Диана Кинг - Винни-Пух. Большое путешествие к южному полюсу

– А мы в этом никогда не сомневались! – с гордостью за друга сказал Пятачок.

– Пятачок, будь любезен, не перебивай Кристофера Робина, – одёрнул его Кролик.

– Ничего, – улыбнулся мальчик. – Так вот, я и говорю: вчера, когда Пух пришёл ко мне за настоящим (как выразился сам Винни) стихотворением, чтобы выучить его наизусть, то он сказал: «Пусть это будут стихи о ком-то из наших друзей, из тех, что живут в нашем лесу. Тогда всем будет интересно его слушать». И я нашёл стихотворение про тигра...

– А про поросят не бывает разве стихотворений? – осведомился Пятачок.

– Конечно, бывают, – успокоил его Кристофер Робин, – и про поросят, и про кроликов, и про осликов, и про сов, и про кенгуру... Но вчера, как на зло, ни одного из них не оказалось у меня под рукой. Я смог найти лишь стихотворение Вильяма Блейка про тигра. Оно так и называется: «Тигр». Но Пух вместо того, чтобы выучить его наизусть, решил написать стихи о нашей с вами встрече. А так как он всё-таки помнил о стихотворении про тигра, то сделал Тигру главным действующим лицом своего стихотворения. Ну что, Пух, так оно и было? Я ничего не перепутал?

– Пожалуй, так оно действительно и было, – кивнул медвежонок. – Только тогда я почему-то об этом совсем не думал. Я просто сочинял стихи и всё. А теперь, в самом деле, всё оказалось именно так, как ты рассказываешь.

– Интересно, а что думает о тиграх Вильям Блейк? – подал голос Иа. – Пух, конечно, выдающаяся личность, он – наш местный поэт. Но хотелось бы знать и точку зрения классика.

– Ну, раз Пух так и не рассказал нам заданное ему стихотворение, – сказал Кристофер Робин, – то это придётся сделать мне самому.

И мальчик начал декламировать на память:

(Перевод С. Я. Маршака)

– Вот такое стихотворение, – сказал Кристофер Робин, закончив читать. – Конечно, оно сложновато для маленького плюшевого медвежонка, но кроме него не нашлось ничего подходящего.

– Да, – вздохнул Винни-Пух, – я пока ещё не умею писать такие замечательные стихи. Но я буду стараться, и вдруг когда-нибудь и у меня получится нечто подобное. Но одно я могу сказать твёрдо: я своё стихотворение писал от души.

– Никто в этом не сомневается, глупенький мой мишка, – рассмеялся Кристофер Робин. – Твои стихи тоже совершенно замечательные!

– Но, при всём моём уважении, – сказал Иа, – тебе, Пух, всё-таки не мешало бы поучиться у классика.

– Я знаю, – скромно ответил медвежонок. – Я даже думаю попросить у Кристофера Робина ещё много всяких стихов настоящих поэтов. И со временем, думаю, я начну писать не хуже их.

– Вообще-то у меня не так и много стихов, – развёл руками мальчик, – но если мы с тобой попросим их у Папы, то он не откажет. У него-то стихов очень много – целая гора. Он ведь как-никак писатель.

А Пятачка, как оказалось, тревожила одна вещь, на которую все остальные попросту не обратили внимания.

– А что, Пух, – спросил он с обидой в голосе, – ты действительно считаешь, что слово «Пятачок» хорошо рифмуется со словом «дурачок»?

– Ну да, – ответил Винни как ни в чём не бывало, – а что в этом особенного?

– Значит, ты – мой лучший друг – считаешь меня дурачком? – по-настоящему обиделся поросёнок. – От кого от кого, а от тебя, Винни, я этого не ожидал.

– Ну что ты, Пятачок, – принялся успокаивать друга медвежонок. – Я так вовсе не считаю. Ведь это всего лишь рифма! И к тому же я не использовал её в своем стихотворении. Если хочешь знать, к любому имени можно придумать рифму, которая могла бы показаться обидной. Вот смотри: «Пух – протух», «Кролик – нолик»...

– Минуточку! – возмутился Кролик. – С чего это вдруг я – и «нолик»?! Пух, выбирай выражения!

– Да нет же! – продолжал оправдываться медвежонок-поэт. – Я же говорю: это всего лишь рифма!

– А если эта рифма обидная, то прошу её не ставить рядом с моим именем! – ещё больше рассердился Кролик. – Ты, Пух, хоть и поэт, но всё равно – знай меру!

– Хорошо, хорошо, не буду, – кивнул Пух и продолжал свои поэтические опыты: – «Сова – не права».

– Почему это я не права?! – обиделась в свою очередь Сова. – Что я такого неправильного сказала?

– Ничего вы не понимаете, – вздохнул Пух. – А вот ещё: «ослик...»

Тут медвежонок запнулся. Он никак не мог придумать рифму к слову «ослик». Ничего более подходящего, чем «козлик», не приходило ему на ум, но это было совсем нескладно. К тому же Иа прервал его размышления.

– По-моему, Пух, на сегодня хватит, – сказал он. – Не то ты рискуешь рассориться со всеми обитателями нашего Леса. К тому же, и без того некоторые из присутствующих привыкли считать осликов лицами второго сорта. Так что, я думаю, пора прекратить это рискованное занятие.

– Действительно, Пух, – поддержал ослика Кристофер Робин. – Мы очень благодарны тебе за твое стихотворение. А игру в рифмы продолжать не стоит.

– Ладно, – со вздохом сказал Пух. – Будь по-вашему.

– Пух! – пропищал Крошка Ру, – а придумай рифму к моему имени.

– «Крошка Ру – поутру», – не задумываясь, сказал медвежонок.

– Что «поутру»? – не понял кенгуренок.

– Просто «поутру», – снова принялся объяснять Пух. – Я же говорю: «Крошка Ру – поутру» – это всего лишь рифма. А для того, чтобы рассказать, что именно «поутру», нужно написать целое стихотворение.

– Здорово! – воскликнул Крошка Ру. – Пух, а Пух, тогда напиши про меня стихотворение, что тебе стоит!

– Ру, малыш, – строго сказала Кенга. – Для того, чтобы про тебя написали стихотворение, ты должен совершить что-то выдающееся и необыкновенное. Как Тигра, например.

– Я обязательно совершу что-нибудь необыкновенное и выдающееся, но попозже, – пообещал Ру. – А ты, Пух, сначала напиши про меня стихи!

– Ру, малыш! – принялась урезонивать сына Кенга. – Как же Пух может написать про тебя стихотворение, когда никто из нас, и Пух в том числе, и даже ты сам не знаешь, что именно ты совершишь?