Марчелло Арджилли - Истории из предыстории. Сказки для взрослых

Мэр заставил ремесленников переселиться на одну из боковых улочек городка, куда никто никогда и не заглядывал. А на площади, там, где раньше были лавчонки, брат мэра выстроил дом — длинный-предлинный и очень высокий, выше колокольни. Мэр делал вид, будто у него с братом плохие отношения, и однажды даже прилюдно дал ему пощечину, но все в городке знали, что оба они махровые спекулянты и прибыль всегда делят поровну.

Каждый вечер в восемь часов ремесленники опускали жалюзи своих лавчонок и роптали — ведь с тех пор, как мэр заставил их переселиться, покупатели к ним совсем перестали заходить. Даже те, кто раньше ссорились между собой, теперь помирились и дружно, хором проклинали мэра до самого ужина. Так они отводили душу. Только дела у них все равно шли плохо.

Однажды мэр обратился к доктору и пожаловался на странную болезнь: каждый вечер с восьми до девяти у него звенит в ушах, да так сильно, что твой пожарный колокол. Это действует на нервы и в довершение вызывает ужасную головную боль.

— Наверно, давление у вас подскочило, — сказал доктор и прописал мэру микстуру.

Через неделю мэр снова явился к доктору и сказал, что звон не прекращается, а главное — преследует его всегда в одно и то же время.

— Наверно, давление у вас подскочило, — сказал доктор и прописал ему другие лекарства.

Мэр глотал пилюли, делал уколы, припарки и массаж, но с восьми до девяти у него все равно звенело в ушах.

Когда об этом прослышали ремесленники, они тотчас смекнули, что всему причина — их проклятия. Они попробовали дружно ругать мэра еще и в полдень, так вот и в полдень у него тоже стало звенеть в ушах. Когда ругало сразу десять человек, звон был сильнее, когда трое — слабее. Это они узнали от доктора, который был на их стороне.

И тогда ремесленники поняли, что могут досаждать мэру, когда и сколько им угодно. Сговорившись, они встречались в шесть или даже в пять утра и начинали вовсю честить его. Мэр просыпался, затыкал уши пальцами и клал на голову холодный компресс, но звон в ушах продолжался, а голова просто раскалывалась, словно кто-то бил по ней молотком.

Когда же мэр узнал о причине своего недуга, он созвал ремесленников и попытался их запугать, но ничего у него не вышло. Он даже деньги им предлагал, да только ремесленники рассмеялись ему в лицо. Чего они добивались? Чтобы их лавчонки вернули на главную площадь городка.

Мэр чуть с ума не сошел. Звон в ушах не давал ему покоя, настигая в любое время дня и ночи. Чтобы не попасть в сумасшедший дом, он заставил своего брата выделить место для всех ремесленников в огромном домище, выстроенном на площади. И тут братья, привыкшие к притворным ссорам, поцапались по-настоящему. Дело дошло до пинков и оплеух — к огромному удовольствию всех жителей городка.

А когда ремесленники возвратились на площадь, доктор провел научное исследование звона в ушах. Поняв суть заболевания, он передал результаты своих исследований всем жителям всех городов и стран, которым надо было защитить себя от злоупотреблений мэров-мошенников. Он даже внес в это дело некоторые усовершенствования, объяснив, например, что звон бывает эффективнее, то есть голова от него болит куда сильнее, если еще запустить в зловредного мэра увесистым камнем.

Две курицы, придя в зоопарк, были очень удивлены, не увидев там клетки с червями.

— И это называется зоопарк?! — громко возмущались они.

Попадались им клетки со львами и леопардами, жирафами и бегемотами, специальное отделение для змей и вольеры с орлами и другими птицами, а вот червей и в помине не было.

— Неужто черви не животные? — судачили курицы. — Но тогда кто они?

Думали курицы, думали и решили, что черви — это просто продукт питания, как макароны, например.

Покидая зоопарк, наши курицы вдруг встревоженно переглянулись: они вспомнили, что во всем зоопарке ни одной клетки с курами тоже почему-то не было.

Жил на свете Сороконожка. Был он такой безработный и такой бедный, что ему приходилось уговаривать своих детей есть только один раз в день.

— Много есть — вредно для здоровья, понимаете? — говорил он. — Даже некоторые богачи едят только один раз в день.

Но голодные детишки хныкали и жалобно ныли. И тогда Сороконожка с женой решили вместе с детьми и со всем своим скарбом (то есть ни с чем) отправиться с Юга, где они жили, на Север — искать работу.

Чтобы не сбиться с дороги, семейство сороконожек решило идти по большой автостраде. Так и двинулись: впереди родители, позади — трое детишек.

Пройдя порядочный отрезок пути, Сороконожка-отец огляделся по сторонам и сказал, что, судя по всему, Север уже начался, так как вдоль автострады потянулись высоченные дома, а в носу засвербило от запаха гари. Увидев какого-то типа с повадками хозяина, Сороконожка спросил, не найдется ли у него какой-нибудь работы. Тот ответил, что ему нужны батраки, то есть рабочие руки, а не рабочие ноги.

— Судя по ответу, — сказал Сороконожка жене, — Север, видать, уже не за горами.

Так брели Сороконожки по автостраде еще не день и не два. Но однажды вечером, когда все уже выбились из сил и едва волочили ноги, они увидели у обочины автомобиль, обращенный к Северу. Сороконожки забрались в него да так на нем и поехали.

Ехали они целую ночь, а на следующее утро высадились в огромном городе, где ужасно пахло гарью, а дома взметнулись так высоко, что даже крыш не было видно.

— Ну вот теперь-то мы уж точно на Севере, — потянув носом воздух, сказал Сороконожка.

Ближе к вечеру Сороконожка увидел еще одного типа — тоже, судя по виду, хозяина — и спросил, не найдется ли для него какой работы.

— Мне нужны чернорабочие. Но они ведь должны работать руками, а не ногами.

Тогда Сороконожка стал просматривать газеты: надо же было узнать, где искать работу. Из газет он вычитал о каких-то футболистах, которым платят сотни миллионов лир только за то, что они гоняют мяч ногами, и сразу подумал, что такая работенка как раз для него. Если этим молодцам, у которых всего-то две ноги, платят сотни миллионов, то уж ему, Сороконожке, должны отвалить несколько миллиардов.

— Ну вот и я открыл свою Америку! — воскликнул Сороконожка и, отыскав хозяина футбольной команды, встал перед ним, сунув в карманы две ножки и выставив вперед остальные тридцать восемь.

Над Сороконожкой посмеялись и бесцеремонно выставили его вон, сказав почему-то, что у него слишком много ног.

После долгих мытарств Сороконожке удалось наконец найти работу у одного ремесленника, который расписывал кафельные плитки для облицовки ванных комнат и кухонь и продавал их богатым итальянцам и американцам. Работа Сороконожки состояла в том, чтобы, пройдясь по лотку с краской, шлепать потом по белым кафельным плиткам, оставляя на них, как узоры, отпечатки своих сорока ножек. По одним плиткам он ходил кругами, другие пересекал туда-сюда по диагонали — в общем, делал, как велел хозяин, который на обороте каждой плитки вместо клейма «hand made», что означает «ручная работа», ставил клеймо «feet made», что означает «ножная работа». Спрос на такие плитки удвоился, а прибыль хозяина возросла и вовсе в четыре раза.