Майя Лунде - Снежная сестрёнка

Тринадцать… Четырнадцать… Пятнадцать… Она наверняка стоит и плачет.

Я обернулся.

Хедвиг там не было.

И снег уже почти запорошил её следы.

Я бродил по улицам, пока у меня не замёрзли ноги. И не только ноги. Изнутри меня тоже будто сковало холодом. Будто сердце сжимала чья-то ледяная рука. Чем дольше я бродил, тем хуже мне становилось. Потому что я поступил отвратительно. И с Юном, и с Хедвиг.

Поначалу в голове у меня было совсем пусто, но потом меня посетила здравая мысль. Я должен купить Юну подарок. Хороший рождественский подарок. На оставшиеся в копилке деньги.

Потом пришла ещё одна здравая мысль. Я должен попросить у Хедвиг прощения. Сейчас же. Немедленно. Даже если опоздаю домой к обеду.

Только я об этом подумал — ледяная рука отпустила моё сердце.

И я припустил к вилле «Веточка».

Я надеялся, что найду Хедвиг в саду и сразу извинюсь. Но когда я подбежал к дому, то увидел, что ни в одном окошке нет света. Дом стоял тёмный и унылый.

Дорожки в саду были не чищены, хотя с воскресенья насыпало очень много снега. Через сугробы я пробрался к входной двери.

Странно. Прошлый раз дорожки были расчищены…

И самое странное — наша снежная сестрёнка пропала. На месте, где она стояла, лежал чистый ровный снег и никаких следов. Может, Хедвиг сломала её, потому что рассердилась на меня?

Я стал громко колотить в дверь, но никто не открыл. Поэтому я спустился с крыльца и ещё раз посмотрел на дом. Может, Хедвиг сидит в темноте и наблюдает за мной? Может, она так рассердилась, что не хочет открывать?

— Хедвиг! — тихо позвал я.

Ничего не произошло.

— Хедвиг! — крикнул я погромче. — Прости меня!

Ни звука…

Что мне теперь делать?

В растерянности я стоял и смотрел на дом. Как я раньше не замечал? Белая краска на стенах облупилась. Окно на первом этаже разбито. Наверное, его разбили, пока меня не было. Занавеска на окне обвисла. Это в сиреневой столовой или в зелёной гостиной? И занавеска такая старая и обтрёпанная.

Сердце у меня гулко стукнуло. Что-то здесь не сходится. Что случилось с виллой «Веточка»? Может, я ошибся домом? Но я знал, что адрес правильный: Прибрежная улица, 2.

Не успел я и глазом моргнуть, как оказался у разбитого окна, засунул пальцы в щель и нащупал задвижку. Когда я открывал окно, руки у меня дрожали.

Я полез внутрь. Меня всего трясло.

Я спрыгнул на пол. Стук сердца отдавался в ушах. Как холодно! Изо рта у меня шёл пар. Когда глаза привыкли к полумраку и я смог как следует осмотреться, я вскрикнул.

Всё здесь было совершенно по-другому. Зелёные обои клочьями висели на стенах. Мягкий диван укрывал белый чехол. На полу виднелись клубы пыли.

Я зажмурился. Просто невероятно! Что стало с уютными комнатами? Я приходил сюда всего два дня назад. Что, ради всего святого, произошло?

Я медленно открыл глаза.

Да, так и есть. Повсюду толстый слой пыли. В углу я заметил мышиный помёт.

Я поспешил в коридор, а оттуда в библиотеку. На полках книг не оказалось, все полки стояли пустыми. В углу темнела груда мебели. Только кресло-качалка стояло на своём прежнем месте. Но оно было не белым, как раньше, а поцарапанным и серым от пыли. Таким я увидел его, когда мы с Хедвиг играли в прятки, и я подумал тогда на игру света.

Такого не может быть. Я, наверное, сплю и скоро проснусь. Совсем скоро.

Я вышел в коридор и открыл дверь на кухню. Красивая голубая кухня, где мы угощались какао, была почти пуста. На холодильнике — пятна ржавчины, под потолком — паутина.

Я услышал чьё-то прерывистое от страха дыхание и понял: это дышу я.

И тут же я услышал ещё один звук. Скрежет поворачивающегося в замке ключа.

Замок щёлкнул, и дверь со скрипом отворилась.

Кто-то зашёл внутрь.

Я увидел тень, мелькнувшую на полу в коридоре, и шмыгнул за дверь. Тень была большая, взрослого мужчины. В коридоре раздавались его тяжёлые шаги.

Они приближались. Я затих. Нельзя шевелиться, даже дышать.

Тень проследовала мимо, и я облегчённо вздохнул. На кухню он не пошёл.

Я огляделся. Надо найти место, где спрятаться, ведь если он зайдёт на кухню, то сразу меня увидит.

Может, я помещусь в кухонном шкафу? Я прокрался на цыпочках к шкафу, тихонько открыл дверь и залез внутрь.

В шкафу пахло плесенью, и меня затошнило. Мне пришлось свернуться калачиком, но как я ни старался съёжиться, я всё равно был слишком велик. Я, всегда мечтавший подрасти хоть немного, был слишком велик, чтобы дверка шкафа закрылась. Сколько бы я ни прижимал к телу руки и ноги, как бы их ни подгибал, они были слишком длинными.

Я снова услышал шаги. Мужчина возвращался, и на этот раз он зашёл на кухню.

Изо всех сил я старался прижать дверь изнутри, но ни за что не мог уцепиться, ведь ручка была снаружи. Внутри створка была абсолютно гладкой, и я, конечно, её не удержал.

С еле слышным скрипом дверка медленно открылась. Рядом стоял мужчина.

Я зажмурился. Сейчас, сейчас он меня заметит…

— Юлиан?

Голос был знакомым, очень знакомым.

Я открыл глаза и увидел Хенрика.

Сначала он, видимо, просто удивился, узнав меня, но потом явно рассердился: он прищурился, а голос его стал строгим.

— Я же говорил тебе не ходить сюда! Тебе нечего здесь делать!

— Да, конечно. Простите! — пробормотал я.

Я вылез из шкафа и остановился рядом, уставившись в пол.

— А теперь будь любезен, расскажи мне, что ты здесь делаешь, — сказал Хенрик. — Это мой дом, и я не хочу, чтобы сюда кто-нибудь ходил.

— Ваш дом? — спросил я.

Я так удивился, что поднял на него глаза.

— Но почему тогда вы здесь не живёте?

Хенрик немного отвернулся, и его лицо оказалось в тени.

— Не могу, — проговорил он. — Когда я здесь, я всё время думаю о сестре. Не могу думать ни о чём другом.

— О сестре?

Мой голос раздавался будто издалека.

— О Хедвиг, — сказал он. — О моей младшей сестрёнке. Как будто она по-прежнему здесь, ходит по этим комнатам.

Стоял я вроде спокойно, как ни в чём не бывало, будто это самый обычный разговор, но внутри у меня начиналась снежная буря.

— А где она сейчас? — выдавил я из себя. — Если не здесь, то где?