Марчелло Арджилли - Истории из предыстории. Сказки для взрослых

— Не сердись, Мотти. Я подумал, нельзя ли хоть один раз… Ну что нам стоит отказаться от этого платочка с монетками? Тут двух тысяч лир не наберется…

— Хорошо, согласен. Завтра утром ты пойдешь в магазин и случайно найдешь на полу носовой платок.

— Гм. А как они потом узнают, что это платок старушки? Эх, Мотти, если б ты придумал, как вернуть платок именно ей! Ведь ты такой умный, Мотти. А я-то как счастлив был бы!

Футлярчик всхлипывал, твердя о бедной маме, о платочке, о старушке, краснухе…

Чтобы успокоить его, пришлось Мотти напрячь свои извилины.

— Так, Футлярчик, — изрек он наконец, — скажи мне, что, по-твоему, произошло в магазине после нашего ухода?

— Да, по-моему, ничего особенного. Обычное дело: вызвали полицию и та сняла показания потерпевших, вот и все.

— Значит, у полиции есть и адрес старушки.

— Черт возьми, Мотти, а ведь ты прав!

— Да, но, если мы вернем только носовой платок, полиция заподозрит неладное, и у старухи могут быть неприятности.

— Ни за что на свете, Мотти! Только не это!

— Тогда нам остается одно: вернуть все деньги. И не только во втором, но и в первом магазине. Лишь в этом случае полиция прекратит расследование и оставит старушку в покое. Ты ведь знаешь этого настырного комиссара Джеронимо: стоит ему напасть на след — пусть даже убогой старушки, — и он уже не отступится. Ну как, решено?

— Решено, Мотти. Ты просто ангел!

На другое утро владельцы обоих магазинов, поднимая жалюзи на окнах, нашли два мешка с кошельками, сумочками и мелочью. Благодаря списку бригадира Де Доминичиса всех ограбленных удалось разыскать и вернуть им похищенное. Вернули платок с деньгами и старушке, у которой не было внуков — ни больных, ни здоровых, — просто она любила музыку и нередко жертвовала ужином, чтобы купить пластинку Шопена.

— Запутанное дело, комиссар, — глубокомысленно заметил Де Доминичис.

Полицейский комиссар Джеронимо ничего ему не ответил. Лишь подумал про себя, что никогда нельзя заранее знать, что происходит в душе человека, даже если это воровская душа. А потом взял и закрыл дело.

Есть в горах озеро Орта, посередине которого — ну, может, и не совсем посередине — находится остров, и называется он Сан-Джулио. На этом острове стоит вилла барона Ламберто — банкира, человека очень старого (ему девяносто четыре года), очень богатого (он владелец двадцати четырех банков) и очень больного (у него двадцать четыре болезни). Один лишь мажордом Гульельмо знает их все наперечет и помнит, какое лекарство от какой болезни, чего есть нельзя, а что можно, в каких блюдах не должно быть соли, а в какие не надо класть сахар.

На чердаке виллы постоянно дежурят шесть человек — трое мужчин и три женщины, которые по очереди, днем и ночью, произносят вслух имя барона Ламберто. Такая у них работа, а получают они за нее — что твой президент республики, плюс, конечно, питание, бесплатная квартира и леденцы — сколько душе угодно: чтобы во рту не пересыхало.

— Ламберто, Ламберто, Ламберто…

— Ламберто, Ламберто, Ламберто…

С утра до вечера и с вечера до утра, без перерыва, это имя по слогам произносят: два часа синьорина Дельфина, два часа синьор Армандо и по два часа все остальные. Зачем? Неизвестно. Как будто каждый человек знает, для чего нужна его работа. Платят за нее как следует? Ну и прекрасно. Чего еще надо?

На чердаке спрятаны маленькие микрофоны, а по всей вилле, в каждом ее уголке, установлены миниатюрные динамики. Один находится под подушкой барона Ламберто, другой — в рояле музыкального салона; даже в ванной комнате есть два динамика — возле крана с холодной водой и возле крана с горячей. В любой момент, в любом помещении, даже в погребе, барон может нажать кнопку и услышать:

— Ламберто, Ламберто, Ламберто…

Время от времени мажордом Гульельмо проверяет, добросовестно ли обитатели чердака соблюдают условия контракта, не проглатывает ли слоги синьора Дзандзи и вовремя ли переводит дыхание синьор Джакомини…

Так тянется уже целый месяц — с тех пор, как барон Ламберто вернулся из Египта, куда он ездил погреть свои старые кости на солнышке возле пирамид. Как-то встретился он там с одним арабским мудрецом, который открыл ему древнюю тайну пустыни. Возвратившись на свой остров, барон Ламберто приказал Гульельмо нанять шесть человек, затем объяснил им, что и как надо делать, вернее, не делать, а говорить. Только не сказал — зачем. Впрочем, это вы уже знаете.

— Ламберто, Ламберто, Ламберто…

— Ламберто, Ламберто, Ламберто…

Однажды утром, посмотревшись в зеркало, барон обнаружил, что на голом черепе у него вырос белокурый волосок. На следующее утро волосков уже было двадцать. Еще через неделю разгладились морщины: барон, походивший на старую черепаху, теперь с удовольствием прикасался к своим гладким и упругим щекам.

— Гульельмо, — сказал он, — у меня такое впечатление, что мои красные кровяные шарики задвигались веселее. Уже которую неделю моя язва двенадцатиперстной кишки благодушествует, словно у нее отпуск. Когда я поднимаюсь по лестнице, сердце мое уже не рвется из груди, бронхи и легкие ведут себя примерно. И желчный пузырь перестал беспокоить. Что ты на это скажешь?

— С вашего позволения, господин барон, скажу, что радоваться пока рано, — ответил Гульельмо.

Спустя месяц барон Ламберто вдруг остановился посреди парадного зала.

— О! — воскликнул он удивленно. — Я же забыл обе свои палки с золотыми набалдашниками! Оказывается, я могу держаться на ногах и ходить без всяких палок. Еще немного, и я снова начну плавать.

Гульельмо достал из кармана записную книжку, где в алфавитном порядке были перечислены все двадцать четыре болезни господина барона — от первой до последней.

— Поглядим, — сказал он. — Болезнь номер один — атеросклероз.

— Прошел.

— Номер два — деформирующий артрит.

— Посмотри сам на мои руки.

Так вместе они проверили весь список. Барон был здоров, как рыба, живущая в пока еще не загрязненном водоеме. Вообще достаточно было взглянуть на этого человека: кто бы дал ему больше сорока пяти?

— Помогло! — торжественно произнес Гульельмо. — Старый араб был прав, ведь он сказал: «Человек, чье имя произносится постоянно, смерти неподвластен».

— Сегодня вечером, — воскликнул барон, — я угощаю всех друзей самым лучшим отваром ромашки из моей коллекции!

А наверху, на чердаке, все шло своим чередом:

— Ламберто, Ламберто, Ламберто…

Надо сказать, что в Риме жил племянник барона, порочный и ветреный молодой человек по имени Оттавио, который всю жизнь только и делал, что бил баклуши и пил газированную воду, так что в конце концов промотал все свое состояние. Долгов у него было больше, чем карманов.