Тим Робинс - Алладин в стране теней

Юноша подался вперед. Ничто уже не задерживало его – стена исчезла.

Он подбежал к принцессе. На какое-то мгновение, прежде чем разделиться на множество теней, она увидела своего возлюбленного и, радость засветилась во всем ее облике.

– Жасмин?! – прошептал Алладин. Тень кивнула.

Но мгновение миновало, и множество бледных, едва заметных фигурок не замечая юноши, пробежали мимо. Алладин бросился вниз.

Но нечего было и думать о том, чтобы догнать эти призрачные быстрые тени.

– Но как же мне продлить короткое мгновение пробуждения? Она видела меня и слышала! Как собрать эти прозрачные повторения моей возлюбленной?..

Алладин присел на ступени замка и громко вздохнул. Абу, не произнося ни звука, взобралась на плечо хозяина и с грустью посмотрела на появившегося джинна. Тот присел рядом и весело подмигнул обезьянке. Это означало только одно: у Хатиба появилась какая-то идея.

– Мой господин, – проговорил он, – тень стремится найти своего хозяина. И эти бледные сестрички тоже ищут ее. Надо помочь им.

– Но как? Ведь только Жасмин – хозяйка своих теней, – проговорил юноша.

– Нужно сделать статую принцессы, – ответил Хатиб.

Глаза юноши озарились радостью.

– Хатиб, да ты самый-самый! Как же я не догадался, – тараторил он. – Двойник, отбрасывающий тень...

И Алладин посмотрел на всемогущего джинна в надежде, что сейчас он взмахнет рукой и статуя появится перед ними.

– Но ее ты должен сделать сам, – продолжал Хатиб.

– Из чего? – удивленно спросил юноша.

– Посмотри, вокруг полно того материала, с которым ты возишься с детства.

Алладин взял небольшой кусок серой липкой массы, которая чавкала по ногами.

– Да, это и в самом деле глина. Но я никогда не пробовал лепить человека, более того, красавицу-принцессу, – засомневался юноша.

Джинн нахмурился и, шевеля одновременно бровями и усами, возмущенно проговорил:

– Но, во-первых, твое сердце и твои глаза видят в Жасмин то, что недоступно другим. А во-вторых, вспомни: ведь ты лепил не только пузатые горшки, но и кувшины, и вазы, похожие на тела танцовщиц. А знаешь ли ты, что именно так, восхитившись красотой гибкого девичьего стана, человек и вылепил когда-то первый изящный сосуд?

И Алладин принялся за работу. Он долго мял холодную серую глину, освобождая ее от мелких камушков и сухой травы. Он согревал безжизненную массу теплом своих умелых рук и горячего сердца. И вот материал стал податлив. Проходили часы. Бесформенный кусок глины стал обретать очертания возлюбленной. Ее стройная фигура была изящнее любой вазы. А волосы, волнистые и длинные, дивным водопадом струились до самых пят. С каждой минутой статуя все больше и больше становилась похожей на красавицу Жасмин. Ведь ни у кого не было таких округлых форм, лебединой шеи... А вот и носик, такой же вздернутый, как у любимой, маленькие ямочки и эти полукруглые бровки – все было на месте...

Друзья ликовали. Они восхищенно смотрели на это чудо, рождающееся на их глазах из серой мертвой глины. И даже пугливые тени, забыв про свой страх, подходили все ближе и ближе.

А вот Маграбинец и его сестра не находили себе места. Их планы рушились. Властелин Страны Ночи сидел в полном одиночестве в чертогах своего замка. Он неотрывно смотрел в колдовской рубин, наблюдая за работой юноши. Маграбинец крутил свой камень и так и эдак, пытаясь уловить в работе Алладина хоть какую-нибудь неточность. Но сходство было просто поразительным. Статуя Жасмин выглядела необыкновенно живой и даже светилась во мраке, потому что подсохшая глина становилась почти белой. На мгновение колдуну показалось, что глиняная принцесса как-то насмешливо глядит на него. Маграбинец спрятал рубин и в отчаянии прошептал:

– Ну что же мне делать?! Они догадались: еще чуть-чуть и мое заклятие разрушится! Тогда я потеряю все.

Колдун засуетился. «Книга, книга! Ну, где же она?» – повторял он, открывая свои тайные сундуки. И вот он отыскал черный тяжелый фолиант и стал судорожно перелистывать страницы. А в это время его сестра Зубейда стояла на балконе самой высокой башни своего черного трезубца и в ужасе смотрела не белую статую, которая была уже почти готова.

– И все этот Хатиб, – скрипела ведьма, – не будь его, я бы уже давно завладела эликсиром, что прячет мальчишка на груди.

Она с ненавистью посмотрела на джинна, который горой возвышался около своего господина, не отходя ни на шаг. И вдруг ее взгляд остановился на малышке Абу. Обезьянка весело прыгала около Алладина и что-то щебетала. Глаза Зубейды засверкали. Она вошла в комнату и тихо свистнула. И тут же три змеи зашипели у ног своей хозяйки, преданно поднимая острые головки. Колдунья ткнула пальцем в одну из них. Две другие тотчас уползли. Затем Зубейда принялась что-то нашептывать над змеей. И вдруг та укоротилась, надулась изнутри и превратилась в пушистого зверька, как две капли воды похожего на нашу милашку Абу. Вот только взгляд у оборотня был тусклым и неприятным. Ведьма снова что-то пробормотала, и обезьянка-оборотень стремительно побежала вниз.

Алладин завершал свой труд. Хатиб, Абу и братишка-коврик молча стояли рядом. Они были просто зачарованы его работой. А вокруг уже собрались бледные тени красавицы Жасмин. Они все, сколько их было, выглядывали из-за деревьев и ждали. И вот мастер отошел, чтобы издали полюбоваться творением своих рук. Обезьяна-оборотень тут же выскочила из-за кустов и прыгнула на грудь ничего не подозревающего юноши.

– Ой, какая же ты холодная, Абу! Замерзла, бедняжка? – проговорил Алладин. Но оборотень только тускло посмотрел на юношу и, спрыгнув, убежал в сад.

– Ты звал меня, хозяин, – послышался голос настоящей Абу, которая никуда не убегала и поэтому тотчас оказалась рядом с Алладином.

– У меня, наверно, двоится в глазах, – недоуменно проговорил юноша, – ты же только что направилась в сторону замка.

– Нет, – возразила Абу, – я все время была около Хатиба.

А джинн, услышав тревожный разговор друзей и тотчас догадавшись в чем дело, спросил:

– Мой господин, эликсир на месте?

Алладин тут же нащупал свой кожаный мешочек-талисман, но тот был пуст.

– Флакон исчез!!! – отчаянно крикнул юноша.

А злобная Зубейда уже держала драгоценный напиток в своих костистых руках.

– Скорее! – торопила она себя, дрожа всем своим чахлым телом. Колдунья подняла прозрачную темно-синюю пробку флакона, и легкий светящийся дымок, вырвавшийся оттуда, защекотал безобразный старушечий нос.

– Ой, я сейчас чихну, – пробормотала Зубейда и, чтобы не выплеснуть ни капли, поставила сосуд на подоконник. Она зажмурилась и громко чихнула. Когда ведьма открыла глаза, эликсира нигде не было. А за окном, на голубом ковре-самолете, стояла обезьянка Абу и держала в лапках волшебный эликсир. Только на этот раз пушистая малышка была самой что ни на есть настоящей, потому что только она могла скорчить такую умопомрачительную гримасу, передразнивая ошеломленную Зубейду.