Тито Брас - Алладин и султан

- Томарис! - Это, действительно, я. Шандагоа беспомощен. Черный ифрит повержен, а вместе с ним исчезло и могущество колдуна.

- Я не верю! - в голосе принцессы послышалось сомнение.

- Да открой же, - убеждал ее Алладин. - Ведь если бы я был колдуном, то не просил бы тебя открыть, а прибег бы к магии.

Последний довод оказался достаточно убедительным. Изнутри загремел засов, и дверь распахнулась. На бледном лице принцессы были видны следы слез, но для Алладина не существовало на свете девушки прекрасней. Томарис смотрела ему прямо в глаза и, увидев ответный свет любви, кинулась ему в объятия.

- Это, действительно, ты!

Алладин подхватил ее на руки и стал спускаться. Возле покоев Шандагоа он остановился и заглянул внутрь. Колдуна в комнате не было.

Заподозрив неладное, юноша опустил принцессу и кинулся вместе с ней по извилистым коридорам к выходу. Выскочив из дворца, они заметили дряхлого колдуна.

Шандагоа быстро семенил по тропинке своего кровожадного сада. Тоненькие ножки с трудом несли его старое тело. Оглянувшись, он увидел позади Алладина и принцессу Томарис и стремительно нырнул в кусты.

Тут же взметнулись и опустились гибкие стебли. Тревожно зашуршала листва. Послышался звук падения тела, протяжный вскрик...

Томарис отвернулась. Ей жутко было смотреть, как питаются растения Шандагоа. Она кинулась подальше от ужасного места, уворачиваясь от любвеобильных цветов и виноградных лоз. Алладин последовал за ней, надеясь, что никогда больше не увидит этого сада.

Показался берег. Томарис остановилась и присела на песок.

Она посмотрела на Алладина, нежно улыбнулась ему и поцеловала в щеку.

- Я уже не надеялась...

Она заплакала. Алладин утешал ее, как мог.

- Алладин, - обратилась она, наплакавшись о - Неужели все закончилось?

И тогда он стал ей рассказывать о своих приключениях. Он говорил о пылающих замках и парящих в небе драконах, о скрелингах и Черном ифрите. Принцесса внимала ему, затаив дыхание.

Когда он закончил свой рассказ, лицо Томарис просветлело и она счастливо улыбнулась.

- Наконец-то мы можем обрести покой! Наши беды позади!

- Если повезет, наш покой долго никто не нарушит. Они сидели молча и смотрели на волны.

- Алладин, ты ведь больше никогда не оставишь меня одну? Теперь, когда Черного ифрита больше нет, а над нашим миром простерлись руки Солнечного джинна...

- Нельзя во всем полагаться на волшебство Солнечного джинна. Многое нужно исправить самим, - ответил юноша. - Помни, Абир Гузират еще у власти, и угроза со стороны северных варваров не исчезла. Мы не можем сидеть, сложив руки, пока Зло, посеянное Одиархой, бродит по земле.

- Ты хочешь отомстить верховному эрлу северных варваров?

- Теперь уже нет, - ответил Алладин. - Абир Гузират был слепым орудием Черного ифрита. Но он жив и не забудет о своей ненависти ко мне.

На голубом небе сверкало ласковое солнце. Дул мягкий теплый ветерок.

- Значит, у нас никогда не будет покоя?

- Почему же? В любом сражении есть минута покоя. Давай наслаждаться ею и забудем на время обо всем плохом. Думаю, мы это заслужили.

- О, мой витязь, - в голосе Томарис впервые за много дней прозвучали шутливые нотки. - Наконец-то ты понял, что любовь и славу куда достойней заслужить, чем получить по наследству!

Алладин рассмеялся и обнял ее. Затем он достал вторую волшебную палочку и сломал ее. В тот же миг волшебный ветер унес их со Смеющегося острова в Багдад.

На мраморном столе все еще лежали карты местности. Султан Сейлем был угрюм и печален. Даже радость встречи с любимой дочерью и возвращение Алладина со столь отрадными известиями не могли разгладить морщины на челе правителя.

- У меня не осталось народа! - с горечью воскликнул султан. - Пока ты, мой юный витязь, отсутствовал, нас теснили все дальше и дальше от границ, пока не заперли в Багдаде, - он указал на большую карту страны и продолжил хриплым голосом вводить Алладина и Томарис в курс дела. - Все побережье захвачено морскими пиратами, все крепости на северной границе уничтожены огнем, восточные земли еще оказывают врагу сопротивление, но могут пасть в любую минуту. Западные города сметены с лица земли, о судьбе оставшейся там армии я не имею известий. Думаю, что ее больше не существует.

- Кажется, мы попали в окружение, - пробормотал Алладин, внимательно рассматривая карту. - Варвары высадились на побережье и взяли нас в кольцо. Кто бы мог подумать, что Абир Гузират такой блестящий стратег?

- Сможет ли Багдад выдержать осаду? - спросила отца Томарис.

Султан Сейлем пожал плечами и посмотрел в окно на площадь, переполненную народом. Вид у него был совершенно несчастный.

- У верховного эрла сейчас в десять раз больше солдат, чем у меня. Мои воины устали, стены города слишком низкие, ведь это столица государства, а не пограничная крепость... Одним словом, не знаю...

- Не будем терять времени, - сказал Алладин. - Надо спешить на городские стены. По-моему, началась атака.

Алладин скакал по городу, глядя на отчаявшихся людей, толпившихся повсюду. Кое- где горели костры. Многие воины были ранены; вооружение их оставляло желать лучшего. «Осада будет недолгой», - подумал Алладин, пришпорив коня.

Он спешился и поднялся на городскую стену. Отряды варваров сомкнули кольцо. На этот раз северные воины не взяли осадных орудий, положившись на свою доблесть и небольшую высоту багдадских стен. Врагов было слишком много. Нескончаемые потоки пехоты, конницы, повозок двигались к древнему городу.

Алладин вглядывался в море голов, чтобы найти верховного эрла и поговорить с ним, но того нигде не было видно. Вдруг тревожно запели трубы, и в ту же секунду всадники выпустили по Багдаду тысячи зажженных стрел. В городе вспыхнули несколько домов, но горожане были готовы к атаке и быстро потушили пламя.

Громко завывая, варвары понеслись к городу. Алладин занял место на стене у сторожевой башни. Он продолжал высматривать Абира Гузирата.

Все утро он дрался на стене, отражая атаку за атакой, но мысли его были далеко. Он хотел поговорить с верховным эрлом и знал, что от этих переговоров будет зависеть судьба города.

Защитники города почти не отдыхали, а у варваров хватило ума посылать все новые и новые силы. Юноша уже так устал, что сражался машинально, не совсем понимая, что он делает. Кольчуга его была порвана в нескольких местах, из неглубоких ран текла кровь, но он этого не замечал.

Дым поднимался над прекрасным Багдадом. Повсюду звучали крики, кровь залила крепостные стены. Везде валялись сломанное оружие и множество трупов, за которыми защитники города сражались, как за баррикадами.