гномик опять исчез. Как же так, он ведь ясно видел, что тот шел впереди, что, выйдя на берег, сел на травку и обулся. Куда же он пропал?

Асмик тоже благополучно вышла на берег, надела босоножки и спросила:

— Как ты догадался, что тут мелко? Ну и Тарон! Это же просто чудо!

— Гном показал нам дорогу.

— Какой гном?

— Ну гном же! Я не хотел тебе говорить. Он с самого утра с нами. Если бы я его послушался, мы бы не оказались в этом ущелье.

— Что ты несешь, Тарон? Какой гном? Где он?

— Не знаю. Только что был здесь. Наверно, где-то в кустах.

Теперь и Асмик уставилась на ближние кусты, и кусты вдруг сильно закачались.

— A-а, видишь? — сказал Тарон.

Именно в этот миг из кустов вышел большущий медведь.

— Ого-го-го!.. Нашел!.. Нашел я Асмик и Тарона!..

«Ой-ей, — горевала про себя Тимбака, — будь я сейчас в небе, разве сбилась бы с пути? Дом этого недотепы разглядела бы за сто верст».

Ципили, хромая, плелась за Тимбакой и думала о том же самом. И с закрытыми глазами они разыскали бы злосчастный дом в былые времена, а теперь тащись пешком да еще волоки за собой это паршивое помело, которое если на что и годится, так только чтоб мести вокруг дома. Идешь с ним и мучаешься — цепляется за все кусты. Ципили бросила бы его вовсе, да ведь делали они новое помело вдвоем с Тимбакой, а значит, и бросить нельзя без ее согласия. К тому же Ципили не потеряла надежды, что к ней вернется колдовская сила, и тогда что ж, опять ладить помело.