Сергей Михалков - Сон с продолжением

Жирный король с узкой вытянутой головкой, си­девший на плече, как на троне, опять зашуршал крыльями и издал пронзительный писк.

Николас властно поднял руку:

– Хватит! Довольно… Я не позволю больше ос­корблять слух его величества! Но я еще вернусь… И мы поговорим о дне нашей свадьбы. Моему терпе­нию нет предела!

– И жестокости тоже! – глухо произнесла пленница.

Хлопнула кованая дверь; угрожающе звякнул засов. Парлипа опустилась в кресло и вытянула пе­ред собой ноги, которые казались ей чужими и мерт­выми.

Она не знала… Она представить себе не могла, что Мило и Люба уже карабкались вверх по стене одинокой башни, цепляясь за плети дикого виногра­да. Их целью было двустворчатое окно под самой крышей.

На бархатной подушке с золотыми кистями, ни­чего не подозревая, крепко спал Мышиный король. Две летучие мыши сторожили его золотую микро­корону.

А на втором этаже замка при свечах и жарко пылающем камине колдун Николас играл в карты со своей старухой матерью.

– Проклятая девчонка! Она ненавидит меня…– Николас бросил на стол карты и откинулся в кресле.

– Ты говоришь о той несчастной девушке, кото­рую держишь взаперти? – спросила старуха.

– Она сама сделала себя несчастной! Согласись, если она выйдет за меня замуж, то мгновенно станет первой дамой Джоконды!

– Какой Джоконды? – вздохнула старуха, соби­рая карты.– Это уже не Джоконда! Я твоя мать, и я могу говорить тебе правду. Имею право! Ты, Ни­колас, сошел с ума…

– Я заставлю ее согласиться! – упрямо пробор­мотал Николас.– Мы сломим ее упорство. Я добьюсь своего!

– Боюсь за тебя, Николас…– произнесла стару­ха.– Ты стал колдуном. Злым колдуном! А ведь я помню тебя добрым, порядочным человеком. Я не могу не любить тебя, потому что ты сын мой. Но одобрять твои поступки я не обязана…

– Да, я стал колдуном! – вскипел Николас.– Я могу и тебя превратить во что угодно!

– Ты не посмеешь этого сделать…

Николас усмехнулся:

– Хочешь, попробую? Ну, во что превратить? Говори!

– Не смей! Я запрещаю тебе…– вскричала ста­руха.

– Посмею! – упрямо сказал колдун.

– Я не за себя боюсь. Не за себя… Но пойми: поднявший руку на мать не может иметь прощения. Я за тебя боюсь, сын мой!

– Не бойся за меня! Я просто хочу показать те­бе свою силу. Хочу доказать… Чтобы ты мной гордилась! Хочешь, я превращу тебя в бабочку? Это не так страшно… В красивую бабочку!

Старуха в ужасе попятилась:

– Сын! Я боюсь за тебя… Тебе не будет проще­ния!

Николас уже ничего не слышал – он колдовал.

– В бабочку! В бабочку! Я превращу тебя в ба­бочку… Мама! Ты бабочка… Бабочка! – завопил он истошным голосом и взмахнул руками перед лицом матери.

В тот же миг старуха исчезла, а бабочка, крылья которой напоминали мраморные разводы, бесшумно запорхала по комнате.

Николас молча наблюдал за беспечным полетом бабочки… Пока она не наткнулась на пламя свечи, не вспыхнула и не упала на стол. Только тогда он опомнился и устало опустился на стул, шепча как бы про себя:

– Прости, мама… Я пошутил… Теперь я сирота… Я сам сделал себя сиротой.

Слеза покатилась по щеке и исчезла, затерялась в его рыжих дремучих усах.

Хоть Николас и был колдуном, он так же, как и Мышиный король, беззаботно спавший на своей бар­хатной подушке, не подозревал, что в это самое вре­мя Мило и Люба уверенно приближались к своей цели.

Иногда Любе становилось страшно. Ей казалось, что она того гляди сорвется и разобьется у подножия башни. Ей хотелось проснуться, потому что она понимала, что все это происходит во сне, который можно прервать. Но так только казалось… Сон упря­мо не прерывался. И она была благодарна ему!

Двустворчатое окно одинокой башни было уже совсем близко. Еще несколько усилий – и Люба увидит бедную Парлипа…

Дорога спасителей никогда не бывает легкой.

Мило и Люба, изнемогая от напряжения, вска­рабкались на подоконник и проникли в комнату, где томилась Парлипа.

Пленница, услышав шум, не открыла глаза: она ждала любых козней и утратила способность откликаться на них.

– Что с ней? Она жива? – воскликнул Мило, обращаясь к Любе, словно та могла ответить на этот вопрос.

Тогда пленница приоткрыла глаза… Вновь закры­ла и сильно протерла руками: она не поверила тому, что увидела. Потом тихо проговорила:

– Мило… Это ты?

– Это я! – торжествующе подтвердил он.

– Я верила, что ты вернешься… чтобы спасти меня… Я ждала тебя… Столько лет прошло!

Слезы радости двумя ручейками катились по ее бледным щекам.

– Парлипа! Дай мне обнять тебя, как преждеМило бросился к своей невесте и поднял ее на руки. А когда опустил ее на пол, то заметил, что Парлипа не в состоянии двинуться. Она виновато и стыдливо взглянула на жениха, закрыла лицо рука­ми.

– Что они с тобой сделали? – закричал Мило.

– У меня… не мои ноги,– ответила Парлипа.– Они чужие… Они, деревянные.

– Ну, что же? Пусть! Ты мне и такая нужна…

Мило упал на колени, стал осыпать поцелуями ее деревянные ноги.

И тут произошло чудо! Да, чудо из чудес… Ноги ожили! Конечно, Парлипа первой почувствовала это. Она сделала несколько неуверенных шагов. Потом пошла смелее, смелее… Попробовала присесть. И это удалось ей.

Будто страшась ошибиться, она приподняла пар­човый подол. И все трое увидели не мертвые, не де­ревянные… а живые ноги. Те самые, которые при­выкли кружиться в танце!

Парлипа, словно все еще сомневаясь, сделала не­сколько осторожных танцевальных па. Потом закру­жилась уверенней… И внезапно, прервав танец, упа­ла в объятия Мило.

– Любимый мой… Ты меня спас!

– Это чудо! Чудо! – повторял Мило, прижимая ее к сердцу.

– Нет… не чудо! – возразила ему Парлипа.– Твоя любовь оказалась сильней колдовства. Ты ска­зал, что я любая нужна тебе. Даже с мертвыми но­гами, даже с деревянными! Ты поцеловал их – и колдовство разлетелось в прах.

Тут только Парлипа заметила Любу.

– Кто эта девочка? – спросила она.

Мило подвел Любу к ней.

– Это моя маленькая, но смелая подруга,– ска­зал он.– Она спасла меня, вернула к жизни, и мы вместе примчались к тебе на помощь.

– Я так благодарна… вам обоим! – стесняясь и потому на миг отвернувшись в сторону, прошептала Парлипа.

Мило внезапно стал очень серьезным. Даже стро­гим.

– Надо немедленно выбраться отсюда! И кажет­ся, пора надеть перстни…

Мило и Люба достали из карманов свои холо­дильнички. И надели волшебные кольца.

– Теперь – за мной!..– по-офицерски скомандо­вал Мило. И подошел к двери.

– Она заперта снаружи,– предупредила Парли­па.

Мило дотронулся перстнем до дверной ручки. И где-то там, снаружи, с грохотом отвалился громозд­кий засов. Дверь бесшумно отворилась…