Тито Брас - Алладин на Олимпе

– А отчего же ты, уважаемый, не выскажешь свои соображения великим консулам Рему и Ромулу?

Дураций вздрогнул:

– Сказать по чести, дорогой друг Архиплут, я ведь не веду беседы с богами в личной молельне. Откуда мне знать, может быть есть на то особый божественный смысл, чтобы северные ворота были разобраны. А если Марсу не нравится его изображение на воротах? Не хотелось бы вызвать гнев владык и богов ради такого пустяка, как эти несчастные ворота; они мне, в общем, никогда и не нравились. Ты так при случае и скажи великим консулам: мол, великий поэт Дураций во всём согласен с гениальными планами вождей!

Джинн широко улыбнулся Алладину и сказал на ухо:

– Всё понятно, сейчас мы возьмём этих лизоблюдов в оборот!

Джинн подозвал жестом служку, стоявшего с подносом, на котором были выставлены чаши с вином.

– Благородные господа, – обратился джинн к двум собеседникам, – не согласитесь ли вы принять от двух путешественников по чаше хорошего вина?

Дураций живо откликнулся на эту идею, однако напрочь отверг вино, стоявшее на подносе, и потребовал ливийского из подвала.

Пока слуга бегал за заказом, Архиплут с подозрением поинтересовался:

– Чем мы обязаны столь любезному приглашению?

– Не имеем ли мы дело со знаменитым философом Архиплутом и гениальным поэтом Дурацием, господа? Ведь слава о них достигла и наших отдалённых стран, – почтительно спросил джинн, прекрасно расслышавший из разговора, с кем имеет дело.

Польщённые до глубины души поэт и философ, признались, что это они и есть. Последовал ряд изысканных комплиментов и любезностей, за время которых чаши успели опорожниться и наполниться дважды.

– А с кем мы имеем честь делить бокал вина? – в свою очередь осведомились придворные лизоблюды.

– О, мы скромные военные специалисты в области стратегии, тактики, механики, инженерии, пиротехники и баллистики, прибывшие в Великий Рим, чтобы предложить консулам Рему и Ромулу совершить военный поход против богомерзкого города Багдада.

У Архиплута и Дурация даже руки с чашами затряслись от такой удачи. Они уже предчувствовали награду за то, что отыскали незаменимых специалистов для своих хозяев.

Назвав себя именем Рахмат, джинн продолжал:

– Я краем уха расслышал, что высокородные господа не одобряют некий проект разборки северных ворот. Не могли бы вы поведать мне – что за дивный конь есть в Риме, если для него надо разбирать городские ворота?

У Дурация и Архиплута затряслись губы от страха, когда они представили себе, что новый военный специалист, который наверняка заинтересует консулов, первым делом расскажет хозяевам об их вольных разговорах.

Следующий час был потрачен на то, чтобы выбраться из бассейна и возлечь на низких кушетках у стола с яствами, а по ходу услышать бесчисленные уверения в том, что поэт и философ полностью одобряют все, что ни скажут консулы. Этого джинн и добивался – он хотел сразу припугнуть этих двоих, чтобы иметь на них некоторое влияние. К сожалению, друзьям так и не удалось понять, в чём же суть проекта и что это за конь.

– Но в чём заключается «великая военная хитрость», придуманная вашими консулами? – спросил в десятый раз Алладин.

– Это, наверное, военная тайна, – предположил «Рахмат».

– О да, это прекрасная военная тайна! – вскричал Дураций. – Она строится у нас на площади перед Сенатом. Пойдёмте посмотрим на неё, друзья.

«Вот так тайна – на главной площади!» – подумал Алладин и пожал плечами.

Вся четвёрка двинулась широкой улицей, идущей между каменными домами, наняв с собой двух факельщиков, которые освещали им путь. Ведущие их римляне учтиво раскланивались со встречными и приветствовали их в высокопарных выражениях.

– Что тут творится, джинн? – тихонько спросил Алладин.

– Бр-ред! – сказал Яго, притворяясь обыкновенным безмозглым попугаем.

– Они тут все кажутся немного сумасшедшими, Алладин, – осторожно отвечал его друг. – Но не слишком доверяй этому мнению. За напыщенными дураками всегда стоит кто-то умный и дёргает их за ниточки. Этого умного врага мы и ищем.

Улица расширилась, переходя в площадь. Дураций встал в торжественную позу, надулся от важности и громко произнёс речь, так что все прохожие остановились и посмотрели на них:

– Перед вами, достопочтенные иноземцы, великая военная хитрость и глубокая государственная тайна, придуманная гениальными консулами Рима – Ромулом и Ремом!

Прохожие зааплодировали. «Рахмат» встал в такую же театральную позу и отвечал поэту:

– Поведай же нам, несравненный Дураций, что за постройка воздвигается по приказу бога войны и его любимцев – великих консулов Ромула и Рема.

Прохожие снова забили в ладоши. Яго крикнул с плеча Алладина:

– Бр-раво! Бис!

Абу сделал вид, что ищет блох.

На широкой площади перед величественным зданием стояло кольцо легионеров, на равных расстояниях друг от друга. В руках они держали по факелу, освещая тем самым строительную площадку. Широкая дубовая платформа на восьми огромных колёсах держала на себе гигантское уродливое подобие лошади в попоне. Сотня плотников, стоящих на приставных лестницах и строительных лесах, заканчивали сборку шеи и морды этого монстра. Полсотни маляров раскрашивали круп этого деревянного чудовища.

– Великий римский конь распахнёт нам ворота ненавистного Багдада, – декламировал Дураций. – Глупые багдадцы втащат его в город...

– И тогда из чрева военной хитрости выйдет бессмертный римский легион, чтобы захватить этот мерзкий город! – закончил рассказ Архиплут.

– Дур... – начал было Яго, но Алладин защёлкнул ему клюв двумя пальцами.

Джинн и принц Багдада переглянулись между собой и во взглядах промелькнуло то самое слово, которое не договорил Яго. Прохожие снова разразились овациями и приветственными криками.

– Так вот почему необходимо разобрать северные ворота... – начал «Рахмат».

– Именно, чужеземец, – гордо ответил поэт.

– ...Которые ты хотел сохранить, Дураций, – закончил джинн свою фразу.

Поэт тут же подхватил наших друзей под руки и потащил их вперёд, тихонько говоря:

– Да нет же, по мне – хоть весь Рим снести, лишь бы воля консулов была выполнена.

Алладин, разглядев сооружение, спросил у Архиплута:

– А скажи мне, философ, почему бы римлянам не строить этого грандиозного коня за воротами города – хоть за северными, хоть за западными? И к лесу ближе, и разбирать ничего не надо.

Все остановились, как громом поражённые. Поэт и философ посмотрели друг на друга, не представляя, что ответить на этот вопрос. Позади раздался голос:

– А как же сохранение строгой военной тайны, о наивный юноша?

Его подхватил второй: