Диана Кинг - Винни-Пух. Большое путешествие к южному полюсу

– Ну что, Пух, – сказал он, – насколько я помню, тебе было задано выучить наизусть стихотворение великого английского поэта Вильяма Блейка?

– Да, – кивнул медвежонок.

– И ты выучил его?

– Вообще-то, я сделал даже лучше, – с гордостью ответил Пух.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Кристофер Робин.

– Я сочинил своё стихотворение.

– Да? – ещё больше удивился мальчик. – И что же это за стихотворение?

– Оно называется «Возвращение Кристофера Робина».

– И ты собираешься нам его рассказать?

– Конечно, – ответил Пух, уже более скромно.

– Тогда мы тебя внимательно слушаем, – сказал Кристофер Робин.

Мальчик понимал, что по школьным правилам этого делать не полагается, но ведь это была совсем особенная школа. К тому же не каждый день приходится слушать стихи, написанные в твою честь, поэтому учитель Кристофер Робин согласился на то, чтобы медвежонок их прочитал.

– Итак, стихотворение под названием «Возвращение Кристофера Робина», – ещё раз повторил для пущей важности Пух.

– Слышали, – подал голос с места Иа. – Давай, Пух, начинай.

Винни-Пух хорошенько прокашлялся и начал:

– Вот и всё, – сказал Винни-Пух, скромно потупив глаза.

– Понятно, – первым подал голос Иа. – По-моему, это даже не стихи про возвращение Кристофера Робина, а какой-то хвалебный гимн в честь нашего уважаемого Тигры. Хотя, возможно, я ничего не понимаю в современной поэзии. Просто мне так показалось.

– Ну нет, Иа, – вступилась за поэта Кенга, – я тоже ничего не понимаю в поэзии,

но, по-моему, стихи хорошие.

– Знаешь, Иа, – сказал Кролик, – я думаю, тебе просто завидно, что Пух написал хвалебные стихи про Тигру. Если бы ты не отказался везти всех нас на станцию, то тогда это были бы стихи про тебя.

– Ничего подобного, – с достоинством возразил Иа. – Просто я хотел сказать, что хвалебные оды сочиняют в честь тех, кто действует у всех на виду. А скромные труженики, те, кто потом в печальном одиночестве катят тележку домой, к сожалению, остаются в тени. Но я не против. Так, наверное, и должно быть.

– Ничего, Иа, не переживай, – успокоил ослика Пух, – когда-нибудь я и про тебя напишу стихи.

– Боюсь, что мне придётся долго этого ждать, – печально вздохнул ослик.

– Спасибо, Пух, – сказал Тигра очень серьёзным голосом. – По-моему, это всё- таки стихи про возвращение Кристофера Робина, что бы там ни говорили. Но всё равно, мне приятно, что в них отражена и моя скромная роль.

– Ах, Тигра! Неужели и ты научился скромности? – удивилась Кенга. – Ну что ж, это очень приятно.

А Кролика волновало в стихотворении Винни-Пуха совсем другое. Он сидел, наморщив лоб, как будто хотел вспомнить что-то важное. После Тигры высказался и он.

– Послушай, Пух, – сказал Кролик не совсем уверенно, – вообще-то я знаю всех своих Родственников и Знакомых, даже самых-самых маленьких, и Сашку Букашку в том числе. Но вот Сэма Паучка я что-то никак не могу припомнить. Объясни, сделай милость, кто он такой, этот Сэм Паучок?

– Вообще-то я тоже не знаю никакого Сэма Паучка, – признался Пух. – Я его выдумал для рифмы.

– Для чего? – с удивлением переспросил Кролик.

– Для рифмы, – повторил медвежонок. – Понимаешь, Кролик, к имени нашего друга Пятачка не так-то легко подобрать рифму. Сам подумай: что рифмуется со словом «Пятачок»? «Каблучок», «дурачок», «облучок»... да и «паучок», пожалуй. На ум больше ничего не приходит. Вот я и решил, что в этом стихотворении слово «паучок» будет самым подходящим. А так как ни с одним паучком я не знаком, то мне пришлось его попросту выдумать. А заодно и записать его в ряды твоих Родных и Знакомых. Я надеюсь, ты не будешь против?

– Вообще-то нет, – не очень уверенно ответил Кролик. – Вот только... Понимаешь, Пух, стихотворение – это, так сказать, свидетельство эпохи. Почти что документ, а может быть, даже и важнее. И в нём говорится о моем родственнике (или знакомом) Сэме Паучке, но самого-то его вроде как и не существует. Неувязка получается. По-моему, надо что-то делать.

Пух не знал, что предложить Кролику, но за него это сделал Пятачок.

– Слушай, Кролик! – сказал поросёнок. – Разве среди твоих Родственников и Знакомых нет ни одного паучка?

– Есть конечно, – ответил Кролик, – но ни одного из них не зовут Сэм.

– Ну и что? – продолжал как ни в чём не бывало Пятачок. – У них обязательно родятся этим летом детки, а может, и уже родились. Нужно только назвать одного из паучат Сэмом, и всё будет в порядке.

– Молодец, Пятачок, – одобрила предложение поросёнка Сова. – Если так сделать, то историческая достоверность стихотворения будет восстановлена.

– Но всё равно я чего-то не понимаю, – признался Кролик. – Даже если мы назовём сейчас новорождённого паучка Сэмом, то объясните мне, как он мог скучать по Кристоферу Робину прошедшей зимой, если сам он появился на свет только нынешним летом?

На этот вопрос ответить Кролику не смог никто. Только Сова пробормотала вполголоса что-то о «волшебной силе искусства и художественном воображении». Иа же посоветовал Кролику ещё раз порасспросить своих Родственников и Знакомых – авось среди них и окажется какой-нибудь Сэм. Тогда никого и называть специально не придётся.

В общем, поэтический спор грозил затянуться надолго, и Кристофер Робин понял, что пора брать инициативу в свои руки. Он сказал:

– Прекрасно, друзья! Сэма Паучка мы, пожалуй, поищем как-нибудь в другой раз. А сейчас я хочу открыть вам один секрет.

– Секрет?! – переспросили Все-все-все в один голос.

– Да да, – продолжал Кристофер Робин. – Дело в том, что у Винни-Пуха действительно очень развито поэтическое воображение. Он умеет соединять реальное и воображаемое. Можно сказать, что Пух – самый настоящий поэт.