Тим Робинс - Алладин в стране теней

– Ты думаешь, что на «Пилигриме» полно маридов? – прошептал в отчаянии Алладин.

– Их, может быть, немного, но даже один способен натворить много бед, – ответил бархатистый летающий друг и печально вздохнул.

Слова мудрого коврика оказались пророческими. В этот же день заболел Азиз, у него поднялась высокая температура. Стояла невыносимая жара и даже вечер не принес спасительной прохлады. На следующий день лихорадкой заболело несколько матросов. И по короблю поползли слухи, что во всем виноват Алладин и его ручная зверушка. Первыми их стали распускать те два купца, что сторонились юноши.

– Обезьяны всегда приносят какую-нибудь заразу. А эта бестия все время крутилась возле твоего сына, – говорил один из них отцу Азиза.

– И матросы с ней забавлялись, – поддакивал другой.

– Он все выспрашивал у нас, кто вы да откуда, а сам толком и не объяснил, зачем едет в Геную, – не унимались купцы.

Надина, которая в это время проходила мимо каюты Мухамеда Шамата, услышав этот разговор, подумала: «А в словах этого купца есть доля правды»... В этот же вечер она подошла к бедному Алладину, вокруг которого сгущались тучи и, сев рядом с ним, проговорила:

– Тут все на корабле очень встревожены начавшейся лихорадкой... Не знаю почему, но все считают, что в этом каким-то образом виноват ты и твоя обезьянка.

К счастью, в это время Абу не было рядом, иначе она от возмущения заговорила бы. А Надина продолжала:

– Всем кажется подозрительным, что ты избегаешь рассказов о себе и о том, зачем ты едешь в Геную...

Алладин вздохнул и ответил ей:

– Я пока не могу рассказать тебе об этом, но скоро ты узнаешь. Но поверь, я ни в чем не виноват перед заболевшими людьми. Так же, как и моя бедная Абу.

Надина смутилась. Ей стало неловко за свои подозрения, и она поспешила заверить Алладина в том, что вовсе не считает его плохим человеком. Когда она ушла, наш герой почувствовал себя еще более одиноким и несчастным. «Если даже такие добрые и чистые души поддаются на уловки маридов, значит над ними нависла настоящая беда», – подумал он.

Алладин не прекращал поиски своей лампы. Ему даже удалось несколько раз незаметно пробраться в каюту боцмана и кока, но он ничего там не нашел. Наконец, юноша даже осмелился прямо спросить у пиратов о светильнике. Но те, думая, что он намекает на пропажу кошелька, пригрозили расправой.

А коварный штиль, который сковал не только море, но и души людей, длился уже вторую неделю. Выцветшее бледно-голубое небо пылало жаром и на нем не было видно ни одного, даже малюсенького, облачка. Зато над Алладином нависли черные тучи. Лихорадкой заболели еще два матроса, кок Билл Корова, молодая вдова, что самое печальное, юнга Матео. Узнав о его болезни, наш герой тут же направился в каюту бедного юнги. Но, как только он открыл дверь, тот резко сказал:

– Не приближайся ко мне! Я не хочу тебя видеть!

И юноша, который еще никогда не чувствовал себя таким несчастным, едва сдерживая слезы, вернулся в свою комнату. Там теперь безвылазно сидела его бедная Абу. Она пряталась под кровать и замирала от страха, когда слышала за дверью чьи-нибудь шаги. Малышка боялась расправы. Ведь со всех сторон только и слышалось: «Обезьяну – за борт!»

Алладин взял на руки своего маленького зверька и молча присел на кровать. Душа его разрывалась от боли и обиды. Абу никогда еще не видела столько горя и безысходности в глазах своего хозяина.

– Неужели все пропало? Еще чуть-чуть – и люди просто разорвут нас на части, – тихо говорил юноша. – Ну где же Хатиб? Что могло произойти, ведь мариды бояться его, как огня?..

И вдруг брат-коврик, который бархатистой трубочкой печально висел в уголке, развернулся и, двигая своими подсолнухами, подплыл к Алладину.

– Что зря вздыхать, мой господин, еще не все потеряно... И ты можешь вернуть свое доброе имя. Ведь фляга с живительной водой у тебя с собой?!

– Да, – отозвался юноша.

– Так иди и помоги этим несчастным. Ведь если даже Великая Птица Рух ожила от трех глотков, то людям и капли хватит.

И Алладин, в глазах которого появилась надежда, сразу же направился к Азизу.

Дверь ему открыла Надина.

– Что тебе нужно? – удивленно спросила она. – Разве ты не знаешь, что отец мальчика не разрешает тебе и приближаться к каюте?

Девушка собиралась уже закрыть дверь, но юноша, взяв ее за руку, проговорил:

– Надина, умоляю тебя, если у тебя есть хоть капля жалости к умирающему ребенку, дай ему отпить глоток из этой фляги.

– Он уже два дня ничего не пьет, – прошептала девушка.

Алладин чуть приоткрыл дверь и, подавшись вперед, увидел бледное личико Азиза. Болезнь изменила его до неузнаваемости. Глаза запали, а на лбу появились морщины...

– Тогда смочи ему губы, – умолял Надину юноша.

– Хорошо, – согласилась девушка и взяла флягу. – Но ты стой здесь. Мухамед Шамат не спал две ночи и только теперь задремал, – добавила она и бесшумно подошла к умирающему Азизу, который уже почти не дышал. Надина поднесла флягу к потрескавшимся губам мальчика. И, как только живительная влага коснулась их, произошло чудо... Азиз, погруженный в мрак забытья уже много дней, открыл глаза. Надина вскрикнула и выронила флягу, но мальчик подхватил ее и сделал пару глотков. Личико Азиза разгладилось, синяки под глазами исчезли, а на щечках, как и прежде, заиграл румянец.

Выздоровление больного было столь стремительным, что через час он не только мог самостоятельно встать с кровати, но, смеясь, бегал по каюте. Отец Азиза был счастлив. Он от всей души благодарил Алладина и заверял, что в душе не верил этим ужасным слухам, что ходили про юношу. Надина плакала от радости.

Вскоре весь корабль только и говорил о чудесном выздоровлении больных.

Удалось спасти почти всех, кроме вдовы: смерть забрала ее раньше, чем живительная вода Доброго Странника коснулась ее губ; да двух матросов, которые умерли еще накануне.

Но зато теперь все переменились к Алладину... Юнга раскаивался в том, что, поддавшись панике, был несправедлив к своему другу. Теперь он старался быть все время со своим спасителем и очень гордился дружбой с ним...

Вечером того дня, когда началось всеобщее выздоровление, в каюту Алладина заглянул кок Билл Корова. Он протянул юноше деньги и признался в краже.

– Оставь все себе, – сказал Алладин, – только помоги отыскать мне светильник, который исчез в тот самый день, когда вы с боцманом были в моей каюте.

– Да за такие деньги я этого Сэма Гроба и в самом деле уложу в гроб! Он мне во всем признается! – завопил своим высоким голосом громила-кок и бросился к каюте боцмана.

Тот, увидев, что его сообщник стал его врагом и изрядно струсив, готов был отдать все, что угодно. Но лампы у него, увы, не было...