Тито Брас - Алладин и султан

- А ты, наверное, думал, что я его опасаюсь! - продолжил веселиться демон. - На самом деле Шандагоа - ничтожество. Я даю этому жалкому фокуснику часть своей силы, потому что мне нравиться иметь врага, с которым можно играть в кошки-мышки. Но если со мной что-нибудь случится, он тут же станет беспомощным сумасшедшим стариком, кем, в сущности, он и является.

Они поднимались по винтовой лестнице, ступени которой были сделаны как будто из окаменевшей морской пены. Неожиданно Черный ифрит остановился.

- Давай обследуем другую часть дворца, - предложил он юноше. - Эта лестница ведет в башню. Там нет ничего интересного. Давай поищем более приятное зрелище.

Алладин спустился по лестнице вслед за демоном. Он запомнил расположение башни, так как не сомневался, что это и есть тайник, где Черный ифрит прячет свое имя.

В течение нескольких часов они бродили по замку, восхищаясь его красотой. Нарядные помещения были светлыми и чистыми, но Алладин подозревал, что вся эта красота такая же иллюзия, как и прекрасный облик демона Тьмы. В любой момент все это совершенство по желанию Черного ифрита могло обернуться ужасающим уродством.

Затем они вернулись в Тронный зал. Там царила гулкая тишина. С ярусов исчезли толпы людей, терзающих друг друга для потехи Хозяина. Не чадили большие факелы. Пространство было залито ровным спокойным светом.

- Я надеюсь, что ты простишь меня, - сказал Алладин. - Но сейчас я бы хотел немного отдохнуть.

- Конечно, - кивнул демон. - Спи.

Он взмахнул рукой, и перед Алладином появилось роскошное ложе. Не раздеваясь, юноша рухнул на него и тотчас уснул.

Когда Алладин проснулся, Тронный зал был погружен в полутьму. Юноша вскочил на ноги. Все происходящее с ним казалось каким-то кошмарным сном. Сны, переходящие в реальность, реальность, похожая на сон, - такова была его жизнь с тех пор, как он покинул дворец султана Сейлема.

Черного ифрита рядом не было. Наверняка он отправился по каким-то своим делам, думая, что гость не проснется до его возвращения. Тогда Алладин и понял, что ему предоставлена возможность, быть может, единственная, похитить глиняную табличку, вернуться к Шандагоа и освободить принцессу Томарис.

Алладин больше не думал о судьбах мира. Ему просто хотелось, как можно скорее исполнить поручение колдуна и прожить остаток жизни вместе с Томарис во дворце ее отца. Но тут юноша вспомнил, что Багдаду угрожает смертельная опасность со стороны северных варваров - марионеток Черного ифрита. От этой мысли воздушные замки рухнули, и к Алладину вернулись его обычное мужество и решительность.

Он быстро побежал наверх, промчался по галерее со светящимися стенами, поднялся по лестнице из морской пены и остановился перед дверью, ведущей в таинственную башню.

Задыхаясь от быстрого бега, Алладин никак не мог решиться открыть эту гигантскую дверь, рядом с которой он казался жалким карликом. Дверь слегка светилась, отбрасывая на юношу оранжево-золотое сияние.

Наконец Алладин толкнул дверь, понимая бессмысленность этого действия. С таким же успехом, как ему казалось, он мог бы попытаться сдвинуть гору. Но к его немалому удивлению дверь легко распахнулась.

За ней начиналась лестница, ведущая в неоглядную высь. Алладин поставил ногу на широкую ступеньку и стал подниматься. Налетевший ветер раздувал полы его халата. Холодные порывы леденили тело, но юноша продолжал подниматься.

Верхняя площадка лестницы висела над бездонной пропастью. В центре находился постамент, на котором стояла, испуская радужные лучи, маленькая шкатулка. В ее крышку был вставлен огромный черный алмаз. От него и исходили тонкие лучики.

Алладин огляделся. В сухом воздухе висела пыль. Бросались в глаза следы запустения и упадка. Но самым странным здесь было то, что повсюду стояло множество диковинных статуй.

Статуи были высечены из какого-то пористого камня, неизвестного Алладину. Но как бы то ни было, этот материал имел неприятный, отталкивающий вид, подобно гнилому дереву, изъеденному червями. На ощупь он был твердым.

Удивление вызывало и мастерство неизвестного ваятеля, создавшего столь реалистические произведения искусства. Фигуры чрезвычайно напоминали живых людей: каждая складка одежды, каждая прядь волос были очень правдоподобны. Такая же невероятная точность была и в позах фигур.

Статуи были расставлены по всему залу без какого-либо порядка. В основном это были воины и знатные витязи, юноши и мужчины. Их каменные лица носили печать невыносимого ужаса.

Отовсюду доносился странный шепот, похожий на звуки множества голосов, но отдаленных настолько, что невозможно было разобрать отдельных слов. Внезапно Алладин понял, откуда исходят эти звуки, и сердце его мучительно сжалось. То, что он принял за статуи, было людьми, которые до сих пор продолжали жить. Тела их окаменели, и лишь глаза двигались на застывших лицах.

Испуг едва не обратил юношу в бегство. Мурашки поползли по коже, на лбу выступили крупные капли пота. Он понял, каким образом черный алмаз защищает тайну имени демона.

Постепенно колдовской камень начал разгораться, пока не засверкал тысячей огней. Алладин не мог оторвать от него взгляда, магия камня приковала его к себе. Взгляд юноши тонул в нем, терялся в бездонных глубинах мрака.

Юноше казалось, что он стоит на краю бездонного колодца, в который вот-вот упадет. Он знал, что если не сумеет отвести глаз, жизнь для него будет потеряна. Не будет больше звезд над крышами Багдада, не будет моря и неба, не будет больше прекрасной принцессы Томарис...

Неистовый гнев обуял юношу. Неужели он проделал такой путь, перетерпел столько лишений, потерял стольких друзей, чтобы превратиться еще в одну статую под колдовскими чарами магического камня?

Отчаянным усилием ему удалось оторвать взгляд от алмаза, и, очнувшись, он обнаружил себя на площадке перед шкатулкой шатающимся от слабости и головокружения. Поборов усталость, он бросил взгляд на свои ноги: хвала Аллаху, они были еще живой плотью, а не холодным камнем!

Значит, долгие часы, проведенные им на краю бездны, были всего лишь одним мгновением. Однако расслабляться было рано. Даже с опущенной на грудь головой Алладин чувствовал притяжение черного алмаза. Он изо всех сил боролся с магией камня, стараясь не поднимать глаз. Пока это ему удавалось, но надолго сил могло не хватить.

Он закрыл глаза и шагнул вперед. Вскоре его пальцы нащупали шкатулку. Излучение черного алмаза жгло руки. Алладин откинул крышку и достал прямоугольную пластину. Затем схватил шкатулку и швырнул ее с постамента вниз, в ту бездонную пропасть, которая зияла по краям площадки.