Тим Робинс - Алладин в стране теней

– Иди к нам, путник. Мы тоже угостим тебя, – звали они юношу звонкими девичьими голосами.

– Прочь, прочь, – кричал Алладин и, стараясь не смотреть по сторонам, бежал все дальше и дальше. Сам того не замечая, он выскочил из мертвого города. Долина Собак осталась позади. Качаясь от усталости, Алладин упал под старой арчой, и сон сковал его веки. Дерево накрыло путника своей вечнозеленой густой хвоей, отгородив от призраков ночи, которые непрестанно бродили в поисках добычи.

Наступило утро. Нежные лучи солнца, пробираясь сквозь густые колючие иголочки арчи, разбудили Алладина. Юноша открыл глаза. Ярко-голубое небо простиралось над ним.

Все, что произошло с Алладином ночью, казалось теперь нереальным: не более, чем кошмарным сном.

Неподалеку журчал ручей. Вода в нем была обжигающе холодная и прозрачная, как воздух в горах. Алладин умылся, и свежесть наполнила его тело и прогнала из души блуждающие тени прошлой ночи. Затем он достал лепешку и, отламывая небольшие куски, стал опускать их в воду. Когда они пропитывались влагой, Алладин их ел, ощущая необыкновенный вкус и сладость... Так делала всегда его мама, когда они вместе ходили за водой к источнику. И Алладин вспомнил свое детство, радостное и безмятежное.

– Моя бедная мамочка, если бы ты знала, в каких переделках побывал твой сын, – вздохнул он.

Алладин залюбовался игрой отражающихся в ручье солнечных лучей. Вдруг у его ног что-то прошелестело и плюхнулось в воду. Алладин в ужасе отпрянул. По прозрачной глади ручья плыла змейка. Она была черная, с золотистыми узорами, точь-в-точь такими же, как на поясе Сулимы. Змейка скрылась, уносимая быстрым потоком. А юноша тихо прошептал:

– Вчера ночью я прошел через пустыню душ человеческих и, если бы не кольцо доброго странника, остался бы там навсегда...

За скалистой горой, у подножья которой тек серебристый ручей, начинался пальмовый лес. Алладин направился к нему по тропинке, которая была еле заметна в густой волнистой траве. Узкая лента дорожки подняла его на пригорок. Путник остановился и, обернувшись, замер. Мертвый город был полуразрушен. В стенах зияли

дыры, из них выглядывала трава и ветвистые кусты с красными и желтыми цветами. И, глядя на эту веселую зелень среди мертвых развалин, Алладин подумал: «И все-таки жизнь победила смерть». Он спустился с пригорка и направился в лес. Тропинка

становилась все шире, в желтых песчаных проплешинах путник замечал следы лошадей. «Значит я не сбился с пути. По этой дорожке наверняка ехали бедуины-разбойники, и пещера где-то недалеко», – решил он и еще быстрее зашагал вперед. А кругом было шумно. Лесные обитатели с интересом наблюдали за неожиданно появившемся гостем.

– Это не охотник. У него нет никакого оружия... Как он попал сюда... Мы видели, он шел из Долины Собак, – слышались возгласы встревоженных лесных обитателей.

В зеленой листве суетились пестрые попугаи. Они смешно щебетали. Но, как только юноша приближался к ним, любопытные птицы замирали и, повернувшись боком, смотрели на него своими круглыми глазами. Алладин улыбался им и шел дальше по тропинке, которая, петляя между деревьями, вела его в глубь леса. Постепенно птичий щебет стих, и тишина воцарилась вокруг. Алладин внимательно осмотрелся. Однообразную зелень оживляли только яркокрылые бабочки. Они были похожи на красивые чудо-цветки. Но вот и их не стало. А тропинка, еще немного покружив, остановилась у высокого холма. Деревья здесь росли редко. А трава была вся вытоптана копытами лошадей.

– Неужели это и есть тайная пещера, о которой говорил дервиш, – тихо проговорил Алладин. Холм был неприметный. Песок белел среди выжженной травы. А куцые кусты навевали тоску. На самой вершине холма лежал огромный камень-валун, весь занесенный песком. Алладин обошел холм со всех сторон, но не увидел и намека на какую-нибудь дверь или вход. Юноша собрался было отправиться дальше, как вдруг услышал неясные звуки, похожие на детский плачь или стон. Алладин остановился. Голосок доносился из глубины холма и был чем-то знаком ему.

– Выпустите меня отсюда, – жалобно просил все тот же знакомый голосок.

– Да ведь это же Абу, моя маленькая обезьянка, – радостно вскричал Алладин. Он взобрался на холм и стал звать своего бедного друга.

Но, видимо, обезьянка не слышала его, потому что продолжала плакать и звать на помощь. Юноша взобрался на холм, так как здесь голос несчастного зверька был слышен лучше всего... Алладин попытался отодвинуть камень. Но тот будто прирос к земле и ни на дюйм не сдвинулся. Все усилия были тщетны... А отчаявшаяся Абу все плакала и ругала бандитов, которые заперли ее. Иногда обезьянка упоминала о своем добром хозяине Алладине, и тогда ее плач становился еще более безутешным. Юноша сел на камень и со злостью хлопнул по нему рукой.

Пыль, поднявшись вверх, защипала ноздри.

– Апчхи, – громко чихнул Алладин. Камень на котором он сидел, сильно качнулся. И юноша, свалившись с него, кубарем скатился с пригорка.

– Черт побери, – воскликнул ошарашенный путник. Алладин встал, отряхнул песок с одежды и, взглянув на холм, удивился еще больше. Камень, отодвинутый невидимой рукой, лежал в нескольких метрах от своего прежнего места. Алладин подошел ближе и увидел темный вход в подземелье. Гладкие каменные ступени спускались вниз, приглашая войти.

– Абу, – крикнул Алладин в прохладную темноту.

– Мне почудилось, или я на самом деле слышу голос своего господина, – радостно затараторила обезьянка.

– Я сейчас спущусь к тебе...

– Это ты, Алладин, я знала что ты придешь... – ликовала Абу.

Юноша зажег светильник и стал спускаться. С каждой ступенькой становилось все холоднее, а тяжелый дух подземелья насыщался запахом плесени. Наконец он спустился вниз и очутился на круглой и ровной площадке. Нога Алладина наткнулась на что-то мягкое.

– Ай, это я, не раздави меня, хозяин, – раздался голосок Абу.

Юноша поставил лампу на пол, и она осветила полотняный мешок, который смешно шевелился и пищал. Алладин развязал его, и пленница выскочила на волю. Она принялась обнимать своего хозяина и прижиматься своим дрожащим тельцем к его теплой груди. Алладин гладил ее и тихонько приговаривал:

– Бедная моя Абу, как хорошо, что ты жива и здорова.

– Да, я пока жива, но вот-вот умру, потому что уже несколько дней и крошки хлеба не было во рту, – сверкая хитрыми глазенками пожаловалась обезьянка.

Алладин вынул из кармана лепешку и протянул Абу.

– О, ты мой спаситель. Как же я была глупа, когда смеялась над твоим желанием иметь всегда эту восхитительную лепешку под рукой. Только теперь я поняла, как ты был прав.